Кальман Шандор - Позорный столб (Белый август)

«Как он шныряет глазами», — со злорадством отметил про себя Штерц.

Вошел Чиллери, к которому ходил с поручением полицейский, и, размахивая металлической тросточкой, остановился прямо перед лысым человеком.

— Господин министр внутренних дел, — сказал он, — предлагаю вам немедленно подать в отставку.

Министр внутренних дел Карой Пейер — теперь Штерц узнал его — развел руками.

— Я… никогда не был коммунистом, — сказал он. — Мое имя не запятнано… Я никакого отношения к красному сброду не имею… Именно я распорядился первый… — Он смотрел на Кароя Дица, ожидая от него поддержки.

Диц опустил голову.

Чиллери продолжал размахивать металлической тросточкой.

— Итак? — спросил он. — Подаете вы в отставку или…

— Совет министров в сборе, — медленно проговорил Пейер. — Без него я не…

— Я вас арестую! — сказал Чиллери.

— Именем кого? — спросил министр внутренних дел. На лбу его выступили капельки пота.

Чиллери пожал плечами.

— Вы останетесь здесь! — сказал он, сделал знак своим и направился к выходу. В дверях он вполголоса сказал Иловскому — Останься около него, ты ведь слышал, что сказал этот дегенерат: они все в сборе. — И на вопросительный взгляд Иловского добавил — Я еду в резиденцию премьер-министра, потом дам знать. Или они подадут в отставку, или…

Он взмахнул металлической тросточкой и вышел. С его уходом полутемный кабинет сразу опустел, большая часть офицеров, полицейских и штатских-контрреволюционеров последовала за ним. Штерц некоторое время размышлял, как быть ему, но поскольку никто не обращал на него внимания, он остался с Иловским. В кабинете, у двери, стоял с карабином полицейский, за дверью — еще двое. Бывший начальник полиции чуть дрожащими руками взял сигарету и закурил. Пейер, не мигая, смотрел перед собой, советник полиции Секей копошился в своих бумагах — он придерживался политики нейтралитета. Худощавый мужчина, главный бургомистр Будапешта, пришедший сюда с Пейером, сидел, плотно сжав губы.

— Как они здесь оказались? — спросил артиллерийский капитан.

Ему никто не ответил. Штерц с самодовольным видом пускал к потолку кольца дыма.

«Мерзавцы», — думал он.

— Видите ли… — начал Пейер и его лицо исказила похожая на гримасу улыбка…

— Обратите внимание, тетушка Мари! — воскликнул старый рассыльный. — Они направляются в Буду. Один, два, три, четыре автомобиля!

— Ох, как у меня горят ноги, — сказала газетчица. — Я ухожу домой.

— Конная полиция, — бормотал рассыльный. — Их десятка два. Уж эти-то поддадут жару!

— И вы, еврей, этому радуетесь? — удивилась газетчица.

Из ворот Главного полицейского управления одна за другой выкатили четыре машины и повернули к Цепному мосту. За ними поскакал эскадрон конной полиции; далеко было слышно цоканье подков по асфальту. В первой машине рядом с водителем сидел дантист д-р Андраш Чиллери, армейский врач запаса, и размахивал металлической тросточкой. На заднем сиденье той же машины в обществе полицейского офицера и двух сыщиков расположился капитан Тивадар Фаркаш, секретарь Йожефа Хаубриха. В остальных трех машинах вперемежку сидели полицейские, сыщики, армейские офицеры и штатские; Юрко оказался в третьей машине. Кое-кто из сидящих в машинах держал полицейский карабин, большинство же были вооружены лишь револьверами.

Шел седьмой час, багряное солнце уплывало куда-то за вершину крепостной горы. Со стороны Пешта было еще видно подножие Крепости, уже окутанной предвечерней мглой. Легкий южный ветерок поднимал на Дунае рябь. В летнее время к этому часу он обычно пробуждался ото сна. Машины медленно катили по Цепному мосту, за ними, цокая подковами, рысью шел конный полицейский эскадрон, прохожие во все глаза смотрели на невиданное зрелище.

В Крепости совершал обход румынский патруль, но в этот момент он находился возле собора Матяша. На проспекте Альбрехта какая-то девушка, с виду горничная, прогуливала двух коричневых такс. Одна из такс громко залаяла на конных полицейских. Было шесть часов пятнадцать минут, когда машины затормозили у резиденции премьер-министра; конные полицейские придержали лошадей. До сих пор все шло гладко; изменение первоначального плана, происшедшее в последний момент, не вызвало решительно никакой заминки. Отсутствовал лишь один генерал Шнецер, который ровно в шесть часов вышел из отеля «Бристоль» и направился в военное министерство — его забыли известить об изменении плана.

Господа выскочили из машин, полицейские спрыгнули с лошадей и взяли карабины на изготовку. Портье резиденции премьер-министра оттолкнули и заперли ворота. В вестибюле первого этажа полицейская рота мгновенно разделилась на четыре взвода, чтобы завладеть всем дворцом Шандора.

— Без моего разрешения никого не выпускать! — распорядился Чиллери.

Его маленькие глазки злобно поблескивали, подбородок резко выдавался вперед.

Он взбежал по ступеням мраморной лестницы, за ним следовало человек двадцать — двадцать пять; шестеро полицейских держали карабины на изготовку, трое офицеров полиции также были вооружены карабинами. Юрко имел при себе бельгийский браунинг, остальные — большие револьверы военного образца. У одного из сыщиков была в руке винтовка системы «Манлихер». Он шел последним.

В дверях приемной премьер-министра в этот миг появился высокий господин в крахмальном воротничке, белом галстуке и темном костюме. При виде вооруженных людей он слегка вздрогнул, но не двинулся с места.

— Доктор Андраш Чиллери, армейский врач запаса, — отрекомендовался Чиллери.

Высокий господин мгновение колебался. Но тут перед ним выросли фигуры полицейских. Он щелкнул каблуками.

— Доктор Карой Гоголак, министериальный советник.

Господа обменялись рукопожатием.

— Где министры? — спросил Чиллери.

— Они здесь, совещаются. — Д-р Гоголак ткнул большим пальцем назад.

Первым в просторную приемную ворвался капитан Фаркаш, потом Чиллери, за ними полицейские.

Перед дверью зала заседаний стояла вооруженная охрана. Ее прислал Хаубрих! Восемь человек с ручными гранатами и винтовками. На какой-то миг положение казалось критическим. Но эти восемь человек лишь с недоумением смотрели На ворвавшихся людей. У одного из них с перепугу из горла вырвался звук, похожий на стон.

— Арестовать всех; кто шевельнется — пристрелить! — приказал полицейским капитан Фаркаш.

— Позвольте, мы не коммунисты! — воскликнул кто-то.

В мгновение ока все восемь человек охраны были разоружены. Два полицейских проводили их вниз, на первый этаж; в зале заседаний социал-демократическое правительство обсуждало вопрос об избирательных округах в связи с предстоящими выборами в Национальное собрание.