Джалол Икрами - Дочь огня

— Ну, пока не будем об этом… Скажите сначала, как здоровье ваше, как дела? Муж ваш как себя чувствует? Ученицы?

— Слава богу, слава богу!

Шамсия и Фируза принесли угощение — поднос со сластями и чайник чая.

— Из чьего цветника эти девушки-розы? — спросила Мухаррама, когда они вышли.

— А вы не узнали? Одна из них — дочь миршаба Абдурахмана…

— А-а! Да, да, я как-то видела ее… Она очень выросла. Слыхала я, что она помолвлена, скоро свадьба…

— Да, говорят! А зачем спешить, девушка хорошо учится… Кушайте, пожалуйста!

— Спасибо!.. Учится ли девушка, не учится ли — все равно! Муллой не станет или в медресе мударрисом, казием тоже нет. Дал бы бог счастья в семейной жизни! А та, поменьше ростом, которая с ней была, кто она, из какой семьи?

Оймулло замялась.

— Да, вы правы. Дал бы бог счастья… — подхватила она, словно не расслышав вопроса. — А вы кушайте, дорогая, берите сладкое! Вот халва из Карши… только на днях прислали, а вот кандалат с фисташковой начинкой — муж любит, просил купить… отведайте также жидкой халвы, как будто неплохая…

— Спасибо, спасибо, я уже всего отведала, — сказала Мухаррама, хотя за все время съела лишь кусочек халвы. Она поняла, что Оймулло не хочет говорить о девушке, про которую она спрашивала. Но сейчас Мухаррама не была заинтересована в девушках и заговорила о другом: — Вам прислал кто-нибудь сегодня снежное письмо?

— Пока нет, но я сама написала что-то около пятнадцати писем для соседей.

— А от себя вы не написали?

— Нет, некогда мне этим заниматься. Давала урок ученицам.

— Напишем-ка мы вместе матери высокопочитаемого казикалона, — с воодушевлением сказала Мухаррама. — Сегодня она будет во дворце матери эмира. Я вручу ей письмо при высочестве и уж сумею увернуться, она меня не поймает.

— Зачем же от обеих писать?

Напишем от вашего имени — и все.

— Нет, — отрезала Мухаррама. — Как увидит вас госпожа, так все наши условия и примет.

— Как это — меня?

— Да, мы вместе поедем во дворец. Нас ждет арба, — спокойно сказала Мухаррама, словно собиралась ехать к себе домой.

— Что это все значит? — уже строго спросила Оймулло. Зачем я поеду во дворец?

— Вот какая непонятливая! — нетерпеливо воскликнула Мухаррама. — Я ведь час целый толкую об этом. Не думаете же вы, что я пришла халвы отведать?!

Госпожа Танбур терялась в догадках. Что ей дворец эмира, эта золотая клетка? Кланяться знатным госпожам, угождать им? А вдруг ее захотят там оставить? Распрощаться с вольной жизнью, со школой, которую она так любит? Расстаться с друзьями? Не нужны ей милости тех, кто живет за дворцовой оградой! Без них обходилась и обойдется впредь! Но что будет, если она не поедет? А может, съездить туда разок, посмотреть и вернуться домой?

— Что, удивлены? — спросила Мухаррама.

— Как же не удивиться! Я скромная, простая подданная его высочества, со знатными госпожами никогда не встречалась… И вдруг сразу во дворец! Я прямо не знаю, что вам ответить на это предложение.

Мухаррама весело рассмеялась:

— Вы самая умная и образованная у нас в Бухаре. Другой такой не сыщешь. Бросьте ваши сомнения, колебания. Во дворце такие же люди, как мы с вами, все — рабы божий.

— Конечно, все мы рабы божий, но они шахи, а мы их подданные. Нет, дорогая, я недостойна такой чести и во дворец не поеду.

— Вы достойнее достойных. Оставьте ваши рассуждения, вас ждет счастье и удача, летите же за ними… Пришло ваше время. Я не сомневаюсь, что беседа с вами, ваш голос очаруют всех! Вас осыплют золотом…

— Спасибо, госпожа! Но я прикована к дому, я должна заботиться о муже, о школе… Подданные его высочества посылают в мой скромный дом детей, чтобы я учила их, воспитывала по мере сил моих. Что же с ними будет?..

— Вас вознаградят.

— Разве дело в деньгах, милая госпожа! — довольно резко ответила госпожа Танбур. — Я не из-за денег держу школу. Мой муж такой искусный мастер, что мы ни в чем не нуждаемся. Но школу завещала мне покойная мать, я не могу от нее отказаться.

Мухаррама вынуждена была согласиться.

— Ну хорошо, не хотите идти на постоянную службу, не надо! Но разок в гости, и именно сегодня, вы должны поехать. Непременно! Если они пожелают оставить вас навсегда, я берусь вас вызволить. Уж на это я мастерица. Ну а теперь вставайте, приоденьтесь — и едем!

Подумав, Оймулло решила, что от одного посещения дворца ничего плохого не случится. А может, она вообще там не понравится, придется не ко двору, кто знает. Так или иначе, она там не останется, это решено!

Извинившись перед гостьей, она вышла и позвала мужа. Тахир-джан сидел на своем обычном рабочем месте — на суфе возле мангалки. Услыхав голос жены, он встал, запер дверь на цепь и подошел к ней.

Взглянув на ее расстроенное лицо, он забеспокоился:

— Что случилось?

— Ничего, — улыбнулась Оймулло. — За мной пришла Мухаррама Гарч, хочет отвезти во дворец. Таков приказ…

Тахир-джан понял, почему жена так расстроилась.

— Ну что же тут страшного! Поедете, посмотрите дворец, вы же никогда не были…

— На улице стоит арба?

— Да, я видел кокандскую арбу. Я думал, что она ждет вашу гостью.

— Так и быть, поеду. А вдруг меня заставят остаться… Вот чего я боюсь.

— Да, может случиться. Но раз послали за вами человека, не поехать тоже нельзя.

— Ну хорошо, поеду. Мухаррама обещает избавить меня от постоянной службы. А вы, пока я буду отсутствовать, приглядите за ученицами. Я скажу Шамсии, чтобы она велела им повторять уроки. Если запоздаю, вы уж сами приготовьте плов и поешьте.

— Хорошо!

Оймулло вернулась к гостье, налила ей в пиалу чаю и зашла в каморку переодеться. Надела новое шелковое платье, расшитое золотом, повязала на голову налобник из фаранги, поверх еще накинула прозрачный розовый платок, обулась в сапожки из мягкой кожи — булгари.

Выйдя во двор, она отдала распоряжения Шамсии и Фирузе. Потом она и гостья накинули на головы паранджи и вышли со двора. У ворот, загораживая собой узкую улицу, стояла крытая кокандская арба. Для того чтобы легче было на нее взобраться, Тахир-джан подставил сзади табуреточку. Удобно усевшись на арбе, женщины опустили с обеих сторон занавески, Тахир-джан дал знак, и арбакеш, сидевший в седле на лошади, погнал ее ко дворцу. Путь лежал через Куш-медресе, под арками Аллофон и Мисгарон прямо на Регистан.

Таял снег, и на улицах было грязно. По пути встречалось множество арб, фаэтонов, людей верхом на лошадях, ослах, все это сталкивалось, шумело, кричало, приходилось останавливаться. Дворцовая арба пользовалась особыми правами, и арбакеш, находчивый, ловкий парень, проскакивая вперед, обгонял всех.

Отогнув уголок занавески, Оймулло с интересом смотрела на улицу.