Валерий Замыслов - Ростов Великий

Анне Мстиславне по нраву пришелся новый владыка: мудрый, степенный, незаносчивый, не жадный до богатых приношений и денег, великий богомолец. Владыку возлюбили все ростовцы, особенно сирые и убогие, коим Пахомий неустанно помогал. Княгиня часто приглашала епископа в свои покои и вела с ним душеспасительные беседы. Уходя, тихо вздыхала: всем люб владыка, да вот только часто недужит. Исхудал, поблек, все точит и точит его какая-то неведомая болезнь…

При выходе из храма Анна Мстиславна увидела диковинного, страшного на вид мужика. Все лицо его заросло дремучей, косматой бородой, и она была настолько длинна, что спускалась ниже колен; вместо рубахи и портов — рваные лохмотья, едва прикрывавшие немощное худосочное тело; грязные босые ноги покрылись кровоточащими струпьями; из-под лохматых, нависших бровей сверкали запавшие, жгучие глаза.

— Леший, — испуганно спрятался за спину старшего брата Всеволод.

Васильку тоже стало не по себе: и впрямь, уж не леший ли прибежал из темных, неприютных лесов? Правда почему-то не зеленый, а седой.

— Кто такой? — миролюбиво спросила Анна Мстиславна.

— Раб божий, — глухим, простуженным голосом отозвался мужик.

Один из нищебродов, кои всегда толпились на паперти, толкнул костылем «раба божия» в бок.

— Кланяйся, то великая княгиня Анна Мстиславна.

Мужик слегка поклонился, но глаза его оставались злыми.

— Ты уж ответь мне, мил человек, — настояла княгиня.

Но мужик словно в рот воды набрал.

— Спесив, — протянул ростовский купец Глеб Якурин. — Чванится, как холоп на воеводском стуле. Отвечай княгине!

Рослый детина, стоявший подле «лешего», глянул в его глаза и почувствовал, что еще миг, другой — и мужик взорвется. Поспешил молвить:

— То ямщик Егорша Скитник, мой отец, коего великий князь Константин Всеволодович повелел выпустить из поруба.

Тихая, благочестивая Анна Мстиславна замешкалась. Князь Константин приказал выпустить из темниц всех татей и бунтовщиков по случаю победы на Липице. Слишком кроткая и мягкая, она всегда жалела людей, томящихся в узилищах.

— И долго сидел? — спросила княгиня и тотчас спохватилась: не надо было говорить этих слов.

— Да, почитай, семь лет, матушка княгиня.

— Семь?! — невольно ахнула Анна Мстиславна. Какие же мучения выпали на долю этого человека! Помоги ему, пресвятая Богородица.

— За оные годы, — продолжал Скитник, — в порубе пять человек побывало. В добрые хоромы поселил нас князь Константин Всеволодович. Все пятеро Богу душу отдали. Один я выжил. Спасибо великому князю. Земно кланяюсь за его праведный суд. Живехонек, радость — то какая.

Ехидно-усмешливая, укорительная речь ямщика пришлась по нраву гордым ростовцам. Все ведали: ямщик вирника не убивал, а лишь заступился за белогостицких мужиков, на коих наложил небывало большую виру новый княжеский вирник Ушак. Тот первым ударил ямщика, а Скитник не удержался и дал сдачи. Суд Константина Всеволодовича был короток: коль поднял руку на княжьего человека — в поруб. Аль так праведно?

Вирник Ушак был среди челяди, коя сопровождала великую княгиню. Он стоял и зло кривил узкий поджатый рот. Ишь, разошелся бунтовщик. Выполз, как крыса из норы и теперь зубы показывает. Надо укорот дать.

— Ты не слишком бы ерничал, Егорша, а то опять в вонючей яме насидишься.

Ямщик повернул на голос вирника лицо.

— И ты здесь, мздоимец. Ай, бедный, как исхудал. Поперек себя толще.

— Да уж не ты, худерьба. Никакой стати, — хихикнул, подчеркивая свое дородное тело Ушак.

— Вот-вот. Живот толстый, да лоб пустой.

Толпа рассмеялась. Умеет же подковырнуть ямщик. Вот и сын его такой же растет — пальца в рот не клади.

— Так его, Скитник!

— Помолчали бы! Чего рты раззявили? — напустился на ростовцев вирник.

Толпа еще дружней захохотала.

— И впрямь наш вирник дурень!

Ушак повернулся к дружинникам:

— Чего стоите? Над княжьим человеком измываются!

Но дружинники сами посмеивались. Тогда руку подняла княгиня.

— Успокойтесь, люди добрые.

Кажись, и не громко, и не повелительно сказала, но горожане тотчас примолкли: уважали княгиню ростовцы.

Анна же Мстиславна подозвала ключника [31] Ключник — придворный чин, заведывавший съестными припасами, погребом, слугами и пр. В монастырях тоже бывают ключники. и приказала:

— Сему ямщику выдать новое платье и дать на прокорм денег. И чтоб не скупиться!

Ключник поклонился, но в глазах его застыло явное замешательство.

— Прости, великая княгиня, но такого повеленья князя Константина Всеволодовича не было.

— Князю я доложу.

Ростовцам приказ Анны Мстиславны был встречен с одобрением. Один лишь Ушак продолжал кривить рот.

Княгине не хотелось уезжать из Ростова: не только привыкла к древнему городу, но и полюбила, как любил его и князь Константин Всеволодович. Ростов понравился ей больше, чем Смоленск, где прошло ее детство.

Тяжело расставаться с городом на озере Неро. Впереди ждет немилый ее сердцу великокняжеский Владимир, кой многие годы напускал свои враждебные рати на Ростов. И зачем только остался супруг в этом злом городе? Великокняжеский стол его никогда не прельщал, он еще четыре года назад отказался от Владимира ради Ростова Великого. Но ехать надо: где муж, там и жена.

Без особого веселья собирался во Владимир и Алеша Попович: не только князь Юрий, но и горожане затаили на него зло за победу над владимирским богатырями Юрятой и Ратибором, такого никогда не прощают. В любом городе гибель местного богатыря вызывает всеобщее уныние и острое желание отомстить обидчику. Каково жить среди владимирцев?

Князь Константин щедро наградил Алешу и его дружину, столь много сделавших для поражения вражьей рати. Поповичу князь подарил новую вотчину.

— Лихо сражался, Алеша. Не зря когда-то мой отец взял тебя в дружину. Поболе бы таких воев среди моих гридней. Дарую тебе, боярин, угодья по реке Гда с Поречьем-селом, деревнями Огарево и Ново, с бортями, [32] Борть — дуплястое дерево, дуплявый пень, дупляк, в котором водятся пчелы. Бортник — человек, занимающийся пчеловодством в бортных лесах. сенокосными угодьями и рыбными ловами. Все, что окрест Гремячего Колодезя, отныне твоё, боярин!

— Благодарствую, великий князь, за щедроты твои, — поясно поклонился Попович. Да токмо…

На щеках Алеши вспыхнул смущенный румянец.

— Аль что не так?

— Да я, великий князь, никогда еще мужиками и угодьями не владел. Мое дело ратоборствовать, а тут хлопот не оберешься.

— Экая незадача, — рассмеялся Константин Всеволодович. — Мужиками управлять — не мечом махать. Толкового тиуна подбери.

— Непременно подберу, великий князь.