Василий Ян - Чингисхан

У подножия башни, близ низкой железной двери, на ступеньках дремал бородатый сторож с кривой старой саблей на коленях. Возле него на коврике лежало несколько сухих лепешек и в деревянной чашке два черных медных дирхема. Плохо сейчас родственники заботятся о заключенных! Думают лишь о себе, как бы самим спастись! А в отдушины стены просовывались костлявые, сухие руки и слышались крики:

– Вспомните о страдающих! Бросьте кусок хлеба лишенным света!

– Эй, старик, подойди ко мне! – сказал сторожу Кара-Кончар.

Старик очнулся, мотнул седой бородой и уставился на джигита, не думая вставать.

– Чего тебе надо?

Кара-Кончар подъехал ближе к старику, и тот приподнялся.

– Возьми эту монету и расскажи мне, много ли в тюрьму прибыло новых заключенных.

– А если и много, то тебя это не касается.

– Но старых заключенных осталось, вероятно, тоже немало.

– Кто не подох от грязи, клещей и голода, тот еще висит на крючке надежды.

– Вот тебе еще динар. Скажи мне, имеются ли среди заключенных женщины?

– Есть две старухи; их посадил новый султан за то, что они колдовали и хотели нагнать на него болезнь.

– А молодых женщин нет?

– Что ты ко мне пристал? Ты кто: судья, начальник палачей или старший имам мечети? Я не смею разговаривать с тобой. Может быть, ты разбойник и хочешь освободить других головорезов. Возьми назад свои деньги и отъезжай отсюда.

Кара-Кончар поднял плеть и хотел ударить сторожа, но чья-то рука мягко удержала его. Он оглянулся. Высокий старик с длинными до плеч волосами, одетый в рубище, горящими глазами встретил гневный взор Кара-Кончара.

– Видно, ты не знаешь здешних порядков и потому так говоришь с этим стариком. Уйдем подальше отсюда, и я тебе все объясню. Смотри, пока ты говорил, уже из ворот вышло человек десять палачей – джандаров султана; они все глядят в эту сторону и готовы на тебя наброситься… Пойдем скорее отсюда, послушай моего слова, следуй за мной.

Кара-Кончар тронул коня и поехал за странным стариком. В переулке старик еще ускорил шаги и вскоре завернул в глухую улицу. Здесь он остановился.

– Ты не удивляйся, что я заговорил с тобой. Я уже целый год хожу к тюрьме и передаю хлеб моему господину, брошенному в подземелье. Его звали Мирза-Юсуф; у хорезм-шаха Мухаммеда он был летописцем. Шах выказывал ему милость и ласку. Но когда старая гиена Туркан-Хатун сделалась в Хорезме «великим мечом гнева и копьем могущества», она не пожалела ни седин, ни слабости Мирзы-Юсуфа и бросила его в подвалы тюрьмы…

– Но за что?

– За то, что он в своей книге назвал ее «черным пятном на плаще могучего Хорезма» и описал все ее подлости. Об этом донесли шахине святые имамы, и теперь я хожу по городу, прошу подаяния и отношу в тюрьму, чтобы прокормить беспомощного старика. Я жду, чтобы ворвались в этот город неведомые кочевники. Когда они будут резать население и джандары разбегутся, как мыши, я прибегу к тюрьме, задушу своими руками этого подлого сторожа и выпущу на свободу всех заключенных, а с ними и старого Мирзу-Юсуфа. А сам я тогда уйду на свою родину.

– А далеко твоя родина?

– Далеко! Я из русской земли, и зовут меня Саклаб, а по-нашему дед Славко.

Кара-Кончар задумался.

– Скажи мне, бек-джигит, кого ты ищешь? – продолжал старик. – Может быть, я могу тебе помочь?

– Много ли женщин в тюрьме? Сторож сказал, что сидят только две старухи.

– Он солгал! Ты заметил в башне, высоко под крышей, маленькие отдушины? Там – небольшие каморки. В них запрятано несколько женщин из гарема шаха за то, что они оказались непокорными.

– Есть ли среди них туркменки?

Старик задумался.

– Я все узнаю. Этот сторож любит деньги. Хотя одет он оборванцем, но он богат. Из всех подаяний в пользу заключенных он им отдает едва ли половину, а все остальное берет себе. У него есть и дом, и сад, и гарем из восьми жен… Я попробую помочь тебе. Видишь эту старую калитку под деревом – здесь раньше жил мой хозяин, летописец Мирза-Юсуф. Я оберегаю его дом и книги… У него была воспитанница, Бенит-Занкиджа; она помогала ему переписывать книги. Но она уехала в Бухару и потом исчезла. И вот я остался один…

– Я верю тебе, старик Саклаб, и не думаю, что ты хочешь моей гибели. Завтра утром я буду здесь…

Монгольское войско, прибыв в Хорезм, не сразу приступило к осаде столицы. Сперва монголы расположились в селениях поблизости от Гурганджа, сгоняя в свои лагеря пленных поселян. Оба сына Чингисовы, Угедэй и Джагатай, поселились в загородном дворце Тиллялы, а их военачальники: Кадан, Богурджи, Тулен-Джерби, Таджибек и другие – спешно были заняты изготовлением осадных машин, метательных катапульт и «черепах» на колесах. Китайские инженеры, привезенные издалека, обещали соорудить штурмовые машины, которые помогут быстро взять город.

Затруднение представило отсутствие поблизости камней – нечего было бросать. Тогда китайцы предложили вырубать из тутовых деревьев большие ядра и долго выдерживать их в воде, пока они не получат необходимой твердости.

Отдельные отряды монголов появлялись с разных сторон города, вступали в бой с выезжавшими из ворот отрядами всадников и быстро уносились, стараясь снова заманить их в засаду. Но гурганджские воины уже были настороже и возвращались под защиту своих стен.

В городе во главе войска стоял султан Хумар-Тегин, а ближайшими его помощниками были Огул-Хаджиб (защитник Бухары), Эр-Бука-Пехлеван и Али-Дуруги. На военном совете султан Хумар-Тегин показал подметные письма монголов. В них население приглашалось открыть ворота и довериться монголам, которые не сделают никакого вреда.

– Почему не договориться с ними? – говорил султан. – Лучше выдать им большую дань и кончить дело миром, чем подвергать всех жителей ужасам вторжения, резни и пожаров.

Огул-Хаджиб и другие возражали:

– Ты, падишах, вероятно, забыл, что монголы сделали с Бухарой, Самаркандом, Мервом и другими городами? Там жители тоже просили пощады и бросали оружие. Монголы отобрали лучших ремесленников и послали к себе в Монголию, а остальных перебили палками с железными шарами.

– Все-таки надо узнать, чего хотят монголы.

Ночью султан Хумар-Тегин с небольшой свитой выехал из Гурганджа и прибыл во дворец, где пировали Джагатай и Угедэй. Он предстал перед ними, сложив руки на груди, как проситель.

– Что ты нам привез? – спросил со смехом Угедэй. – Где золотые ключи от ворот?

– Я преклоняюсь перед величием и силой владыки Востока, Чингисхана, и хочу служить ему, как служат другие беки.

– Нам нужен город Гургандж, а не такие перевертыши, как ты! – ответил мрачный Джагатай. – Можем ли мы поверить одному твоему слову, если ты бросил родной народ и даже готов пойти против него? Возьмите его!