Валерий Замыслов - Углич. Роман-хроника

Мария родила Ивану сына Василия, но он умер младенцем. Перед своей кончиной царица ездила с супругом в Вологду и там крепко занедужила. Иван же, получив весть о «заговоре» в Новгороде, поспешил в стольный град. Недужную супругу он приказал везти за собой боярину Басманову. Путь был трудным и долгим. Еле живую Марию привезли «по наказу» в Александрову слободу, где она 1 сентября 1569 года и скончалась.

Возвратившись с новгородского погрома, Иван Васильевич собрал Думу, и заявил, что не намерен откладывать новую свадьбу. Строго добавил:

- Нечего вам, бояре, шастать по заморским невестам. В своем царстве сыщем.

Из всех городов свезли невест в Слободу (Александрову), и знатных и незнатных, числом более двух тысяч (!). И каждую царь осмотрел. Сперва он отобрал 24, а после 12, коих повелел обследовать лекарям и бабкам. Те никого не отсеяли, и тогда Иван долго сравнивал их в красоте и уме. Наконец, по совету верного приспешника Малюты Скуратова, предпочел дочь новгородского купца, Марфу Васильевну Собакину. В то же время государь избрал невесту и для старшего царевича Ивана, Евдокию Ивановну Сабурову.

Отцы счастливых красавиц вмиг сделались боярами, дяди будущей царицы - окольничими, а брат - крайчим 16. Возвысив саном, наделил их и богатством, отняв вотчины у древних княжеских и боярских родов.

Но Марфа Собакина после обручения вдруг занемогла: начала худеть и сохнуть, и, казалось бы, должна была выбыть из отобранных невест. Подозрение на неожиданный недуг Марфы пал на родственников покойных цариц Анастасии и Марии. Но на удивление знати, царь Иван «положился на Бога» и сыграл свадьбу, когда его невеста была совсем плоха.

Марфа скончалась скоропостижно. О причинах ее смерти ходили разные слухи. Сказывали, что мать Собакиной передала ей через одного придворного какие-то чудодейственные травы для «чадородия». (Вскрытие гробницы Марфы обнаружило удивительный биологический феномен: Марфа Собакина лежала в гробу бледная, но как бы живая, не тронутая тлением, несмотря на то, что пробыла под землей 360 лет).

Иван спешно выехал из Москвы в Александрову Слободу, дабы «вымыслить новые измены и казни». Кончина двух супруг, столь несходных в душевных свойствах, имела несчастные следствия: Анастасия унесла с собой добродетель, а Мария, казалось, завещала Ивану превзойти самого себя в лютых казнях. Распустив слух, что Мария, подобно Анастасии, была отравлена тайными злодеями, Иван Грозный тем самым приготовил Русь к ужасным взрывам своей необузданной ярости.

Брат Владимир ехал в Нижний Новгород через Кострому, коя встретила его с крестами, с хлебом и солью, с великой честью и изъявлением любви.

Изведав о такой встрече, Иван Грозный приказал доставить в Москву всех костромских начальных людей, и жестоко казнил их. Государь давно уже знал, что бояре втайне помышляют видеть на царстве его двоюродного брата Владимира Андреевича Старицкого, и терпение Ивана кончилось.

Напуганный Владимир с супругой и детьми, остановился в трех верстах от Слободы, в деревне Слотине, и дал знать царю о своем приезде. Ждал ответа и вдруг увидел целый полк всадников, кои скакали во всю прыть с обнаженными мечами, как на битву. Среди них был и Иван Грозный. Окружив деревню, царь сошел с коня и уединился в одной из изб.

Друг Малюты, дворянин Василий Грязной, и сам Григорий Лукьяныч пришли к Владимиру Старицкому и объявили князю, что он держит злой умысел на жизнь государеву.

Старицкий целует крест и заявляет, что ничего подобного у него и в мыслях не было, но Малюта выталкивает перед собой царского повара Порфишку и, тыча в него пальцем, заявляет:

- Сей повар на пытке сказал, что ты, князь, дал ему много денег и яд, дабы отравить государя. Так ли, Порфишка?

- Истинно так, Григорий Лукьяныч, - подтвердил повар. (Конечно, всё было вымышлено).

Несчастного Владимира с женой и двумя юными сыновьями привели к государю. Старицкие пали к его ногам, клялись в своей невинности и просили пострижения в монастырь.

Царь же молвил:

- Вы хотели умертвить меня ядом, теперь пейте его сами.

Князь Старицкий был готов умереть, но не хотел из собственных рук умертвить себя. Тогда супруга его, Евдокия (родом княжна Одоевская), умная, добродетельная - видя, что нет спасения, и малейшей жалости в сердце губителя, осушила слезы и твердо молвила мужу:

- Не мы себя, Владимир Андреевич, но мучитель отравляет нас. Лучше принять смерть от него, нежели от ката 17Малюты.

Владимир Андреевич простился с супругой, благословил детей и принял яд. За ним - Евдокия и сыновья. Все четверо молились. Яд начал действовать. Иван смеялся при виде их терзаний и смерти, а затем призвал боярынь, боярышень и служанок княгини Евдокии.

- Вот трупы моих злодеев. Вы служили им, но я дарую вам жизнь.

С ужасом, увидев мертвые тела своих господ, приближенные Евдокии в один голос ответили:

- Мы не хотим твоей милости, зверь кровожадный! Лучше растерзай нас.

«Сии юные жены, вдохновенные омерзением к злодейству, не боялись ни смерти, ни самого стыда: Иоанн велел обнажить их» и приказал стремянным стрельцам:

- Насилуйте этих тварей всем полком. До смерти насилуйте!

Царь с садистским выражением лица и сладострастием наблюдал за бесстыдным действом.

Мать же Владимира Старицкого, монахиню Евфросинью, Иван Грозный приказал утопить в реке Шексне…

Через несколько месяцев Иван Васильевич женился на Анне Колтовской, кою еще приметил при выборе двенадцати невест. Своим худородством она превосходила Собакиных. Родне царицы Грозный даже не захотел пожаловать думных чинов.

Но не просто было решать вопрос с церковью. (Многобрачие на Руси не дозволялось). Митрополит Кирилл в то время преставился, но Иван собрал епископов и упрашивал их утвердить новый брак. На Соборе первенствовал новгородский архиепископ Леонид - корыстолюбец и угодник мирской власти.

Иван в храме Успения торжественно молвил:

- Злые люди чародейством извели мою первую супругу Анастасию. Вторая, княжна черкасская, также была отравлена и в муках отошла к Господу. Я ждал немало времени и решился на третий брак, отчасти для нужды телесной, отчасти для детей моих, еще не достигших совершенного возраста. Юность их претила мне оставить мир, а жить в мире без жены - поддаться соблазнам. Благословенный митрополитом Кириллом, я долго искал себе невесты, испытывал их, наконец, избрал, но зависть и вражда погубили Марфу: еще в невестах она лишилась здравия и через две недели супружества преставилась девою. В отчаянии и горести я хотел посвятить себя иноческому житию, но, видя опять жалкую младость сыновей и государство в бедствиях, дерзнул на четвертый брак. Ныне, припадая с умилением, молю святителей о разрешении и благословении.