Валерий Замыслов - Ростов Великий

Как только к становищу ордынцев подоспели пороки, осадные лестницы и тараны, хан Батый, зверски расправившись с сыном рязанского князя и другими посланниками, приказал татарским туменам вырваться на просторы Рязанской земли.

Страшные вести полетели от села к селу, от деревеньки к деревеньке. Мужики, прихватив с собой топоры и рогатины, побежали в укрепленные города — «становиться под княжеские знамена, биться с супостатами».

Бабы же с ребятенками укрывались в землянках по глухим оврагам, либо же бежали в дремучие Мещерские леса, где уже не раз приходилось прятаться от половецких кочевников.

На совете князей Юрий Игоревич молвил:

— Никогда не помышлял, что великий князь Владимирский окажется Иудой. Но Бог такого не прощает. Не хочу больше об этом подлеце и думать. Давайте помыслим, братья, как нам с Бытыгой сражаться. Он не прнял наших даров и кинул псам на растерзание моего сына Федора. Тем самым, он захотел нас запугать. Велика его сила, но мы же русичи, и не будем за стенами отсиживаться. Предлагаю всем дружинам выйти в поле, навстречу ордынцам. Уж лучше нам умереть, чем в поганой воле быть. Согласны ли на сие, князья?

Князья согласились без раздумий.

Конные татарские тумены встретили русское войско до укрепленных рубежей на степной границе. «Русичи начали биться крепко и мужественно, и была сеча зла и ужасна. Многие сильные Батыевы полки пали. А Батыева сила была велика, один рязанец бился с тысячею, а два с тьмою (десятью тысячами)… Все полки татарские дивились крепости и мужеству рязанскому. И едва одолели их сильные полки татарские». В неравной сече полегли «многие князья местные, и воеводы крепкие, и воинство: удальцы и резвецы рязанские. Ни один из них не возвратился вспять: все вместе мертвые лежали…»

Князю Юрию Игоревичу, с немногими уцелевшими дружинниками, удалось вырваться из сечи и ускакать в Рязань, дабы учредить оборону своей столицы. Старая Рязань представляла собой довольно мощную крепость. Она высилась на правом берегу Оки, ниже устья Прони. С трех сторон крепость окружали мощные земляные валы и глубокие водяные рвы. С четвертой стороне к Оке обрывался крутой речной берег. Насыпные валы достигали пяти саженей, рвы имели глубину до четырех сажен. Валы опоясывали крепкие дубовые стены из плотно приставленных друг к другу бревенчатых срубов, заполненных тщательно утрамбованной землей, камнями и глиной. Такие стены отличались необыкновенной прочностью.

Татары на пути к Рязани разорили до основания Пронск, Белгород, Ижеславец, убивая всех людей без милосердия, и, 16 декабря, приступив к Рязани, оградили ее острогом, дабы удобнее было биться с осажденными. Кровь лилась пять дней. Воины хана Батыя подменялись, а осажденные, едва могли стоять на стенах от усталости. На шестой день, 21 декабря, ордынцы поутру, изготовив осадные лестницы, начали действовать стенобитными орудиями и зажигательными стрелами. Пробив ворота, ордынцы, по трупам своих поверженных воинов, ворвались в город, истребляя всё огнем и мечом. В злой сече погиб и Юрий Рязанский.

Веселясь отчаянием и муками людей, татары истязали пленников или, связав им руки, стреляли в них из луков, как в цель для забавы. Весь город с окрестными монастырями обратился в пепел. Убитые князья, воеводы тысячи достойных витязей лежали рядом на мерзлом ковыле, занесенные снегом.

«Пришли в церковь соборную и великую княгиню Агрепену, мать великого князя, со снохами и прочими княгинями мечами иссекли, а епископа и священников в святой церкви сожгли. А в городе многих людей, и женщин, и детей малых мечами иссекли. И иных в реке потопили, и весь город сожгли, и всё богатство рязанское взяли. Оскверняли святыню храмов насилием юных монахинь, знаменитых жен и девиц в присутствии умирающих супругов и матерей; жгли иереев или кровью их обагряли алтари. И не осталось в городе ни одного живого: все равно умерли и единую чашу смертную испили. Не было тут ни стонущего, ни плачущего — ни отцу и матери о детях, ни брату о брате, ни ближнему о родственниках, но все вместе мертвые лежали».

Город Рязань был настолько разорен, что на прежнем месте он больше никогда не восстанавливался.(Городище «Старая Рязань» находится теперь недалеко от города Спасска.)

Ордынцы ликовали победу.

Рязанский боярин Евпатий Коловрат, пребывавший тогда в Чернигове, изведав страшную весть, тотчас помчал к Рязани. Увидев опустошенный город, сожженные храмы и горы убитых людей, Евпатий собрал 1700 воинов и погнался за Батыем, дабы отомстить за кровь христианскую. Евпатий Коловрат настиг тумены Батыя уже в земле Суздальской. «И начали сечь без милости, и смешались полки татарские, татары же стали как пьяные и безумные. Воины Евпатия били их так нещадно, что и мечи их притупились, и взяв татарские мечи, секли их татарские полки проезжая. Татары же думали, что мертвые восстали, и сам Батый боялся»

Ордынцы сумели поймать пять русских витязей, изнемогших от ран, и привести к ханскому шатру.

— Какой вы веры, и какой земли? — спросил Батый.

Витязи отвечали:

— Веры мы христианской, а воины мы князя Юрия Рязанского, полка Евпатия Коловрата. Посланы мы тебя злого Батыгу почтить и с честью проводить.

Хан удивился их ответу и мудрости, и послал на Евпатия шурина своего Хозтоврула, и с ним многие полки татарские. Хозтоврул похвалился:

— Спасибо за великую честь, покоритель земель. Я возьму Евпатия живого своими руками и приведу его к тебе на аркане.

Шурин хана Батыя был одним из самых прославленных богатырей. И вновь сошлись полки в жестокой сече. Евпатий наехал на Хозтоврула и с первого удара рассек его мечом надвое до седла. «И начал сечь силу татарскую, и многих татарских богатырей побил». Батый рассвирепел и приказал навести на Евпатия множество пороков, «и начали пороки бить по нему, и едва сумели убить так крепко-русского и дерзкого сердцем и львояростного Евпатия»

Когда поверженного богатыря принесли к хану, то Батый долго стоял над витязем, поражаясь храбрости и мужеству Евпатия, а затем приказал отдать тело оставшейся дружине. И сказал Батый:

— Мы со многими царями воевали и на многих бранях были, но таких удальцов не видали, и отцы наши не рассказывали нам. Сии люди крылаты и не имеют смерти, так крепко и мужественно бьются, один с тысячей, а два с тьмой. И ни один из них не захотел уйти живым с поля боя… О, Евпатий Коловрат! Многих сильных богатырей моей орды побил ты, и многие полки пали. Если бы у меня такой служил — держал бы я его против сердца своего!

Евпатий Коловрат покрыл неувядаемой славой свое имя. Он погиб в неравной сече, но тысячи других народных героев были готовы грудью встретить полчища ордынцев.