Александра Воинова - Тамара и Давид

— Все ли готово к походу? — быстро спросил Юрий, с интересом выслушивая спокойный рассказ главнокомандующего, который один из всех вельмож умел подходить к царю, а иногда даже вызвать улыбку на его лице и привести в хорошее расположение духа. Успех Захария Мхаргрдзели вытекал из его любви к походам, из-за неустанного стремления составлять военные экспедиции, отражать врага на границах, возвеличивать славу Иверии и с богатыми трофеями возвращаться на родину. Новый царь, как быстро заметил Захария, подобно ему, был также преисполнен воинственного пыла и с большой охотой беседовал с ним о ратных подвигах и приключениях.

— Сельджуки поблизости от Карса нападают на наши границы, убивают воинов и быстро скрываются, — сообщал Мхаргрдзели со скрытым негодованием, не желая раздражать царя и взвешивая в уме последствия тех решений, какие могли быть приняты в результате их беседы.

— Я со своей дружиной один ходил к Трапезунду, — гордо заявил Юрий, — разве у нас не хватает войска, чтобы дать отпор сельджукам, надолго отучить их ходить в наши владения? Скажи мне, какое количество воинов находится на царском содержании и может выступить в поход по первому нашему зову?

— Около шестидесяти тысяч хорошо вооруженных воинов могут в любой день отправиться в путь по царскому приказу, — быстро ответил Захария, видя, как разгорячился царь. — Но нам известно, что под Карсом стоят ничтожные силы противника, всего войска не потребуется для похода. Под городом сильные позиции, если мы вовремя займем их, то враг к нам не подступится, мы легко завладеем крепостью.

— Наконец-то, ты меня порадовал настоящим делом, в котором можно показать свои силы, — с непривычным оживлением отозвался Юрий. — Незамедлительно собери войско и позаботься о хорошем снабжении. Пусть воины наши ни в чем не нуждаются! Поспеши с этим делом, дабы враги не узнали раньше времени о наших намерениях. Быстрее извести царицу!

Захария понял, что царь больше всего заботился о том, чтобы царица скорей узнала о их предполагаемом походе, надеясь хоть воинской славой снискать ее благосклонность. При дворе ни от кого не было скрыто, что Тамара жила отдельно от нелюбимого мужа, изредка только при посторонних принимала его в своих покоях и не жаловала его ни милостью, ни вниманием. При таком положении многие вельможи и военачальники одобряли поведение Мхаргрдзели, который неожиданной экспедицией решил увести царя из столицы, предоставляя ему возможность прославиться своим мужеством и отвагой завоевать сердце царицы.

Беседа амир-спасалара с царем неожиданно всколыхнула иверских рыцарей. Они громкими и шумными возгласами приветствовали Захария, единодушно принимая его предложение и высказывая положение, чтобы царь не задерживался в столице, а скорее двинул бы войска к Карсу, где они могли прославить свое отечество. Общее одобрение предстоящего похода еще сильнее воодушевило Юрия. После приема он отправился на смотр войск, где должна была присутствовать также и царица. Его сопровождал верный дружинник Роман, который и раньше не отличался говорливостью, а после воцарения Юрия превратился в молчальника. Он с глубокой скорбью наблюдал за душевными переживаниями своего князя, который не столько сделался счастливее от того, что стал царем, но, по его мнению, приобрел неизлечимую душевную рану, могущую преждевременно свести его в могилу.

Как всегда на приемах, Тамара находилась вместе с Русудан и Чиабером, не желая оставаться с царем наедине и выслушивать его жалобы на неразделенное чувство, причинявшее ему теперь одни горькие страдания. Он, как заметили все присутствующие, направился прямо к царице, почтительно поклонился и сел рядом с нею, из гордости показывая гостям, что между ними установилось полное семейное согласие. В то же время Юрий робел перед Тамарой, боясь каким-нибудь неосторожным словом или движением вызвать ее недовольство.

