Игорь Лощилов - Свержение ига

Князь Оболенский-Лыко принимал знатных гостей. Под Боровском было у него село, а в нём усадьба, небольшая, но ладная, с хорошей псарней и добрыми лошадьми. Кругом были богатые охотничьи места, обильные рыбные ловы и заповедная тишина. Оттого-то и наезжал сюда частенько Лыко с гостями — для громких забав и тихих разговоров.

Ныне за его столом сидели два великокняжеских брата — Андрей Большой с Борисом — и князь Лукомский. То была давняя четвёрка, замешенная на неприязненном отношении к великому князю и осуждении всех его начинаний.

У всякого для этого были свои причины. Андрей, смолоду привыкший первенствовать во всём, томился от второстепенных дел, которые поручал ему Иван Васильевич, а тот, зная непомерное честолюбие младшего брата, считал необходимым всё время осаживать его второстепенностью. Отношения между ними особенно ухудшились со смертью второго по старшинству брата — Юрия, все выморочные земли которого Иван забрал себе, не разделив, как было принято, между всеми членами великокняжеской семьи. Второй брат, Борис, своих убеждений не имел, этот гультяй и бабник безраздумно шёл за Андреем, ибо всю жизнь поклонялся ему. Оболенского-Лыку, олицетворявшего спесь исконной московской знати, тревожило непомерное возвышение великого князя, сопровождающееся ущемлением прав первейших княжеских и боярских родов. А Лукомский, посланник польского короля, руководствовался известным правилом: чем труднее недругу, тем лучше хозяину.

В этот раз Андрей был настроен самым решительным образом. Долгие годы лелеял он мечту о великокняжеском престоле, и обстоятельства как будто бы способствовали этому: умер брат Юрий, не отличался крепким здоровьем великокняжеский сын Иван Молодой, сыновей Бог великому князю не посылал, а сам Иван рассорился со своими большими соседями, что могло ему в конечном счёте стоить престола. Недавнее рождение у него второго сына разрушило надежды Андрея. Теперь терпеливое ожидание теряло смысл, и он перестал внимать остережениям своих советчиков. Нужен был новый способ действий, и Лукомский, понимая это, искал способы обуздать своеволие князя, направить его энергию в нужное для себя русло. Сейчас у Лыки он с обычной уверенностью излагал свои мысли:

— Не надо вешать голову, друзья. Гордость и высокоумие Ивана множат число его врагов. Вскоре их будет так много, что он не сможет ни на кого опереться. Тогда...

— Я много лет слышу от тебя эти речи, князь, — перебил его Андрей. — Мы искали врагов Ивана на московской земле. Когда они не смогли помочь нашему делу, ты сказал, что нужно ждать, ибо кабана режут, когда он нагуляется. А что теперь? Кормить его дальше и ждать, пока он нас не раздавит?

— Не горячись, князь. Мы хотели, чтобы твоя добыча была как можно полновеснее, и вряд ли достойны за это твоего гнева. К сожалению, обстоятельства мешали нашему намерению. Теперь нужно действовать иначе: не кормить, но морить кабана.

— Всё мудрствуешь, — тяжело вздохнул Лыко, — разобъясни.

— Нет ничего проще, — уверенно заговорил Лукомский. — Раньше вы помогали Ивану прирезать к Москве соседние вотчины, а теперь будете отрезать их. И начнёте прежде всего со своих.

— Но пирог отрезают с краю, а наши уделы находятся в центре московских земель, — возразил Андрей.

— Ты говоришь о своём исконном Угличе. Но ведь есть и другие земли. Ищут себе сильных и смелых князей Новгород, Псков и верховская земля. Это как раз краюшки пирога, и притом весьма солидные. Представьте себе, Андрей становится новгородским князем, Борис — псковским, Лыко — великолукским. Найдётся, как вы понимаете, князь и на верховские земли. В нужное время все вы разом заявляете о выходе своих княжеств из Московского государства и обращаетесь за покровительством к могущественному соседу, а наш король всегда на вашей стороне. В результате образуется новое мощное государство, скажем, союз свободных княжеств, которое со временем может стать вровень с великими соседями, если они всё-таки уцелеют. Вы знаете, когда у ладьи отбивают корму, она тонет или, во всяком случае, с трудом держится на плаву. Думаю, что в конце концов Иван должен потонуть. Важно только выбрать нужное время. Кстати, после его выходки с ордынским послом и ссорой с Ахматом такое время должно скоро наступить. С падением Ивана откроется путь к московскому престолу. Союз свободных княжеств объединяется с Москвой, и тогда возникает новая держава, какой не знал наш мир со времён Александра Македонского...

— Ты слишком припоздал со своим новым прожектом, — возразил Андрей, который всё же не мог скрыть охватившего его возбуждения. — Новгород покорен Иваном и князей теперь к себе не приглашает.

— Меня тож Псков к себе в князья не зовёт, — вставил Борис.

— А и Великие Луки тоже в прошлом годе к Москве присоединённые, — заметил Лыко, отправлявший там должность великокняжеского наместника.

Лукомский усмехнулся и продолжил:

— Нужно принимать события не только так, как они выглядят сейчас, но и так, какими ты хочешь их видеть. В Новгороде осталось много людей, не желающих мириться с положением, на которое обрёк их Иван. Такие же люди имеются и в Пскове, и в Великих Луках, об этом князь Лыко лучше нашего ведает. Нужно, мыслю, слать к ним своих людей с вашим княжеским словом... Что касается верховских земель, то теперь есть человек, замысливший объединение тамошних княжеств.

— Кто ж такой?

— Василий Верейский.

— Этот выскочка? Да у него и ума-то не шибко, — вскричал Борис Волоцкий.

— Ума действительно не палата, — согласился Лукомский, заметив затаённую улыбку на лице Андрея, — но за ним удельное княжество, то, что совсем рядом с нами, но за ним литовские православные князья — представляете, какой весомый кусок может оказаться в вашем будущем союзе. И притом у него теперь молодая жена, которая с лихвой восполняет отсутствие некоторых качеств своего мужа.

— Это Елена-то? — снова оживился Борис. — Ну такая не больно восполнит — тоща больно.

— У неё большие связи во Фрязии, и с этой точки зрения она может быть весьма полезной нашему делу. Во всех случаях желание молодой четы нам следует поддержать, ибо с ними приумножается число наших друзей.

— Ты всё-таки Ваську этого до нашего дела пока не допускай, поостерегись. Он великому князю давно служит, кабы не проговорился, — состорожничал Лыко.

А Андрей, любивший оставлять за собой последнее слово, заключил:

— Лукомский дело сказал. Нужно ныне объединять всех наших доброхотов. Союз, говоришь, свободных княжеств? А что...

Глаза его ярко заблестели.

Душа, насладись и умри!

Всё это так странно знакомо,