Иван Ефремов - Таис Афинская. Роман

- Ты не знаешь, госпожа, как ревнивы финикийцы, сирийцы и другие здешние народы! Мы, женщины, не любим красоты в других женщинах, а Великая Мать уравнивает всех в своей руке.

- Мне кажется, и ей служат по-разному? - возразила Таис. - Правильно ли я поняла? Ты совсем не любишь меня?

- Да, госпожа! Ты слишком прекрасна. Я давно ищу и не могу найти в тебе порока. Ты столь же гибкая, как наши тринадцатилетние девочки-танцовщицы, сильна, как кобылица, груди твои тверды, как на заре юности у нубиек…

- Перечисление, достойное любовника, - рассмеялась гетера, - но что же обижает тебя?

- Ты лучше всех вокруг и меня тоже!

- И из-за этого ты готова на рабство в храме?

- Да, да!

Таис пожала плечами, так и не поняв свою рабыню. После долгого молчания За-Ашт сказала:

- Как красивы голубые камни на твоей медной коже, госпожа! И твои серые глаза становятся еще глубже. Тот, кто подарил тебе ожерелье, понимает красоту вещей.

- Это главная жрица Кибелы-Реи, Ашторет, или Иштар, многоименной Матери Богов.

- А прежнее ожерелье ты теперь будешь носить пояском?

- Да, как Ипполита, царица амазонок! - Таис критически осмотрела золотой поясок и решила снять все звезды, кроме одной. Давно ушли в прошлое первые победы и успехи, ничего не значила для нее и подаренная Птолемеем звезда. Только последняя с буквою «мю»… жрица сказала М - женский символ с незапамятных времен…

- Поищешь мастера снять звездочки, кроме одной? - вслух сказала гетера.

- Позволь мне. Я ведь дочь ювелира и кое-что умею…

Финикиянка сняла поясок и, отойдя в угол комнаты, извлекла из своих вещей маленькие щипчики, поколдовала с ними и с торжеством надела на Таис цепочку с одной звездой.

- Теперь равновесие в центре, - поправила она бывшее ожерелье и подала Таис остальные звезды.

- Положи в шкатулку. Ты, оказывается, мастерица, разве я могу расстаться с тобой?

Финикиянка было огорчилась, но поняла, что Таис дразнит ее, и побежала за шкатулкой.

- Хочешь, завтра я возьму тебя с собой? - сказала гетера, лениво устраиваясь в подушках, - поблизости есть озерко синей воды, подобное серпу Луны. Я купалась там сегодня и давно не получала такого удовольствия.

- Что ты сделала, госпожа? - лицо За-Ашт исказилось от страха.

Таис недовольно приподнялась на локте.

- Ты кричишь, как на сирийском базаре! Что случилось?

- Мне сказали, что на востоке от храма есть священное озеро Иштар в форме лунного серпа. Там уединенно от всех совершается омовение Ашторет в дни празднества… Артемис, кажется, так зовут ее эллины. Всякого, кто посмотрит священное действо, жрецы с длинными копьями убивают на месте. Я боюсь за тебя, госпожа. Ашторет мстительна, а ее служители не меньше.

Таис призадумалась.

- Пожалуй, следует молчать о моем поступке. И я не возьму тебя с собой, хотя и поеду купаться снова.

- О, госпожа… - начала За-Ашт и метнулась к двери на террасу, откуда послышалось бряцание оружия. Таис потянула на себя серебристое покрывало. Немного спустя в комнату вошел Ликофон.

- Прости, госпожа, что потревожил тебя без времени, - поклонился он.

- Что-нибудь случилось? Боанергос или Салмаах?

- Нет, лошади живы и здоровы. Примчался посланец из войска и привез тебе письмо стратега Птолемея. Вот, - воин протянул зашнурованный пакет из тонкой кожи с привязанным к нему дельторионом - писчей дощечкой, на которой было обозначено имя Таис и приказание доставить без промедления.

Таис положила пакет на подушку, приказала воину сесть и выпить вина. Финикиянка, давно очарованная красотой Ликофона, мигом разбавила и подала розовое вино, вся извиваясь и бросая на тессалийца короткие и острые взгляды. Молодой воин приосанился, выпил чашу, и тотчас же За-Ашт налила вторую. Ликофон махнул рукой, отказываясь, и сбросил лежавший на краю стола бронзовый диск. Ударившись о плиты пола, бронза зазвенела громко и протяжно. Очень скоро в дверь из храмового прохода раздался стук. По знаку Таис финикиянка отодвинула засов. В комнате появилась жрица в черной сетке. Поднеся руку ко лбу, она выпрямилась и бесстрастно окинула взглядом присутствующих.

- Ах! Что ты наделал! - сказала Таис воину. - Теперь я должна идти!

Ликофон не заметил укора, медленно поднимаясь с сиденья. Он смотрел, не отрываясь, на черную жрицу, как будто сама Афродита явилась ему в пене моря и блеске звезд. Даже афинянку встревожило ощущение чуждой силы, нечто не совсем человеческое. Исходившее от диковинной женщины, будто она была ореадой - горной нимфой или мифическим оборотнем, титанидой. Жрица не осталась равнодушной к восхищению тессалийца, слегка склонила голову, и будто темные молнии вылетели из ее огромных глаз, добивая жертву. Юноша покраснел, вся кровь бросилась ему в голову. Он опустил взгляд, задержавшись на сильных ногах с удивительно правильными ступнями. Жрица, сверкая острыми зеркально-металлическими ногтями, откинула черную прядь, открывая, как перед боем, свое хмурое и прекрасное лицо.

Таис, обычно далекая от ревности, не могла перенести, чтобы одного из ее воинов при ней сгибали как тонкую веточку.

- За-Ашт, ты предложишь Ликофону еще вина? Может быть, он захочет поесть? Пойдем, - небрежно кивнула она черной жрице, которая улыбнулась бегло и снисходительно, послав молодому воину, еще один долгий, все обещающий взгляд.

Таис хотела пройти вперед, но жрица, так и не сказав ни слова, скользнула в проход и быстро пошла не оглядываясь. Только у заграждавшей коридор решетки она подождала гетеру, призывая прикованную привратницу, валявшуюся в едва освещенной нише на охапке сухой травы. Провожатая не пошла прямо в святилище, а повернула направо, в боковой ход, ярко освещенный и кончавшийся лестницей наверх. Они вышли на верхний этаж, поднялись еще по одной лестнице и оказались на веранде. Позади них высилось самое верхнее помещение без окон, с единственной бронзовой дверью огромной тяжести и прочности. Таис угадала сокровищницу и подумала, как неосторожно хранить драгоценности на высоте. Вдруг приключится пожар… Конические выступы красной плотной терракоты облицовывали стены сокровищницы и верхнего этажа.

- Что ты рассматриваешь, дочь моя? - окликнула главная жрица.

Обернувшись Таис увидела ее в кресле слоновой кости рядом с мужчиной, вероятно главным жрецом. Афинянка подошла к ней, присела на скамью, тоже отделанную слоновой костью, и поделилась своими опасениями.

- Я знаю, что ты умна, служительница Афродиты. Но и те, кто строил это святое место, не были глупцами. Весь храм состоит только из кирпичей, изразцов, плит гранита и мрамора, перекрывающих потолки. Строители сделали так, чтобы даже при намеренном поджоге ничего не могло сгореть, кроме нескольких занавесей и кресел.