Ванда Василевская - Том 1. Облик дня. Родина

В июле 1942 года Ванде Василевской предоставлен был месячный отпуск для работы над повестью «Радуга», посвященной борьбе украинского крестьянства с немецкими оккупантами. Эта повесть печаталась осенью 1942 года в газете «Известия» [8] «Известия», 1942, №№ 193–219. и в журнале «Октябрь» [9] «Октябрь», 1942, №№ 10, 11. . Вышедшая в том же году отдельной книгой, она выдержала двенадцать изданий на русском языке, была переведена на украинский, белорусский и многие другие языки народов СССР, а также на ряд иностранных языков. Большой успех имела эта книга в Китае и в других странах, борющихся за свое национальное освобождение. В оккупированной немцами Дании «Радуга» была напечатана на шапирографе и распространялась нелегально.

В 1943 году автору «Радуги» была присуждена Сталинская премия первой степени. Повесть проникнута непреодолимой верой в стойкость народа, в его преданность советской родине, верой в силу и непобедимость советского строя. Эта вера была вынесена писательницей из тяжелого опыта первого года войны. Правда, в повести есть литературные недостатки: меньшая, чем в предыдущих произведениях Василевской, художественная конкретность человеческих образов, меньшая разработанность деталей, местами натуралистически-грубоватых. Но эти недостатки отступают перед тем несомненным фактом, что «Радуга» сыграла роль идейного оружия в Отечественной войне советского народа, нашла десятки миллионов читателей. Это книга, заряженная большой энергией. Пламенное негодование, ненависть к захватчикам, стремление зажечь читателя этой ненавистью, внушить ему любовь к свободе и презрение к смерти водили пером писательницы.

Живя до войны в панской Польше, Ванда Василевская увидела высокое человеческое достоинство и способность к бесконечному развитию даже в том народе, который был еще погружен в темноту и отупляющее унижение. В советском социалистическом обществе народ предстал перед писательницей очищенным от грязи капитализма, свободным, могучим, великим. И Василевская показала в своей повести неизмеримое превосходство свободного народа, вдохновляемого социалистическим гуманизмом, над империалистическими захватчиками с их человеконенавистнической моралью.

«Все за одного, один за всех», — гласит старая народная истина, выработанная веками борьбы с угнетателями. В социалистическом советском строе чувство народного единства освещено и усилено коммунистическим мировоззрением, которым овладели массы.

Один из наиболее ярких эпизодов повести «Радуга» — смерть десятилетнего мальчика, застреленного гитлеровцами, когда он пробирался ползком к сараю, чтобы просунуть ломоть хлеба партизанке, схваченной врагами. Малючиха, мать убитого, рискуя жизнью, унесла его и тайно похоронила. Согнав крестьян на собрание, фашисты через старосту объявляют, что расстреляют пятерых схваченных тут же заложников, если в течение трех дней не будут обнаружены «преступники», похитившие тело ребенка. Малючиха, ужаснувшаяся тому, что из-за ее поступка расстреляют ни в чем не повинных людей, идет к жене одного из заложников, колхозника Грохача, и говорит ей, что решила «сказать ихнему капитану, что и как. Пускай отпустит людей». — «Слабая в тебе совесть, не крестьянская, не бабья! — кричит на нее Грохачиха. — То-то старосте радость! Стоило пятерых запереть, сразу и нашелся, кого они искали. А знаешь ты, дура этакая, что из этого выйдет? Дорогу им хочешь показать, средство указать против нас? Сегодня ты явишься, а завтра, если что случится, они не пять, а пятьдесят человек заберут!»

Отношение Грохачихи к жизни своей и чужой выше того, которое проявляет обезумевшая от горя мать убитого ребенка, стремящаяся пожертвовать собой, чтобы спасти пятерых односельчан. Главное, — объясняет ей Грохачиха, — не она, Малючиха, не пятеро заложников (в числе которых находится и муж Грохачихи), не их семья. Главное — победа над фашизмом. Эта мораль сотен тысяч героев из «простых» людей является залогом победы советского народа над любым врагом. Народ, выработавший такую мораль, непобедим.

Мысль о невозможности нейтралитета в революционной борьбе современной демократии против империалистической реакции была выражена уже в романе «Пламя на болотах». Еще более резко она выражена в «Радуге» в образе одного из персонажей повести — пустой и легкомысленной, черство-эгоистической девчонки, бывшей жены советского офицера, Пуси.

Своей обреченности не понимает лишь сама Пуся. Она не понимает, что ей как человеку пришел конец в тот день, когда честные советские люди выбросили ее из своей среды.

Обреченными и ничтожными выступают фашисты в изображении Ванды Василевской. Жалкими, ничтожными, обреченными являются все «кузнецы своего счастья», все, кто не с народом в его борьбе. И в ореоле героизма и непобедимости встает в повести народ, великий советский народ, отстаивающий свое право строить достойную человека жизнь на земле, отстаивающий право на достойную жизнь для всех народов.

После краткого отпуска, во время которого была написана «Радуга», Ванда Василевская вернулась к агитационно-пропагандистской деятельности в действующей армии.

В начале 1943 года Василевская была отозвана с фронта в Москву. Здесь ее ждала новая важная задача.

По соглашению с так называемым польским «лондонским правительством» Сикорского советское правительство разрешило полякам, находящимся на территории СССР, сформировать свою национальную армию. Эта польская армия была обучена и вооружена Советским Союзом. Однако возглавлявший ее реакционер, генерал Андерс, поддержанный подобранной им «санационной» кликой, отказался выступить на фронт для войны с фашистами. Он потребовал эвакуации армии в Иран — в зону, занятую английскими войсками. То, что этот предательский акт Андерса был заранее обдуман, выдала клеветническая кампания, организованная против Советского Союза польской эмигрантской прессой в Лондоне, повторявшей грязные измышления гитлеровской пропаганды. Англия и США предоставляли для этой антисоветской пропаганды свои радиостанции и печать. Сговор международных реакционных клик стал очевидным. Советское правительство было вынуждено в начале 1943 года порвать отношения с польским эмигрантским «правительством» в Лондоне.

Однако сотни тысяч польских граждан, оставшихся к 1941 году на территории Советского Союза, были настроены совершенно иначе, чем Андерс и его «санационная» офицерская группа. Возмущенные их предательством, польские патриоты пожелали участвовать в освободительной борьбе советского народа против немецко-фашистских захватчиков.

Надо было помочь практическому осуществлению порыва, охватившего поляков, направить его в единое русло.