Владимир Фромер - Хроники времен Сервантеса

— Никакой я не гранд, — угрюмо сказал Сервантес. — Я всего лишь простой солдат. В бумагах, которые вы у меня забрали, есть документ об этом. Мои родители бедны. У меня нет богатых друзей. У меня нет ничего. Я нищий. Почему бы вам не потребовать за меня сокровища царя Соломона? Результат будет тот же.

— Я не понимаю, почему вы так упрямитесь. Не стал бы дон Хуан писать своему королю о простом солдате. Вы что, дураком меня считаете? За вас заплатят ту сумму, которую я прошу, и не дукатом меньше, — сказал Дали-Мами голосом, утратившим свою мягкость.

— Я считаю вас не дураком, а упрямым ослом, раз вы не хотите понять очевидных вещей, — произнес Сервантес, решивший любой ценой покончить с этой дурацкой ситуацией.

Глаза Дали-Мами злобно сузились. Он вскочил с места. Сервантес стоял, ко всему готовый. Но корсар перевел дух и вдруг засмеялся.

— Вот вы себя и выдали, дон Мигель. Разве простой солдат посмел бы так разговаривать со мной? Вы человек, привыкший повелевать. Думаю, вы еще не оценили в полной мере свое положение. Подумайте. Время у вас есть. А пока с вами будут обращаться как со знатным пленником. Вы можете свободно передвигаться по всему судну.

Он хлопнул в ладоши, и в каюте бесшумно возник темнокожий нубиец.

— Али, дай этому человеку мяса и бутыль вина! — к Дали-Мами вернулось прежнее благодушие. — И помните, дон Мигель, я не всегда так покладист. Еще раз назовете меня ослом — и я вас убью, хоть и себе в убыток.

С большим куском мяса, завернутым в какую-то тряпку, и бутылкой вина Сервантес отправился разыскивать брата и нашел его под канатной сеткой у рулевой рубки.

— О, Мигель, — воскликнул Родриго, увидев дары Дали-Мами, — ты действительно великий человек, если сумел раздобыть здесь такие вещи. Неужели тебе их дал этот мерзкий корсар? Но я ничуть не удивляюсь тому, что он оценил тебя по достоинству. Я рад…

— Подожди радоваться, — прервал брата Мигель и передал ему свой разговор с капитаном пиратов. — Ты же понимаешь, что за меня никто не заплатит такой фантастической суммы.

— Почему не заплатит? — удивился сохранивший врожденный оптимизм Родриго. — Ты стоишь гораздо большего, Мигель. Напишешь дону Хуану — и все устроится.

Сервантес лишь грустно усмехнулся. Ему не хотелось разрушать наивные иллюзии брата. Мясо оказалось вкусным, а вино отменным.

— Откуда вино на этом судне? — поинтересовался Родриго. — Ведь их пророк запретил употребление алкогольных напитков.

— Оно из личного погреба Дали-Мами, — усмехнулся Сервантес. — Не думаю, что он держит его лишь для угощения пленных испанских дворян. Судя по его красному носу и мешкам под глазами, этот корсар не разделяет точку зрения Мухаммеда на алкоголь. Он ведь когда-то был христианином и, вероятно, не совсем еще забыл былые привычки.

— Но что же нам теперь делать, Мигель?

— Не падать духом. И помни, что свободен лишь тот, кто умеет быть свободным и в рабстве. Можно потерять все: имущество, деньги, власть, работу. Любимую женщину, наконец. Но нельзя допустить утраты двух вещей: внутренней свободы и чувства собственного достоинства. Ибо это единственно важное из всего, что имеет человек. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Понимаю, — сказал Родриго.

В древности Северную Африку населяли воинственные племена берберов. Затем она попала под власть финикийцев, создавших здесь могучее государство Карфаген. Они торговали, строили, обрабатывали землю и приносили жертвы своему Ваалу до тех пор, пока не ввязались в войны с Римом, в результате чего исчезли с исторической арены. После Пунических войн вся Северная Африка оказалась под властью Рима и стала его основной житницей.

Закат Рима все изменил. Непобедимые в прошлом легионы были отозваны на защиту западных границ трещащей по швам империи, а Нумидию — так тогда называлась территория современного Алжира — захватили племена вандалов. Спустя столетие их сменили византийцы, а в VII веке под зеленым знаменем пророка Мухаммеда сюда вторглись арабы. Началось победное шествие ислама, распространившегося далеко за пределы Африки. Ислам овладел Испанией, ставшей жемчужиной создаваемой им новой цивилизации. А затем на африканской земле возникли секты принявших ислам номадов, которые ворвались в Северную Африку из восточных пустынь, истребляя и топча все на своем пути. Было уничтожено и самое передовое по тому времени сельское хозяйство.

Тогда и возник Алжир — пустынная скалистая страна у моря. А за морем в достижимой дали находились цветущие земли — богатая добыча для обосновавшихся здесь поджарых волков ислама. История африканского разбойничьего государства началась.

Вскоре алжирские корсары уже господствовали в Средиземном море, наводя ужас на всю Европу. Быстроходные пиратские галеры и стремительные фелуки с косыми парусами набрасывались на торговые суда, как гончие псы. От них не было спасения. Не довольствуясь морским разбоем, они опустошали побережье Испании и Италии, грабили прибрежные села и даже города и всегда возвращались в свое алжирское логово с богатой добычей.

История сохранила имена многих прославленных пиратов, превосходных моряков, ярких личностей, но только один из них по праву считается великим. Речь идет о Хайреддине Барбароссе, прозванном бичом Средиземноморья.

Четверо сыновей было у гончара Якова, албанца православной веры, проживавшего со своим многочисленным семейством на острове Лесбос, родине поэтессы Сапфо. Настоящее имя Хайреддина, самого младшего из братьев, было Хызыр. Когда турки захватили остров, старший брат Арудж — его христианское имя неизвестно — и младший Хызыр перешли в мусульманство и нанялись на пиратское судно простыми матросами. Оба брата быстро выделились отвагой и беспощадностью. Хызыр, ставший Хайреддином, хоть и был умнее и прозорливее брата, но безоговорочно признавал его лидерство.

Арудж взбунтовал команду, захватил корабль, стал его капитаном и быстро прославился как самый грозный корсар Средиземного моря. Заключив договор с эмиром Туниса, он получил в аренду остров Джерба, где создал базу для своего пиратского флота, терроризировавшего все порты средиземноморского побережья. Темпераментный, отважный и выносливый, Арудж выделялся особого рода аморальной бесшабашностью и был похож на хоть и кровожадного, но по своему привлекательного зверя.

В 1516 году настал его звездный час. Мавританский князек Селим ат-Туми, подружившийся с Арунджем, захватил при его помощи Алжир и объявил себя эмиром всей Северной Африки. Селим настолько ему доверял, что часто приглашал в свой бассейн позагорать, поплавать и вообще расслабиться. Все шло хорошо до тех пор, пока однажды Арундж не задушил его прямо в воде, после чего провозгласил себя повелителем Алжира под именем Барбаросса. Так его называли из-за огромной огненно-рыжей бороды, которую он всячески холил и лелеял.