Аркадий Кудря - Правитель Аляски

— В Батавии мы считаем своим долгом сообщать друг другу всё интересное.

Баранов интересует батайцев? Ещё, чего доброго, станут расспрашивать о нём. В двух словах не скажешь, уж лучше отделаться уклончивыми любезностями, решил Гагемейстер. Пока же, продолжая светские разговоры, он успевал принять от подходивших с подносами лакеев, одетых в пышные ливреи, то рюмку можжевеловой водки, то бокал прохладительного напитка. Другие слуги, стоявшие по стенам словно истуканы, угодливо приближались с горящими фитилями к тем из гостей, кто, вытащив трубку, собирался вдохнуть запах ароматного табака.

Спасение от скуки и утомительного церемониала купеческого приёма явилось нежданно-негаданно, когда гостей пригласили в примыкающий к дому сад, освещённый венецианскими фонарями.

— Какая встреча! Ты ли это, Леон? — приветствовал Гагемейстера один из гостей, видимо только что заявившийся сюда.

Он был загорелым до черноты, и капитан не сразу признал давнего знакомого англичанина Роберта Стенсона, с которым более года плавал на одном корабле во время стажировки в английском флоте после окончания Морского корпуса. Ещё тогда, игнорируя непривычное для него имя Леонтий, Роберт неизменно называл его Леоном, против чего юный мичман Гагемейстер не возражал.

Приятели обнялись и, не сговариваясь, отошли от собравшихся на лужайке гостей в полумрак манговых деревьев.

— Как ты оказался здесь? — с весёлой улыбкой спросил Стенсон.

И капитан Гагемейстер сообщил, что вновь, после перерыва примерно в семь лет, находится на службе Российско-Американской компании и это позволило ему вторично пойти в кругосветное плавание. Он даже успел недолго побыть в ранге главного правителя американских колоний России, а сейчас возвращается домой.

— Пару дней назад, — рассказывал Гагемейстер, — я удостоился приёма у вашего генерал-губернатора барона фон дер Капеллена и между делом просил его содействия в реализации имеющегося на моём корабле товара — партии мехов и сандалового дерева. Не скажу, что это вызвало у него большой энтузиазм. Барон дал мне понять, что он не сторонник расширения деятельности иностранных торговых компаний на Яве, где и так слишком активно проявляют себя американские купцы. Но, поскольку он впервые принимает у себя представителя России, постарается всё же помочь. И вот, представь, Роберт, буквально на следующий день ко мне на корабль является хозяин этого дома, Ван Достен, и, выразив своё почтение, приглашает пожаловать к нему на сегодняшний приём. А теперь объясни, — с расположением глядя на давнего приятеля, сказал Гагемейстер, — что же у тебя-то общего с Ван Достеном?

Рассказ Роберта Стенсона отличался лишь местным колоритом, но в целом был удивительно похож. Он тоже, хотя и несколько позже, расстался с военным флотом и ныне служит купцам, а именно хозяину дома Ван Достену, и водит один из его кораблей в Кантон, Манилу, в Голландию и Англию, к берегам Индии — словом, повсюду, куда потребно, и стал резидентом Батавии ещё при сэре Томасе Стенфорде Рафлзе.

— Тогда, — сказал Стенсон, — при английском правлении, общественная жизнь прямо-таки била ключом: балы, фейерверки, роскошные приёмы у губернатора, не то что сейчас. Голландцы всё же не имеют понятия о настоящей светской жизни.

Последнее Роберт Стенсон счёл нужным сказать, несколько снизив голос и глядя прямо в глаза Гагемейстеру в надежде, что тот разделяет его мнение. Гагемейстер понимающе усмехнулся.

— Как долго ты собираешься стоять в Батавии? — спросил Стенсон.

— Думаю, не меньше месяца. Нас основательно потрепало. Корабль нуждается в ремонте. Да и торговые дела, вероятно, займут какое-то время.

— Тогда ты непременно должен побывать у меня в гостях, — воодушевлённо сказал Стенсон. — Познакомлю с женой. Сегодня, как видишь, я один. Супруге нездоровится, но, надеюсь, это не серьёзно.

— Голландка? — не ожидал другого Гагемейстер.

— Англичанка, — с мягкой улыбкой поправил Стенсон. Им о многом ещё хотелось поговорить, но уединение капитана Гагемейстера с его английским коллегой не осталось незамеченным. Хозяйка дома разыскала их и с жеманной улыбкой заявила Стенсону:

— Роберт, я буду сердиться на вас за похищение нашего русского гостя.

Званый вечер, как понял увлекаемый ею капитан Гагемейстер, лишь набирал силу. Им предстоял ещё ужин, о чём известила, вновь приглашая всех в дом, мефрау Элиза.

Пора было всё же уточнить, есть ли у него шансы завязать сегодня деловой разговор. На выходе из сада Гагемейстер догнал Ван Достена и, легонько взяв его под локоть, заметил, что хотел бы найти возможность переговорить по одному торговому Делу.

Голландец, выкатив глаза, радушно улыбнулся:

— Не будем забивать себе голову деловыми беседами в такой прекрасный вечер, господин Гагемейстер. Всему своё время, не так ли? Я буду рад видеть вас на этой неделе в своей конторе на улице Нордвейк и обсудить всё, что может представлять для нас интерес.

«Что ж, подождём, — подумал Гагемейстер, — у каждого купца свои правила игры».

Что же касается содержателя отеля «Морской» француза Пьера Дедье, то свою игру в этот вечер он исполнил блестяще. Упомянув как бы мимоходом, какой важный гость остановился на днях в его отеле, Дедье с глубоким удовлетворением следил, как это имя — Баранов, словно быстро идущая волна, накатывалось то на одну группу гостей, то на другую, вызывая вопросы, «охи» и «ахи», и при этом всегда рядом с именем Дедье и отелем «Морской», и в конце концов, отражённое от заинтригованной толпы, ещё вчера и не подозревавшей о существовании Российско-Американской компании, вернулось к Пьеру самым неожиданным образом. Некая дама, с которой он только-только успел познакомиться, важно сообщила ему как своего рода пароль для посвящённых:

— Вы слышали? Господин Баранов, правитель крупной русской компании, прибыл в Батавию на корабле, которым командует вон тот высокий офицер, и сейчас живёт в отеле «Морской».

— Это именно тот отель, который я имею честь содержать, — поклонился француз с довольной улыбкой на круглом лице.

23 марта 1819 года

Роберт Стенсон был одним из немногих людей, с кем чопорный, осторожный в выборе друзей и знакомых капитан-лейтенант Гагемейстер мог позволить себе оставаться самим собой. Небезразличный к понятиям служебной и сословной иерархии, Леонтий Андреянович Гагемейстер видел в Стенсоне человека, равного себе.

Два дня назад Стенсон побывал на борту «Кутузова», а сегодня капитан Гагемейстер гостил в его доме. Роберт познакомил с женой, миниатюрной золотоволосой Кэрол, и их двумя детьми — семилетним Чарли и четырёхлетней малышкой Сильвией.