Александр Антонов - Воевода Шеин

— Защищайся!

Но Ян Потоцкий, окружённый шляхтичами, сложил на груди руки и произнёс:

— Зачем мне защищаться? Я — победитель!

— Эх, матушка-Русь, предала ты нас, — прошептал Михаил и воткнул меч в настил крыльца. — Возьми меня, гетман, я твой пленник!

И было позднее записано в биографической хронике так: «Шеина привели в королевский стан и подвергли пыткам, допрашивали по 27 пунктам о предполагаемых его отношениях с князем Василием Васильевичем Голицыным, Ляпуновым, Салтыковым и Тушинским вором и причинах упорной обороны, и о том, где скрыта смоленская денежная казна. После пыток и допроса Шеина заковали в кандалы; король взял к себе его сына, а жену и дочь отдал Льву Сапеге».

Как смотрели на Шеина современники, видно, например, из грамоты от двенадцатого июня 1611 года, написанной казанцами пермичам: «… А тем и утешаются русские люди, Божиим милосердием, что дал Бог за православную веру крепкого стоятеля, светлейшего Ермогена, Патриарха Московского и всея Руси, а в Смоленске архиепископа Сергия да премудрого боярина Михаила Борисовича».

Король Сигизмунд приехал в Смоленск на четвёртый день после взятия города. Его встречали войском, потерявшим больше половины воинов. Отдельно, в плотном окружении конных шляхтичей, стояли более сотни пленных во главе с воеводой Михаилом Шеиным. Король въехал в город в открытом экипаже. Он обозрел своё войско, поднимая руку, махал ею воинам в ответ на многократно прозвучавшее: «Виват! Виват! Король Сигизмунд!»

Экипаж короля подкатил к пленникам. Король вышел из экипажа и подошёл к стоящему впереди Шеину. Сказал почти со злостью:

— Ты много попортил мне крови, русский воевода. Ну ничего. Как говорят у вас: долг платежом красен.

Он стоял перед Шеиным, важно подбоченясь. Борода с рыжинкой была гордо вскинута. Холодные голубые глаза не сулили никакой милости. Сын короля Швеции Юхана III Вазы, он занял после смерти отца престол, но вскоре был изгнан из страны и нашёл приют в Польше. Полякам и литовцам он пришёлся по нраву, и они избрали его королём Речи Посполитой.

Сигизмунд подозвал гетмана Потоцкого и произнёс, показывая на Шеина:

— Допроси его с пристрастием, для чего получишь от меня лист.

— Исполню, ваше величество, — ответил гетман.

Он был воином, но не палачом, потому голос его прозвучал вяло.

— Похоже, ты, вельможный пан, устал, и я не уверен, что допросишь этого демона, как должно. Поручи Шеина гетману Рожинскому.

— Исполню, ваше величество.

Но король уже забыл о Потоцком, потому что увидел Марию Шеину. Он умел ценить женскую красоту и, присмотревшись к бледному, но не потерявшему прелести лицу русской полонянки, сказал:

— И как это, вельможная пани, тебя угораздило очутиться в Смоленске и попасть в плен? Если ты пожелаешь служить при моём дворе, сей же миг будешь свободна.

— Не хочу твоей милости, государь. Я разделю судьбу своего мужа, — без вызова, но твёрдо ответила Мария.

— Напрасно, вельможная пани. Его судьбе мало кто позавидует. — Король остановил свой взгляд на дочери Шеиных. — Я верю, что ты это сделаешь ради своей дочери. Вы будете украшать мой двор. — Король повернулся к приближённым, увидел канцлера Льва Сапегу и крикнул: — Вельможный Лев, подойди к своему королю!

— Слушаю, ваше величество, — подбежал к королю канцлер.

— Отвези их в Богородское. Но это не всё. Завтра ты отправишь их в своё имение и будешь беречь как зеницу ока. Не приведи Господь, если с их голов упадёт хоть один волос.

— Государь, я всегда служил тебе верно, — с поклоном ответил Лев Сапега.

Он позвал двух молодых шляхтичей и обратился к Марии:

— Пани, извольте пройти с нами до экипажа.

За спиной Марии неподалёку среди пленных стоял рядом с Анисимом Ваня Шеин. Увидев, как уводят Марию и Катю, он ринулся к ним. Однако Анисим удержал Ваню за руку. И всё-таки он крикнул:

— Матушка, и я с тобой!

Отрок не остался незамеченным королём Сигизмундом. Он окинул Ваню взглядом с ног до головы, улыбнулся и сказал:

— Ты вырастешь при моём дворе и станешь шляхтичем. — Он подозвал Яна Потоцкого. — Тебе это поручение будет приятнее. Отправь паныча в Краков, распорядись поместить его в Вавеле.

— Исполню, ваше величество, — ответил Потоцкий и попытался взять Ваню за руку, но тот не дался. — Не бунтуй, паныч, напрасно…

Тут дал о себе знать Анисим, который держал Ваню за руку.

— Ваше королевское величество, — поклонился Анисим королю, — отправьте и меня с сыном воеводы. Я его воспитатель, и со мной он во всём будет послушен. — Анисим сделал шаг к королю и довольно тихо сказал: — К тому же мы с ним пишем иконы. И католические…

— Как тебя звать? — спросил король.

— Анисим Воробушкин.

— О! — удивился король и бросил через плечо Яну Потоцкому: — Пусть этот шляхтич сопровождает сына воеводы.

— За мной! — крикнул Ян Потоцкий Анисиму.

— Мы готовы, вельможный пан. Но позволь Ване проститься с отцом.

Сказано это было довольно громко, и Сигизмунд услышал. Он был в хорошем настроении и разрешил:

— Иди прощайся, Во-ро-буш-кин, — улыбнулся король.

Анисим провёл Ваню мимо пленных к Михаилу Шеину.

— Мы с Ваней вернёмся на Русь, — произнёс он скороговоркой и добавил: — Ваня, простись с батюшкой.

Отец склонился к сыну, поцеловал его и сказал:

— Храни тебя Всевышний.

Подошёл Ян Потоцкий с двумя воинами, и Ваню с Анисимом увели. Это был миг разлуки отца и сына на долгие восемь лет.

Осмотрев ещё раз пленных, король проехал мимо войска, и перед ним открылась улица на Соборную гору. Он решил доставить себе удовольствие осмотрев. Смоленск с её высоты, а поднявшись и обозрев покорённый город, произнёс:

— Отныне и навсегда быть Смоленску польским градом.

Сигизмунд вспомнил, что до начала осады Смоленск был одним из богатейших городов Руси. «А где же смоленская казна?» — мелькнуло у короля, и ом спросил гетмана:

— Пан Потоцкий, ответь мне на такой вопрос: ты искал городскую казну? Где она?

— Я не искал её, государь, нам было не до этого.

— Тогда спроси у воеводы Шеина.

— Я пытался. Он говорит, что ничего не знает о городской казне.

— Знает и скажет сегодня же. Отправь его сей же час к Алиму и Алиме. Они добудут из него всю подноготную.

В Смоленске королю нечего было делать. Горожане не встретили его «хлебом-солью», и он, покинув город, уехал в село Богородское, что стояло к югу от Смоленска в семи вёрстах, думая по пути, что ему пора уезжать в Краков. Но на другой день после утренней трапезы Сигизмунд велел привести к нему воеводу Шеина, позвал ещё маршалка Стаса Копыря с листом. Когда воеводу привели, король велел Стасу Копырю прочитать все пункты, изложенные на листе. После прочтения Сигизмунд спросил Шеина: