Валентина Перельман - Сердце Льва

–

Да, – с готовностью откликнулась Леночка, – утро доброе и прекрасное. Сегодня самое лучшее утро. Жизнь прекрасна. К нам приехал друг. Цветы необыкновенные. Воздух чистый, серебристый. Наша Има здоровая и весёлая. Лёвушка хороший, умный и добрый. Я самая сильная, самая здоровая, самая весёлая. Мне хорошо! Моя нога выздоравливает. Я могу ходить и встану, когда мне разрешит Лёва. Я очень хочу вкусно поесть. – Она светилась улыб

кой. – Спасибо Тебе, Создатель! Спасибо вам всем! Спасибо этому дому! Спасибо этому утру.

–

Что ж, – ехидно улыбнулся Лев и жёстким, категоричным тоном продолжил, – вставай. Нечего валяться, раз уж можешь ходить. Умывайся, прихорашивайся и выходи на балкон. Ты нас очень обрадуешь. Мы с Мишей сейчас организуем завтрак на балконе. Пошли, – поманил он раннего гостя.

Лев повернулся к двери, увидел растерянный взгляд Натали, подмигнул ей и вышел из комнаты. Мишка побежал за ним.

–

Она, правда, сможет встать? – спускаясь по лестнице, шёпотом спросил Миша.

–

Михо-джан, ты не представляешь, как вовремя приехал! Я уже вчера хотел её поднять. Просто чувствовал, что надо, чтобы у неё был стимул встать. Теперь я использую твой приезд для того, чтобы она сама встала. Вставая, она будет думать, что доставит тебе радость, и забудет о своих страхах.

–

А как она красиво говорила о том, что утро доброе, и всё хорошо!

–

Это формула здоровья. Мы с ней договорились, что она всегда будет просыпаться только с такими мыслями и словами. Я тебя тоже научу этим формулам, и ты должен будешь при ней, даже когда тебе плохо, говорить только так. Это основа лечения.

Они подняли на балкон и поставили напротив дверей спальни стол, стулья. Два кресла разместили в углу балкона. Лев готовил: резал хлеб, сыр, овощи; разливал молоко, сметану, мацони; чистил и мыл зелень, заваривал чай. Миша принёс скатерть, тарелки, стаканы, чайники. Когда стол был накрыт, ребята уселись в кресла и стали ждать.

–

Ну, женщины! Что вы там копаетесь! – стал подзадоривать Леван.

–

Вас здесь двое красивых и молодых мужчин ждут, – подхватил Миша.

–

Чай стынет.

–

Хлеб черствеет.

–

Птицы еду склевали.

В комнате Ната включила магнитофон, зазвучало «Мра-

вал жамиер»* акапельно, в исполнении семи мужских голосов. Миша и Леван встали возле стола.

Обе высокие створки дверей распахнулись. В обрамлении дверных наличников, как в картинной рамке, стояли две живые фигуры: невинного радостного ангела и счастливой матери всего живого. Эти фигуры олицетворяли красоту, счастье и мудрость самой жизни. Вот и получилось так, что стояли друг против друга мужская добротворная сила и женская жизнетворная краса. А между ними с накрытого стола всеми цветами, формами и запахами предлагали себя дары природы. Все ощутили застывшее мгновение очарования, словно вместившее в себя бесконечность времён. Мгновение… И вот фигуры задвигались и расселись за столом.

Пока Миша ухаживал за Леночкой, делая вкусный бутерброд, разливал всем чай, растерянная и радостная Натали Арье говорила:

–

Я сейчас впервые увидела ауру. Вы с Мишей стояли в ярко-фиолетовом свечении. Оно было вокруг вас. Вы были, как в фиолетовом коконе.

–

А сейчас? – спросил Лев.

–

Уже нет. Я испугалась, ив то же мгновенье всё закончилось.

–

Ну, я ведь говорил тебе, что страх мешает людям видеть ауру.

–

Это аура?! – воскликнул Миша, перестав манипулировать своими здоровенными ручищами. – Я и сейчас вижу вокруг Леночки такое, э-э-э, стального цвета.

–

Вот это здорово! – воскликнул Лев. – Михо! Молодец! Значит, не зря ты здесь появился. Нам с тобой будет очень интересно.

–

Вчера вечером я видела у нашего котёнка, – начала неуверенно Леночка, – когда он лежал на моей ноге, такое розовое сияние за спинкой.

–

Вот, – спокойно сказал Лев, – постепенно, здесь соберутся люди, которые не только стараются понять, что природа намного красочней и объёмней, чем мы думаем, но и смогут это видеть, чувствовать и правильно себя вести, чтобы не вредить ни ей, ни себе.

*«Мравал жамиэр» – «Долгие лета»(груз.).

Леночка закончила завтрак. Чай был выпит, и Натали решила, что больной на первый раз хватит сидеть.

–

У неё, – сказала старая женщина, – может появиться отёк ног.

–

Правильно, – Лев обратился к девочке: – Ты хочешь в кровать?

–

Нет. Если можно, я здесь как-нибудь …

–

Хорошо. Мы сейчас организуем тахту. Вот здесь, на балконе.

Через пять минут Леночка лежала на балконе, а её котёнок ходил по перилам возле неё.

АРУТЮНОВЫ

В семье Арутюновых сохранилось поверье, что отец Мишиной матери, Генриетты Грантовны, происходил из старинного французского рода Гаргантюа. Если судить по физическим данным мадам Генриетты, то это поверье могло иметь под собой реальную почву. Она отличалась отменным здоровьем, ростом была выше метра восьмидесяти сантиметров, крупнокостная, с крупными чертами румяного лица и постоянно отменным аппетитом. Если обычно, приболев, человек не хочет есть, то Генриетта Грантовна, напротив, хворая, ела постоянно. Лекарства ей не были нужны. Своим жизнелюбием она гнала от себя болезни с такой неистовой силой, что ни одна зараза дольше пары суток не задерживалась в её организме. Своих детей эта досточтимая дама кормила грудью до двух лет.

В старом Тбилиси до начала индустриализации пролетариата не было. Мелкие ремесленники и торговцы с успехом справлялись с экономическим обеспечением столицы Закавказья. Звались представители разных артелей “кинто” и “карачогели”. Это были коренные горожане. Они производили товар и торговали им. Они покупали, продавали, ели, пили, пели, радовались жизни, рожали и растили детей. Их любил и проводил с ними время огромной души художник Нико Пиросмани, писавший для них свои картины. Сами посудите, какой князь повесит у себя в хоромах картину художника-самоучки! А друзья, которых он изображал в их чёрных длинных сюртуках за работой или застольем, всегда радовались узнаваемым лицам и сценам на его рисунках.

Вот из этой среды независимых и весёлых людей, живших плодами своего труда, и были предки нашего Михаила Арутюнова. Он унаследовал все их лучшие качества радости и любви к жизни и труду. Мишка был смел, силён и наивен, как дитя. Поэтому всё, что вызывало у него доверие, не подвергалось никаким сомнениям и принималось его огромной душой с радостью и любовью.

Леван, почувствовав безграничное доверие Миши, с готовностью отвечал на все его вопросы и радовался, видя, как из грубого и беспечного этот великан превращается во вдумчивого, спокойного и целеустремлённого владыку своего мира. На первых же занятиях он научился образному восприятию процесса дыхания, ощущению продвижения энергии по телу. Михаил легко и спокойно погружался в транс в любой ситуации. Теперь он даже мог вести за собой не только Леночку, смотревшую на него доверчивым и наивным взором, но и волевую, закалённую в научных и дипломатических баталиях Натали.