Начался смотр. При звуках воинской музыки выступили войска — гордость и слава Иверии.

Тамара пришла в восхищение при виде войск, представленных к смотру. Мужественный вид воинов, отличные кони, блестящее дорогое вооружение и, главное, многочисленность армии, заполнившей обширное Дидубийское поле, доставили удовольствие не только придворной знати, но и самому Юрию. Он невольно вспомнил бесчисленные рати и ополчения русских князей, какими он часто предводительствовал в междоусобных бранях и особенно в осаде Киева. Но теперь, готовясь к походу, в котором он должен был проявить не только свою храбрость, но и военное искусство и победить не столько сельджуков, сколько неприязнь Тамары, он внимательно рассматривал вооруженных воинов, обмениваясь замечаниями с Чиабером по поводу предохранительного снаряжения. Кольчуги и латы с набедренником, по его мнению, были сделаны искусно, но слишком нарядно и легковесно для ожесточенных схваток с врагами.

— До сего времени нам не приходилось жаловаться на наше оружие в бою с неверными, — произнесла Тамара, еще не зная о воинственных планах царя. — Турки давно изведали нашу силу, и пока никто из них не смеет вторгаться в наши пределы.

— Дозволь думать несколько иначе, чем ты полагаешь, живо возразил Юрий, — нельзя допускать, чтобы враг заносился перед нами и в нашем миролюбии видел свою силу. Пришло время устранить наших противников и изгнать их из областей, откуда всегда могут угрожать нашим войскам и производить свои набеги. Сильному царству подобает не ждать нападений, а предотвращать завоевательные замыслы врагов и останавливать их далеко за пределами своих владений. Спроси амир-спасалара Мхаргрдзели, он тебе поведает, что делается на границах и как враги беспокоят наших подданных!

Внимательно выслушав Юрия, царица поняла, что юн затеял серьезное дело, иначе бы не упоминал о Захария, который никогда попусту не беспокоил ее своими воинственными планами. Она решила вначале ознакомиться с их доводами и затем высказать свое суждение.

Хитроумная Русудан тотчас же разгадала тайные замыслы Юрия, его желание прославиться перед царицей и решила поддерживать его боевые стремления. Она строго посмотрела на Чиабера, как бы приглашая его присоединиться к ее мнению, и затем с важностью произнесла, обращаясь к Тамаре:

— Твой отец никогда не давал покоя врагам. При малейшей их попытке продвинуться к границам царства отправлялся в поход и, разогнав неверных, возвращался на родину с победой, обогащая казнохранилища несметными богатствами. Разве преданное тебе войско и наши витязи не стремятся повторить подвиги своих отцов?!

— О том же будет и моя речь, — скромно прибавил Чиабер, избегавший после изгнания Сослана опрометчивых высказываний и державшийся пока в тени, чтобы не навлечь на себя ни недоверия царицы, ни презрительного отношения царя. Он опасался его, как своенравного, упрямого человека, чьи поступки и решения он никогда не мог предвидеть. Хотя Юрий ничем пока не проявлял себя с худой стороны и не подвергал гонениям ненавистных ему сторонников Абуласана, тем не менее Чиабер ожидал от него всяких неприятностей. Он был уверен, что в недалеком будущем царь покажет свой истинный нрав и жестоко отомстит подданным за свое унижение перед царицей. Он с предубеждением и даже некоторым страхом взирал на неприветливого и хмурого царя, представлявшего полную противоположность любезной и милостивой со всеми царице. Но вместе с тем Чиабер не был доволен и царицей, которая одна могла успокоить Юрия и смягчить его нрав. По его мнению, внутренние разногласия между царицей и Юрием вели к большим государственным осложнениям. Они не только не вносили мира в управление страной, но порождали раскол в иверском обществе, разделяя его на сторонников царя и приверженцев царицы, всегда готовых ожесточенно враждовать между собою.