Джалол Икрами - Дочь огня

Когда Асо вернулся вместе с Фирузой, Хайдаркул сидел с Гуломали за дастарханом.

Увидев в комнате незнакомого мужчину, Фируза прикрыла лицо рукавом. Но как только Хайдаркул назвал ее по имени, она тут же узнала его, бросилась к нему в объятия и залилась слезами.

Хайдаркул поцеловал ее в лоб, успокоил и усадил рядом с собой.

— Неужели же ты та самая маленькая Фируза? Да не может быть… Какая красавица выросла! Рассказывай же, рассказывай, что у вас, как вы живете?

— Слава богу, неплохо, — все еще взволнованная, отвечала Фируза. — Горит еще огонек в доме моей любимой бабушки… Вы лучше о себе расскажите. Мы все время ждали ваших писем, беспокоились. Спасибо, что и там вы нас не забывали, писали, даже деньги как-то от вас получили. Я сказала Асо, что деньги надо вам отослать обратно, мы здесь и так проживем, а вам на чужбине деньги куда нужнее, да Асо сказал, что вы обидетесь…

— Он правильно сказал. Если бы вы вернули деньги, я бы так рассердился, что и не приехал бы к вам.

Фируза подала яичницу, но не успели все приняться за еду, как послышался стук в дверь. Асо пошел открывать и долго не возвращался. Фируза вышла за ним. Они вернулись, когда яичница уже совсем остыла, оба были расстроены.

— Это приходили от Магфират, — ответил Асо на вопрос Хайдаркула, — неприятности… Ну да ладно, ешьте, пожалуйста, не беспокойтесь.

Только после того, как Фируза унесла пустое блюдо, Хайдаркул снова спросил:

— А все-таки что случилось?

Чем вы так расстроены?

— Все из-за дома, — неохотно ответил Асо. — Вы же знаете, что дом достался в наследство Магфират. Впрочем, эту хибару и домом-то нельзя назвать, гниль одна. Если бы я не ремонтировал его, не поддерживал, он бы уж давно развалился, а сейчас она прислала человека сказать, чтобы мы отсюда убирались, дом нужен ей самой.

— А что Фируза?

— Она им сказала: «Пойдите, передайте вашей хозяйке, что пусть дом свалится ей на голову! Завтра мы его освободим». А я, признаться, и ума не приложу, куда нам перебраться.

Хайдаркул опустил голову, задумался. В комнату вернулась Фируза. Заметив, что гость опечален, она сердито посмотрела на мужа.

— Я так и знала. Да вы не огорчайтесь, дядюшка, ничего страшного, эти скандалы с Магфират не первый день и не последний. Это началось давно, а кончится, наверно, только с ее смертью. Ничего, не пропадем, на улице не останемся.

— Верно, дочка, верно, — сказал Хайдаркул. — Мы не пропадем, если будем держаться друг за друга.

— Да, сегодня они уже так и сделали, жены бедняков. Расскажи, Фируза, — попросил Асо.

— У Магфират, наверное, до сих пор спина чешется, — засмеялась Фируза и рассказала о скандале, который разыгрался на кладбище. — Жены бедняков все взяли мою сторону. Ну и попало же ей! Если люди действуют дружно, то перед ними никто не устоит.

— Правильно, доченька, — улыбнулся Хайдаркул. — Ты поняла самое главное — дружно. В этом-то сейчас все дело…

— Я схожу сегодня к Оймулло, там у них пустует балахана, я уверена, они будут рады, если мы туда переберемся.

Настроение у всех снова поднялось, и разговор продолжался…

Перед вечерним намазом Фируза надела паранджу, закрыла лицо сеткой и вышла за ворота.

На их обычно тихой улочке сейчас было тесно от людей. Дойдя до дома Нусратулло, она сообразила в чем дело. У двора аксакала, сложив на животе руки, в два ряда стояли мужчины — родственники, знакомые, друзья покойного. Женщины, по обычаю, сворачивали в сторону и шли другой улицей. Но Фируза торопилась, обходить было далеко, и она пошла напрямик. Мужчины с возмущением смотрели на женщину, легкомысленно попиравшую старинный обычай. Но момент для скандала был неподходящий; и никто не сказал ни слова.

Фируза прошла мимо дома аксакала, свернула в другой переулок, один из мужчин, стоявший до того в воротах, пошел за ней. В конце квартала Фируза свернула на другую улицу, мужчина продолжал идти следом. Улица в тот час была пустынна.

— Как вы быстро идете, душенька, да будет ваш путь счастлив и благословен. За вами не угнаться…

Фируза ускорила шаги.

— Подождите, не торопитесь так. Я вас сразу узнал, ведь я давно по вас вздыхаю. Да постойте же минутку, послушайте.

Мужчина обогнал ее и преградил дорогу.

— Не упрямьтесь, выслушайте хоть разок несчастного влюбленного.

Фируза подняла глаза и сквозь сетку с возмущением посмотрела на нахала. Это был высоченный, уродливый мужчина. По-видимому, чтобы казаться моложе своих лет, он коротко стриг усы и бороду, в которых густо блестела седина. На нем был легкий халат без подкладки, а сверху — поношенный шелковый халат, непристойно распахнутый на груди; один конец серой чалмы свисал над ухом.

Фирузе показалось, что она где-то уже видела этого урода, но где и когда — не могла вспомнить.

— Пожалуйста, пойдемте со мной в переулок, — настойчиво повторил мужчина.

— А ну, убирайся отсюда, свинья! — крикнула Фируза, взбешенная таким нахальством. — Что, как минарет, стал на дороге?

— Тише, тише, — не двигаясь с места, продолжал мужчина. — Не кипятись так, моя красавица.

— Дай пройти, неверный! Ты думаешь, город без власти, а улица без прохожих? Думаешь, на тебя управы не найдется?

— А ты не ори, самой хуже будет Да не бойся, я тебя не съем. Зайдем на минутку в переулок, а там — воля твоя.

— Ну нет, и здесь воля моя. Прочь с дороги, пакостник!

В это время из переулка вышел Таго. Услышав последние слова Фирузы, он подошел ближе.

— Эй, племяш, — окликнул он незнакомца. — Да это, никак, старый знакомый. Ну, почтеннейшей Курбан, так у вас плешь и не заросла?

Мужчина зло посмотрел на Таго, повернулся и быстро ушел.

— Так это и есть Кали Курбан, охранник миршаба! — все еще дрожа от злости и нервного возбуждения, воскликнула Фируза. Завтра же пойду к кушбеги и скажу, что из-за этого негодяя по улице нельзя ходить.

— Да пусть его черт заберет, племянница!

— Как хорошо, что ты подоспел, Таго. Проводи меня, пожалуйста, к Оймулло.

— Э, да вы, оказывается, меня знаете! — удивился Таю — Кто вы? Фируза приподняла сетку.

— Так это вы, Фируза-апа? Бедняжка, как вас этот плешивый напугал! Но ничего, все кончилось благополучно. Пойдемте, я провожу вас.

Таго, который едва доставал Фирузе до плеча, вышагивал рядом с ней, гордый, по-молодецки закинув на плечо полу халата, закрыв по примеру щеголей воротником подбородок. Он явно юрдился своей ролью защитника женщины.

— Пусть будет проклят отец этого бездельника, — продолжала негодовать Фируза. — Его обязанность — охранять покой и честь людей, а вместо этого он безобразничает.

— А сказать вам правду? — Таго покосился на Фирузу. Вы сами во всем виноваты…

— Я? Почему же я виновата?