Владимир Голяховский - Крушение надежд

Все рассмеялись, а Августа продолжала:

— Вторая жена в отсутствии мужа занялась собой: похудела, купила новое платье, сделала массаж лица, покрасила волосы и красиво их завила. А квартиру совсем запустила: все было в беспорядке, по углам собралась пыль. Когда муж вошел в дом, на квартиру он не обратил никакого внимания, кинулся с восторгом к жене и воскликнул: «Какая ты у меня красавица, скорей, скорей в постель!» — и они занялись любовью.

Лиля, вспомнила горячие ласки прошлой ночи, засмеялась и захлопала в ладоши.

Августа продолжала:

— Я рассказала тебе эту притчу, чтобы ты знала, как вести себя с мужем. За твое здоровье и за вашу любовь!

Семен еле дождался конца ее рассказа и быстро добавил свое:

— Слушай, Лилька, однажды был объявлен конкурс: кто из жен лучше всех охарактеризует мужей одной фразой. Победила та, которая сказала: «Этих сволочей нужно хорошо кормить». Запомни это и корми своего муженька хорошенько.

Раздался взрыв смеха, после этого поднялся Алеша с листом бумаги в руках:

— Лилька, по какому маршруту ты едешь?

— Мы с мужем сначала поедем в Болгарию, потом в Югославию, а потом в Албанию.

— Значит, ты отправляешься в далекое путешествие, станешь путешественницей. Я посвящаю тебе свои новые стихи. Но не обижайся, параллелей между вами нет. Он — бегемот.

— Бегемот? — удивленно воскликнула Лиля. — Бегемот-путешественник?

— А вот послушай:

Алеша закончил:

— Вот, Лилька, когда вернешься из-за границы, скажешь то же самое.

Лиля хохотала, хлопала в ладоши:

— Алешка, спасибо! Я разгадала все твои поэтические аллегории. Ты предсказываешь, что я вернусь в свое болото. Так?

— Ты, Лилька, всегда разгадываешь мои стихи абсолютно правильно, лучше других.

Семен спросил Лилю:

— Что же, ты получила диплом врача, а теперь бросаешь профессию?

— Нет, дядя Сема, я не бросаю профессию. Мы с мужем будем оба работать. В Албании большое советское посольство, и Влатко сказал, что поможет мне устроиться туда работать врачом. И еще Влатко сказал, что когда выучу язык, то смогу начать работать врачом в албанской больнице.

— Ну, раз Влатко сказал, так оно и будет, — со скрытой иронией комментировал Семен. — Вот именно.

Хотя он казался за столом веселым, после ужина тихо позвал Павла:

— Павлик, пойдем в кабинет, есть серьезный разговор.

В кабинете братья устроились в креслах, и Павел тяжело вздохнул. Семен понимал, что он вздыхает о Лиле, но сначала хотел рассказать ему свою новость:

— Павлик, все как мы с тобой говорили: уже проявляются тревожные симптомы хрущевской диктатуры. У меня плохие новости, но пока я не говорил своим: кончается моя служба строителя. Вот именно.

Павел поразился:

— Что ты имеешь в виду?

— Хрущев посылает меня поднимать целинные земли.

— Тебя — поднимать земли? Заниматься сельским хозяйством? Ты же не специалист.

— Вот именно. Это в наказание: он обозлился на меня за критику его плана жилых панельных новостроек. Недавно во Франции он увидел показательный район для рабочих — пятиэтажные панельные дома, и тут же сходу закупил технологическую линию для такого строительства у нас. Но он не учел, что у нас намного более слабая строительная база. Теперь он предлагает дешевое массовое строительство из сборных стандартных бетонных блоков ускоренными темпами: пятьдесят два дня на сборку блоков и вселение в квартиры через сто дней с начала стройки. И при этом заявляет: без архитектурных излишеств! Я доказывал, что у нас не смогут строить так быстро, что это будет за счет качества, что блоковые новостройки обойдутся дороже, чем фундаментальные, я сказал ему: «Мы не такие богатые, чтобы строить дешево, эти дома развалятся через пятнадцать — двадцать лет, и придется начинать строительство заново». Он обозлился, закричал: «Не хотите делать, что вам указывает партия, можете переходить на другую работу!» Понимаешь, он уже стал отождествлять себя с партией, как это делал Сталин.

Павел согласился:

— Да, он унаследовал замашки диктатора, хотя все-таки посылает пока на целину, а не в лагерь и на расстрел.

— Вот именно. К тому же из двадцати четырех министерств Хрущев решил оставить всего одиннадцать, чтобы ослабить влияние крупных министерств и на местах создать советы народного хозяйства, совнархозы. Для этого и придумана сменность руководящего состава — всех пересадить на должности, в которых они ничего не соображают И особенно убрать евреев. Нас с Давидом Райзером, двух министров-евреев, вызвали в ЦК, велели сдавать министерские портфели и ехать на должности председателя совнархозов. Меня посылают в казахстанский Кокчетав. Хрущеву бы слушать советы евреев, а он их выгоняет. — Улыбаясь, Семен добавил: — Когда-то была такая анекдотическая должность — ученый еврей при губернаторе. Вот бы Хрущеву такого. А то он все рубит сплеча и окончательно. Возразить ему не смеет никто, как когда-то не смели возражать Сталину. Целина — его идея фикс. С целинных земель Казахстана и Западной Сибири он надеется собрать богатый урожай. Специалисты доказывают ему, что эти земли не настолько плодородны, чтобы постоянно давать высокие урожаи. Он не хочет никого слушать. Все приговаривает: совнархозы дадут упрочение горизонтальных связей хозяйств вместо традиционных вертикальных из центра. Но дело в том, что совнархозы все равно подчиняются обкомам партии. А допустить независимость администрации от партии — этого Хрущев не может себе даже представить. Вот именно.