Лев Жданов - Том 6. Осажденная Варшава. Сгибла Польша. Порча

И народ «рассудил»…

Ворвавшись в замок, чернь замучила, забила до смерти Гуртига, Буковского, Янковского, Салацкого, Базанову… Всех, здесь заключенных… Терзали, кололи, рубили как безумные…

Даже женщины из толпы рвали, терзали руками несчастных, как звери….

И при этом была еще проделана комедия «суда Линча».

— В Работном доме, за Вольской рогаткой сидят самые злые шпионы бельведерские! — крикнули коноводы, когда здесь работа была покончена. — Туда идем!..

Толпа бросилась за ними к Вольским рогаткам, где в древней Пороховой башне, снаружи обвешанной галереями и пристройками, были заперты шпионы Новосильцева…

Там повторилась прежняя сцена… Но по пути, опрокидывая рогатки, поставленные на всех улицах, расталкивая ряды Народной гвардии, заглянула чернь и на Банковскую площадь. Тронуть банк не дали все-таки народные гвардейцы… Здесь только повесили провокатора Кавецкого, переодетого женщиной, и мимоходом разгромили кондитерскую Лесли, уже замученного в замке.

Кинулись в палац графов Любенских, но здесь не нашли графа Генриха, которого искали… Круковецкий, как провозглашенный народом, затем утвержденный Ржондом, занял немеденно пост губернатора, взял отряд и поехал по городу… У самой кондитерской застал он нескольких саперов, которые соблазнились легкой добычей и, войдя в разгромленный магазин Лесли, стали шарить, подбирать остатки…

— Это «защита народная», славное воинство наше занимается грабежом! — возмутился Круковецкий. — К стене первого!.. Расстрелять!.. Остальных — в тюрьму.

Приказ немедленно был исполнен на глазах тысячной толпы, снующей по всем улицам. Впечатление было грозное. Здесь сразу все утихло. Но за заставой повторилась кровавая расправа. Несколько шпионов, сидящих по кельям тюрьмы, было повешено.

По пути убит барон Кетлер, пленный русский офицер, и пан Ганькевич, как заподозренные в шпионстве…

На другое утро разыскали двух самых ненавистных шпионов — Макрота и Бирнбаума… Их повесили… При этом после Макрота нашли 50 томиков, переплетенных в зеленый сафьян. Это были копии почти 13 000 «докладов», доносов и рапортов, которые пресловутый шпион и прокуратор берег с первого дня, с 1819 года!..

Убийство этих двух негодяев явилось последней вспышкой народного безумия. Все сразу стихло, словно по чьему-то властному приказу…

И только залп, данный через неделю, когда расстреляли у стены нескольких уличных коноводов этой страшной ночи, послужил ее последним, умирающим в пустоте отголоском…

Несколько трупов свалилось на грязную землю — и все было кончено.

Много переполоха и в столице, и в рядах войск наделала кровавая ночь 3/15 августа.

В то самое время, когда, по приказу Дембинского, генерал Шнейде мчался от Праги по мосту, гремя колесами четырех пушек, сопровождаемых шестью эскадронами улан, чтобы остановить кровавую расправу, разогнать сборища хотя бы картечью, когда и Народная гвардия вышла из своего бездействия, стала хватать зачинщиков, угрожая оружием толпам, — паника царила среди магнатов, еще не покинувших Варшаву, в Сейме и особенно среди членов Ржонда. Ему особенно угрожали толпы, слали проклятия, и только военный отряд, подоспевший вовремя, спас от насилия представителей высшей власти.

Около полуночи, утвердив Круковецкого, как избранного народом, в должности генерал-губернатора, Ржонд подал в отставку. В ту же минуту пришло прошение Скшинецкого о полной его отставке из военной службы…

Он спрятался первый. Князь Чарторыский, надев мундир юного друга своего, полковника Владислава Замойского, верхом поскакал на Прагу, под защиту войска. Граф Густав Малаховский, Свидзиньский и многие другие магнаты последовали за ним.

А 23-го числа с отрядом Раморино они и совсем покинули столицу.

Наутро Сейм назначил Круковецкого президентом Ржонда и утвердил список остальных членов Народного правительства, представленный немедленно новым его главой. Безличный, недалекий Бонавентура Немоевский избран был вице-президентом. Журналист, профессор К. Гарбинский, каштелян Левиньский, генерал Моровский, Дембовский получили министерские портфели. Теодор Моравский остался министром иностранных дел. Все ответственные должности Круковецкий поручил членам Патриотического Союза, как бы в благодарность за совершенный ими переворот…

Вождем Сейма назначил ограниченного, но честного генерала графа Казимира Малаховского, вместо Дембинского, который, не стесняясь, готовился захватить верховную власть, распустить Сейм, Сенат, выйти с войском из Варшавы, сдав ее Паскевичу. А затем, перенеся войну в Литву или на Волынь, там собирался довести до конца неравную борьбу…

— Мы еще одолеем москалей! — горячо уверял членов Сейма этот безумный мечтатель, словно воскресший облик из времен «Барской Конфедерации». — Вы увидите! — говорил он депутатам. — Восстание разольется с новой силой в забранных провинциях… Россияне уступят… И дадут нам волю… А если нет… Двинемся на Краков, вступим в Галицию, подожжем пожар европейской войны. Все едино погибать…

Эти планы стали известны Сейму. И за Дембинского не было подано ни одного голоса из числа 100 лиц, присутствующих на собрании. Только 22 из них голосовали за президента Сейма графа Вл. Островского.

Генерал-губернатором назначен был Хшановский. Губернатором Ксаверий Бронниковский; начальником Народной гвардии — граф П. Лубеньский.

Из числа 30–40 зачинщиков, изловленных после «кровавой ночи», нескольких суд приговорил расстрелять… Двух-трех заключил в тюрьму… Два ксендза, ярый народный коновод Казимир-Александр Пулавский и отец Игнаций Шиньглярский, были отпущены «за неимением явных улик», равно как и остальные… Круковецкий всеми силами помогал этому мягкому приговору…

Казнь совершилась 22 августа… В этот же день казацкие разъезды были видны уже в Горцах, за Маримонтом, в Пирах, в Вилланове и под Вавром, на другом берегу Вислы.

Главную квартиру свою Паскевич расположил в Блоне. Ночью на Висле показались две большие барки, плывущие по течению, прямо на мост, соединяющий столицу с Прагой. Оба судна пылали, как два гигантских факела. Наполненные горючим материалом и подожженные россиянами, они должны были навалиться на мост, сжечь его и прервать сообщение между столицей и военным лагерем на Праге. Но оба трандера наткнулись на отмель, там стали и долго догорали, наполняя воздух багровым сверканием и светом, кидая мириады искр и клубы багрового дыма в тихую бездну осенней черной ночи…