Валерий Замыслов - Ростов Великий

Юрий Всеволодович, как всегда не терпевший чьих-либо советов, гнул свое:

— Ты что, племянничек, хочешь всё мое войско загубить? Выглянь в окно. Мороз и железо рвет, и на лету птицу бьет.

— Преувеличиваешь, дядя. Не так уж и велики нынешние морозы. Ни один ратник из наших трех дружин не замерз, и другим нечего по дальним деревням околачиваться.

Дружины трех братьев — Василька, Всеволода и Владимира — расположились вблизи великокняжеского стана, разместившись в шалашах и рогожных палатках, утепленных войлоком, сеном и еловыми лапами в несколько слоев. У шалашей и палаток день и ночь горели костры. Князьям же и воеводам умелые гридни расставили походные шатры; окутали их медвежьими шкурами, закидали снегом, а внутри устлали досками и тюфяками, снятыми с розвальней из обоза.

— Собрать дружины успею! Меня врасплох не возьмешь.

Великий князь был уверен, что времени у него предостаточно. Глухие леса надежно прикроют Сить от ордынской конницы, и она, коль полезет, наверняка завязнет в снегах и заблудится в дремучих лесах.

— Да и целый сторожевой полк татар доглядывает. Воевода Дорофей — старый воробей, его на мякине не проведешь.

— Не слишком-то я доверяю твоему Дорофею Федоровичу.

— Это почему ж?

— Он хоть и старый воин, но нерасторопный. Как бы не прозевал ордынцев. Может, кого-то еще послать?

— Небось, твоего Неждана Корзуна? — с насмешкой произнес Юрий Всеволодович. — Ведаю, ведаю твоего любимца.

— Можно и Корзуна. Человек надежный.

— Обойдусь! — отмахнулся Юрий Всеволодович.

Каждый раз уходил Василько от великого князя с худым настроением. Горбатого да упрямого не переделаешь. Ты ему на голову масло лей, а он все говорит, что сало. И до чего ж не любит выслушивать советы! Несчастьем всё это может обернуться, большим несчастьем.

Князя Василька не покидала тревога, и она еще больше усилилась, когда в стан примчал сторожевой воевода Дорофей Федорович, стоявший у истоков реки Сити.

— Беда, великий князь! От Углича навалился Бурундуй с великим войском!

— Как это навалился?! — опешил Юрий Всеволодович. — А куда твой сторожевой полк глядел?

Воевода повинно заморгал бельмастыми, испуганными глазами.

— Прозевали мы татар, великий князь. Как туча налетела… Весь полк разбит.

— Как разбит? — и вовсе обмер Юрий Всеволодович.

— Разбит, великий князь, — понуро выдавил сторожевой воевода. — Конница Бурундуя идет на стан.

Надо было видеть смятенное лицо Юрия Всеволодовича. Он плюхнулся на крыльцо и повел растерянными глазами по князьям и боярам.

— Пресвятая Богородица, да что же это?.. Идет на стан, пресвятая Богородица…

— Довольно бормотать, дядя! — взорвался Василько. — Посылай немедля гонцов за дружинами. Нам же надо расставлять полки.

— Надо, — кивнул общевойсковой воевода Жирослав Михайлович.

Засуетились гонцы, запели рожки и свирели, заголосили трубы. Дружины великого князя и братьев Константиновичей принялись облачаться в доспехи.

Остальные дружины стали подтягиваться к великокняжескому стану лишь через два-три часа. Сам же Юрий Всеволодович приказал привести знахаря.

— Чти заговор противу ворога.

И знахарь, не раз выполнявший подобные повеления, забормотал:

— Срываю три былинки: белую, черную и красную. Красную былинку метать буду за Окиян-море, на остров Буян, под меч кладенец; черную былинку покачу под черного ворона, того ворона, что свил гнездо на семи дубах, а в гнезде лежит уздечка бранная с коня богатырского. Белую былинку заткну за пояс узорчатый, а в поясе узорчатом зашит, завит колчан с каленой стрелой. Красная былинка притащит мне меч кладенец, черная — достанет уздечку бранную, белая — откроет колчан с каленой стрелой. С тем мечом отобью силу чужеземную, с той уздечкой обратаю коня ярого, с тем колчаном, с каленой стрелой разобью врага басурманского.

— Разобьем, разобьем, Фатейка…Господи, лишь бы успеть расставить полки. Спаси, сохрани и помилуй, всемилостивый Господи! — взмолился Юрий Всеволодович.

Но полки расставить так и не удалось. Опоздали! Русские дружины были раскиданы по всей реке.

Бурундуй, еще перед битвой, изведав через юрких юртджи расположение русских полков, решил разделить свое войско на две части. Одни тумены двинулись по Волге и вышли в тыл урусам со стороны нынешнего Рыбинска. Другие тумены подощли со стороны Некоуза.

Сеча началась неожиданно для русских ратников. В самое доранье татары напали на передовой отряд Дорофея Федоровича и разбили его.

Юрий Всеволодович, узнав о внезапном нападении, спохватился, но собрать полки ему так и не удалось. Одновременно с севера напали тумены татар, шедшие от Ярославля. Они продвигались по Сити и уничтожали наспех собранные отряды русичей.

И всё же наскок татар удалось остановить. Сильнейший бой разгорелся подле деревни Красное, и был он настолько яростен и жесток, что после сечи «буквально текли реки крови». Был убит в этом ужасающем бою и Юрий Всеволодович.

(Историки и местные краеведы долго не могли понять, как татары могли так стремительно пройти в тыл деревни Станилово, в коем находился стан великого князя. Наиболее убедительный ответ, на наш взгляд, дал рыбинский краевед Владимир Гаврилов).

Со стороны Некоуза, рассказывает он, протекает речка Княжица, но упирается в глухие, непроходимые болота. Когда же краевед был в тех местах, то наткнулся на деревню Первовское. Возможно, она раньше называлась Перевозка и располагалась как раз на берегу небольшого озера, превратившегося со временем в болото. По льду озера татары и проникли в тыл.

Остатки русских войск были выдавлены на лед Сити. Под напором несколько тысяч человек, зажатых в одном месте, лед провалился, и воины очутились в реке. Татары добивали их стрелами. В тот день погибло настолько много ратников, что трупы скопились в излучине реки. Создалась самопроизвольная плотина. Река вышла из берегов. (Это место до сих пор именуют в народе «плотищи». А деревня Раково называется так потому, говорит легенда, что это место стало поистине роковым для нескольких сотен пленных русских воинов. Озверевшие после битвы татары, отрубив им руки и ноги, заставляли ползти в церковь, где и сожгли всех без исключения).

Многие женщины, видя зверства иноземцев, бежали из деревень и собрались на небольшой горе, на берегу Сити. Там их и настигли татары, безжалостно надругались и уничтожили. Теперь эта гора называется «Бабьей».

Ордынцы налетели со всех сторон и жестоко расправлялись с неподготовленным к сече русским войском. Такого подарка мурза Бурундуй не ожидал. С гяурами тяжко биться, когда они непоколебимо стоят в хорошо изготовленных к бою полках: передовом, большом, полках правой и левой руки, сторожевом и засадном. В таком открытом, «полевом» сражении победить урусов крайне трудно. А здесь сам Аллах помог: большинство дружин так и не успели принять боевые порядки. Лишь три дружины изловчились к бою. (Эх, Юрий Всеволодович, Юрий Всеволодович! Поставить бы тебе с первого дня общевойсковым воеводой князя Василька Ростовского!).