Валерий Замыслов - Иван Сусанин

— Не позволим! — горячо, неистово отозвались ярославцы.

— А коли так, братья, выйдем за стены и с именем Господа побьем иноземцев!

В вылазке принял участие и Иван Осипович. Впервые ему, обуреваемому неодолимой местью к злодеям, довелось сразиться с ляхами. Ярость ополченцев была настолько отчаянной и повелительной, что ляхи не могли сдержать ожесточенный натиск осажденных и потерпели сокрушительное поражение. Ополченцам удалось захватить много оружия, знамена и множество пленных.

Будзило, Микулинский и изменщик Наумов, понеся огромные потери и увидев всю тщетность своих попыток захватить Ярославль, решили отступить от города и направились к Угличу.

Иван Осипович тотчас направился в Селивановку. На его счастье Шестовы оказались на месте: ляхи не «заглянули» в глухую деревеньку. Через два дня все благополучно добрались до имения.

Вдоль возка взад-вперед, со свистом и разухабистыми криками проносились мелкие и крупные группы оружных людей. Филарет пригляделся. Казаки, ляхи, немцы, венгры… Господ и, что происходит и к кому его привезут?

На третий день, утром, Филарету вернули митрополичье облачение.

Возок въехал в Тушино, заполненное разноплеменным войском. Один из ляхов открыл дверцу перед добротной избой на высоком подклете.

— Прошу, архипастырь, в царские палаты.

Сказал с неприкрытой усмешкой. Филарет помышлял колко ответить, но тут увидел перед собой рыжебородого священника в бархатной камилавке [203] Камилавка — высокий цилиндрический, с расширением кверху, головной убор православных священников, даваемый как знак отличия. , кой кинулся к руке владыки.

— Благослови, святый отче.

От попа за версту несло винным перегаром.

— Бражников не благословляю. Постыдись, отче! — сердито молвил Филарет и поднялся на крыльцо, на передней ступеньке коего стояли два молодца в красных стрелецких кафтанах с бердышами. Со стуком брякнули оружьем и распахнули двери. Раздался возглас:

— Митрополит Ростовский и Ярославский Филарет!

В «палатах царских» было людно. На лавках сидели богато разодетые люди, а в кресле, за красным углом, какой-то, пришибленного вида, мужичок с блеклым, отечным лицом и прищурами, возбужденными глазами.

Вновь прозвучал возглас:

— Великий царь и государь, и великий князь всея Белыя и Малыя Руси самодержец, Дмитрий Иванович!

Самозванец поднялся из кресла и, раскинув руки, ступил навстречу Филарету. Бояре уже ему поведали, что Филарет «был роста и полноты средних, божественное писание разумел, нравом был опальчив и мнителен, а такой владетельный, что и царь его боялся. К духовному сану был милостив и не сребролюбив, всеми царскими делами и ратными владел».

— Рад вновь встретиться с тобой, сродником моего покойного брата, царя Федора Ивановича. Поди, не забыл своего освободителя?

Филарет на миг оцепенел. Вот уже два года по всей Руси распространялись вести, что царевича Дмитрия никто в Москве не убивал, он вновь чудом спасся, а вместо него лишили жизни попова сына, похожего на царевича обличьем. Филарет хорошо запомнил лицо «Дмитрия», когда тот с «отцами церкви» возводил его в митрополиты. Сейчас перед ним стоял совсем другой человек.

А Самозванцу, занявшему значительную часть Московского государства, нужна была поддержка духовенства. Надежда на то, Гермоген в Москве признает «вора» была ничтожной. Значит, патриарха нужно был произвести нового, и уж на этот раз он должен быть лицом значительным, а не авантюристом вроде «пройдохи» Игнатия.

Пленение Филарета стало в этом смысле редкой удачей. Именно потому в Тушине его встретили с подобающими почестями.

«Дмитрий Иванович» произнес заготовленную фразу:

— Онемел на радостях, ваше преосвященство. Бывает. Признал, еще как признал. И супруга твоя признает, и чада. Чадам, небось, до сих пор мерещатся каменные узилища.

Вот он — намек! Зело постарались польские думные люди, какими словами встретить Филарета.

И владыка выдавил на лице улыбку.

— Да ты все такой же, государь. Никакие годы тебя не берут.

— Да здравствует царь Дмитрий Иванович! — дружно вскричало окружение Самозванца.

А тот, подхватив Филарета под руку, подходил к своим приближенным и восклицал:

— Гетман Роман Рожинский!.. Конюший боярин, князь Адам Вишневецкий… Атаман всевеликого войска Донского Иван Заруцкий! Недавно он привел под мои знамена семь тысяч казаков…

Назывались канцлеры и маршалы, а затем «царь» приказал допустить в «палаты» новых людей. Филарету и вовсе пришлось изумиться: князь Дмитрий Трубецкой, князья Черкасские, Сицкие, Засекины… Все в собольих шубах, высоких горлатных шапках.

Видя удивление на лице Филарета, Лжедмитрий тоненько рассмеялся:

— Ты и помыслить не мог, чтобы увидеть здесь знатных бояр Москвы. Вскоре и Васька Шуйский станет моим поданным. Дни царствования его сочтены. Поведай о его успехах, гетман Рожинский.

— Слушаюсь, ваше величество, — тряхнул лысой головой гетман. — Еще два месяца назад Шуйский направил под Болхов свое войско под командованием своего брата Дмитрия [204] По свидетельству историков князь Дмитрий Шуйский был тупым человеком, не имевшим знаний и опыта в ратном деле. Но Василий Шуйский доверял ему. . Передовой полк князя Голицына был смят. Трусливый вояка Дмитрий Шуйский начал отступать к Болхову. Я решительно этим воспользовался, ночью ударил на войско русских и начисто разбил его. Первого мая бояре сдали город. Путь к русской столице был открыт. Мои доблестные воины захватили Козельск, Калугу, Можайск и Звенигород. В июне мы подошли к Тушину и тотчас повели наступление на Москву. Нас встретил князь Василий Мосальский, но он также был потеснен, а сам Мосальский перешел на сторону истинного царя Дмитрия Ивановича. Скоро ваше преосвященство увидит его и других бояр в нашей ставке. Весь русский народ ждет не дождется, когда на престол сядет законный царь, сын Ивана Грозного, который, изгнав боярского царя, даст ему лучшую жизнь.

— Браво, гетман! — воскликнул Самозванец. — Совсем скоро я дам избавление моему народу, который достоин истинного православного пастыря. А посему, владыка Филарет, русская православная церковь и я, царь всея Руси, намерены возвести тебя в сан патриарха.

Эта речь Самозванца также была заготовлена, как и последующие слова на случай запирательства Филарета.

— Но… отцы церкви. Я их не вижу.

— Скоро увидишь, святейший. Как только я возьму Москву — и Крутицкий, и Новгородский, и Казанский митрополиты не посмеют отказать законному государю. Уж так твои супруга и чада возрадуются. Выпьем за нового русского патриарха, господа!