Валерий Замыслов - Полководец Дмитрий (Сын Александра Невского)

— Глянь, батя! Новгородцы полностью зажаты немцами. Ну, чего князь Дмитрий медлит? — встревоженным голосом произнес Никита.

— Князь ждет, когда больше крестоносцев втянутся в битву… Скоро, сыны, и мы двинемся. Держитесь меня и сражайтесь с оглядкой. Не зевайте и не лезьте напролом. Враг может и сзади ударить. Меч притупится — гасилом [164] Гасило — так в народе называли оружие (кистень), в виде короткой палки с подвешенным на ремне или цепочке металлическим шаром, тяжестью. по шелому бейте. Эта надежная штуковина любую жизнь загасит.

Лазута Егорыч говорил неторопливо и степенно, как будто с сыновьями в лес на охоту снаряжался. Богатырски сложенный, он выглядел Ильей Муромцем с Добрыней и Алешей.

Углядев, что новгородцы уже слишком глубоко врезались в «свинью», большой воевода махнул рукой правому и левому полкам.

— Пора!

И пошли дружины на Ливонский Орден, а вслед за ними и пешие ратники, стремясь обхватить немцев с обеих сторон. Вот тут-то и разгорелась кровавая сеча!

Конники с гиком, ревом и свистом хлынули на крестоносцев. В первом десятке всадников, на своем быстром, черногривом, кабардинском коне летел князь Дмитрий. Обок, низко пригнувшись к буланой, развевающейся гриве, мчал любимый княжеский мечник, Волошка Севрюк — проворный слуга и отменный наездник.

Сшиблись!

Зазвенела сталь, посыпались искры, и загуляла злолютая битва. Свирепая, жуткая. Никто не хотел уступать. В бешеной, звериной злобе рубились с русскими воинами крестоносцы. Остервенело хрипели из закрывающих лицо железных масок:

— На куски порубим!

— Всех до единого уничтожим!

Рыцари хрипели на своем немецком языке, а русские, также остервенело, выплескивал своё:

— Не шарпать наши земли, треклятые ироды!

— Побьем, свиные рыла!

Гул, стон, рев гуляли над полем брани. Ржание коней, звон мечей, щитов, кольчуг и лат, тяжелые, хлесткие удары копий и сулиц, топоров и палиц, кистеней и дубин, обитых железом; ярые возгласы, стоны, крики и вопли раненых.

Сеча!

Ужасающая, грандиозная сеча.

«Ни отцы, ни деды наши, скажет летописец, — не видали такой жестокой сечи».

Неистовствовал князь Дмитрий. Ох, как пригодились ему, да и его дружинникам длительные потешные игры с «ливонскими крестоносцами». Навсегда запомнились ему и ценные наставления отца, Александра Ярославича, кой не единожды рассказывал о знаменитой битве на Чудском озере:

— Крестоносцы любят сражаться на своих длинных копьях. Когда рыцарь, весь в броне, бешено несется наперевес с копьем на противника, то удар его чудовищен и неудержим. Либо от него надо уклоняться, либо будь таким же сноровистым, ловким и могучим. И всё же, надо признаться, рыцарь в таком налете гораздо искуснее. Таранный удар его страшен. У врага и щит треснет, и кольчуга будет распорота, и он, оглушенный, вылетит из седла. Крестоносец приучается к рыцарским поединкам с детства. Русские же воины, к великому сожалению, к оному не приспособлены. Если их доспехи выдерживали, а копья ломались, начиналась рубка на мечах. Вот здесь уже сильнее русский. Его основное оружье — испытанный меч, коим он владеет мастерски. Когда брань идет на мечах, русскому ни ордынец, ни ливонец не страшен. А посему, сынок, когда доведется тебе сражаться с крестоносцами, лучше пускай свои полки в гущу. В ней крестоносцам с копьями не развернуться. Когда начинается свалка, им уже не до копий. Они их даже бросают. Сам видел на Чудском озере. Вот тут-то русскому воину нет цены. Тут не только меч, но и другое оружье в ход идет. Но и про своего коня не забывай. Конь, прирученный к битвам — большое подспорье.

И до чего ж прав оказался отец! Когда дружины и пешцы навалились с обеих сторон на врага, крестоносцам было уже не до копий.

Не случайно говорил Александр Невский и про коня. Привыкший к сечам Автандил и впрямь оказался превосходным конем. Вороной кабардинец, как рассказывали горцы, не только отлично переносил летнюю жару и зимние морозы, долго мог терпеть без еды и питья, но и отлично рысил и переходил в стремительный галоп. Но главное, чему удивлялся Дмитрий Александрович — Автандил был до чрезвычайности надежен и умен. В любом месте оставь его без коновязи — никуда не убежит, будет стоять и часами ждать своего наездника.

В ратных же «потехах» Автандил был настолько послушен, что не отвлекался в самые жаркие минуты, чутко улавливая нажатие колен всадника и, поворачивая, куда нужно было хозяину.

Приучил его Дмитрий Александрович и к одной весьма полезной новинке — вопреки всем правилам, оставлять врага слева, под неудобную руку. А князь в сече и левой владел, не хуже, чем правой. Вот это-то и пригодилось сейчас Дмитрию Александровичу.

В зимнем походе, большой воевода сидел в красивом, расшитыми узорами, седле, под коим находился чепрак с серебряной бахромой. Конская грива была покрыта особой сеткой из червонной пряжи, «штоб не лохматило». Сбруя обложена золотыми и серебряными бляхами с драгоценными самоцветами; «стремена злаченые», даже ноги Автандила были украшены легкими изделиями из серебра и золота.

Таков был старозаветный обычай: и воевода, и конь его должны выделяться из всего войска. Но перед самой битвой Дмитрий Александрович, как и обещал, снял с коня всё драгоценное убранство. И ни один рыцарь не мог подумать, что неустрашимый всадник, оказавшийся перед ним, оказался простым воином. Это и удивляло крестоносцев. Какой-то обычный, рослый ратник, в заурядном доспехе, так сноровисто, изворотливо и бесстрашно бился, что наводил ужас на рыцарей. Было заметно, что ратник не только обладал богатырской силой, но и был искушенным воином. Особенно поражал его черный изворотливый конь, который крутился ужом и оказывался в самом неподходящем для рыцаря месте, «не с той руки». И русич виртуозно пользовался этим преимуществом, ударяя рыцаря своим крыжатым, тяжелым мечом, да так мощно, что противник валился с коня.

Вокруг могучего всадника, подстать, ему сражались на конях крепкие, хваткие ратоборцы. (Это были отборные мечники князя Дмитрия, во главе с Волошкой Севрюком). Они не только храбро и умело сражались, но и успевали прикрывать большого воеводу от неожиданных ударов рыцарей.

Великий магистр и командор Вернер пока еще не вступали в бой. Они выжидали решающего перелома. Пока всё шло по плану Отто Руденштейна. Если уж русичи и двинулись через Кеголу (что и поразило магистра), то они пошли на явную погибель. Пройдет еще немного времени, и железный немецкий клин раздробит основной полк князя Дмитрия, а затем начнет добивать менее сильные полки — правого и левого крыла. Так было во многих битвах с европейскими войсками.

У Отто Руденштейна даже не было малейшего сомнения, что его рыцари в считанные часы раздавят русские дружины. Никогда еще того не было, чтобы войско, превышающее противника больше чем в три раза, потерпело поражение. Такого чуда Европа не знала, и никогда не узнает!