Руне Улофсон - Хёвдинг Нормандии. Эмма, королева двух королей

— Откуда мне знать, что ты меня не обманешь? Я лишился тридцати семи кораблей, которые ты увел в Нормандию, и упустил еще девять кораблей, которых мне больше никогда не увидеть.

— Даю тебе слово, король Кнут, — твердо ответил Торкель и посмотрел ему прямо в глаза. — Я не привык изменять своему слову.

Кнут подумал, что его покойный отец считал иначе. Но с тех пор, как Торкель прибыл в Англию, он был неуклонно верен Этельреду, несмотря на все превратности судьбы. Таких дружинников нечасто встретишь. И за эту преданность Торкеля следовало бы вознаградить более щедро, чем это сделал Этельред.

— А кроме того, я пробирался через твою так называемую блокаду не один раз, — продолжал Торкель. — Так что я сумел бы вывести эти надоевшие девять кораблей из Лондона, и ты бы даже не узнал об этом, если бы я так захотел…

— Я знаю, что ты мой человек, — ответил Кнут. — Королева Эмма, пусть будет по-твоему. И спасибо за тетку Гуннхильд! Но я хочу, чтобы Торкель вернулся сразу же — с кораблями и воинами.

Эмма пообещала. Они простились и пожелали друг другу всего наилучшего.

Когда Торкель провожал его, то Кнут думал об Эмме и ее отличии от Альфивы. Но ничего лучшего он придумать не смог. Обе они женщины, а такие разные, как ночь и день. Он хотел бы иметь их обеих…

Последующие месяцы были такими суматошными для наших героев, что их рассказы о причинах и последовательности событий часто противоречат друг другу. Некоторые местности, как Шерстон и Брентфорд, помнили о сражениях по всем правилам, и вскоре Кнуту стало ясно, что исход войны будет предрешать не одно только падение Лондона.

Все радостно приветствовали молодого отважного короля Эдмунда: такого повелителя англичане не видели со времен Этельреда, — да, был ли у них такой король после Альфреда Великого?

Ни один датчанин не помнил, чтобы англичане когда-либо оказывали подобное сопротивление. И не только это: они умели перейти в наступление — вовремя и в нужном месте, и громили один датский отряд за другим.

Кнут решил, что блокада Лондона напрасна. Он вынужден был перебросить свои войска в другое место — и тогда Эдмунд смог бы поспешить на помощь Лондону. Воины Кнута уже было погрузились на свои корабли, но Кнут вновь отменил это решение, и осада продолжилась. До тех пор, пока Кнут не увидел, что в Англии пришло время убирать урожай, и его войскам необходимо было пополнить свои запасы.

Так протекли лето и осень. Эдмунд Железнобокий вновь на некоторое время приехал в Лондон, пока не оказался в Кенте со своей так называемой «четвертой армией»; там он столкнулся с передовыми отрядами Кнута, разгромил их и вынудил Кнута занять оборону.

Позиции Эдмунда укреплялись все больше, и Эадрик Стреона начал побаиваться. Он со своими воинами прибыл в Элсфорд, где находился в то время Эдмунд, и просил короля о переговорах.

— Мне нет прощения, — сказал без обиняков Эадрик. — Я ошибся. И мое жалкое оправдание лишь в том, что не я один, но и большинство ярлов в стране думали, как и я: что Лондон сдастся и Кнут сделается единственным властителем Англии. Если бы король Этельред остался в живых, то все бы окончилось так плохо. Ты, должно быть, помнишь, что я проиграл, когда еще был жив твой отец? Но ты оказался лучше, чем я думал.

— Что ты можешь предложить? — сказал король Эдмунд. — Ты же пожаловал сюда не просто для того, чтобы возносить мне хвалу. И даже если это приятно, все равно хвала неожиданна, особенно в твоих устах.

— Я не «предлагаю», а хочу оказать тебе помощь, если смогу. Мои воины принадлежат тебе, и я могу быстро созвать еще людей, из тех, кто до сих пор сомневался, следовать ли за тобой, и кто хочет вместе с тем иметь дело именно со мной, если я могу так выразиться…

— Как я слышал, у тебя раньше было гораздо больше людей, несколько месяцев назад?

Эдмунду хотелось напомнить Эадрику о выходке Торкеля. Но тот лишь пожал плечами.

— Это были в основном датские моряки, они неохотно сходили на сушу, разве только для того, чтобы украсть себе еды и женщин, — с легкостью ответил он. — Что же касается кораблей, то ведь они тебе не нужны внутри страны?

Это так и было. Эдмунд готов был согласиться, что англичане никогда не были хорошими моряками и не разбирались в кораблях…

Эдмунд сказал, что ему нужно поговорить со своими советниками, прежде чем он сообщит Эадрику окончательное решение.

Многие начали его отговаривать.

— Мы знаем этого дьявола, у него черт знает что творится в голове.

— Он может быть просто-напросто подослан датским Кнутом.

— Даже если он сам дьявол, — ответил Эдмунд, — я должен использовать его. Он может привлечь своих сторонников на нашу сторону. И чем меньше англичан будет сражаться на стороне Кнута, тем лучше, и тем быстрее мы покончим с этой проклятой войной.

— Да, — вставил другой, — скоро наступит зима. И если войну не закончить к Рождеству, то она снова вспыхнет весной, и к тому времени Кнут успеет получить подкрепление.

— И еще одно, — считал третий, — если мы сейчас отвергнем помощь Эадрика, то он сделает все, чтобы навредить нам. Я думаю, что он не шутит, когда говорит, что предпочитает служить английскому королю, нежели датскому. Иначе просто немыслимо, тем более для такого хитреца, как Эадрик Стреона.

— Да, — вздохнул Эдмунд, — но какой вред он может нам нанести, если перейдет на нашу сторону?

— Лучше, разумеется, сразу убить его, — предложил четвертый, — тогда бы мы точно знали, с кем он.

В итоге Эдмунд взял последнего главнокомандующего своего отца к себе на службу. И Эадрик выполнил обещание, набрав людей из своих собственных владений в северо-западных провинциях Мерсии и Херефордшира.

В октябре произошло сражение возле Ашингдона, неподалеку от Саутенда в Эссексе. Эдмунд располагал численным превосходством. И именно он подал сигнал к наступлению под знаменем Уэссекса, с изображением красного дракона, тогда как датское войско сражалось под знаменем с черным вороном на белом поле. Говорили, что если ворон захлопает крыльями, то битва окажется для датчан победоносной, если же он поникнет головой и опустит крылья, то они потерпят поражение. Напряженно наблюдали датчане за вороном на знамени короля Кнута: казалось, что птица попеременно делает и то, и другое…

То, что произошло позднее, вызвало множество толкований. Датчане увидели, как внезапно фланг Эадрика повернул назад и бросился бежать, когда еще войска даже не начали сражаться.

Некоторые утверждали, что Эадрик выкрикнул: «Бегите! Бегите! Эдмунд убит». Другие настаивали на том, что он даже насадил на шест отрубленную голову, заставив своих людей поверить, что это голова короля Эдмунда. Самым простым объяснением была обычная трусость. Но может, наиболее правы были те, кто считал, что Эадрик охотно бы полюбовался на то, как Эдмунд и Кнут уничтожают друг друга. Все же Стреона был женат на одной из дочерей старого короля и тоже претендовал на королевский престол.