Бернард Корнуэлл - Саксонские Хроники

— Я хочу убить еще, — промолвила Этельфлед.

Признаюсь, я поддался соблазну. Люди Рагналла растянулись по дороге. Не составляло труда врезаться в их ряды и изрубить паникующих беглецов. Но они оставались на мерсийской земле, и Рагналл должен был отдать приказ выступить в кольчугах, со щитами и оружием наготове. Напади мы на них, они выстроились бы в стену из щитов, подоспели бы подкрепления из арьергарда и авангарда длинной колонны.

— Я хочу, чтобы они убрались, — сказала Этельфлед, — но также желаю их смерти!

— Мы не станем на них нападать, — ответил я и, заметив вспыхнувшее на ее лице негодование, поднял руку, чтобы успокоить. — Мы позволим им напасть на нас.

— Напасть на нас?

— Жди, — сказал я.

Я подметил, что лишь тридцать или сорок воинов Рагналла ехали верхом по бокам колонны. Они как пастухи стерегли отступающих. Почти столько же воинов вели своих лошадей в поводу. В армии лошади ценились на вес золота. Они позволяли армии быстро передвигаться, стоили целого состояния. Воин ценился по своему богатству, доспехам, оружию, женщинам и лошадям. Рагналлу же, насколько я знал, недоставало лошадей, и любая потеря больно по нему ударит.

— Гримдаль, — обернулся я, — скачи к Ситрику и вели ему привести всех к дальнему лесу, — я махнул в сторону противоположного края вересковой пустоши. — Пусть берет всех до единого! И пусть не высовывается!

— Да, господин.

— Остальные! — возвысил я голос. — Мы на них не нападаем! Только оскорбляем! Смейтесь и издевайтесь над ними! Высмеивайте! Дразните! — тут я понизил голос. — Ты можешь пойти, госпожа, но слишком уж не приближайся к дороге.

Позволив Этельфлед приблизиться к унижаемому врагу, я, конечно, рисковал, но и рассчитывал, что ее присутствие приведет некоторых норманнов в ярость. Остальные же узрят в этом возможность пленить Этельфлед и таким образом обернуть свой разгром неожиданной победой. Правительница Мерсии стала моей наживкой.

— Ты меня слышишь? — спросил я. — Я хочу, чтобы ты показалась, но будь готова отступить по моей команде.

— Отступить? — это слово ей не пришлось по вкусу.

— Может, желаешь распоряжаться вместо меня?

Этельфлед улыбнулась.

— Я буду послушной, лорд Утред, — насмешливо ответила она. 
Она наслаждалась собой.

Я дождался, пока воины Ситрика оказались в дальнем лесу, и вывел горсть своих людей и женщину на открытую местность рядом с дорогой. Враг, конечно, нас заметил, но поначалу принял за дозор, держащийся подальше от неприятностей. Постепенно мы все ближе подходили к дороге, не отставая от побитого войска Рагналла. Когда мы приблизились настолько, что они могли нас расслышать, мы принялись выкрикивать оскорбления. Издевались над неприятелем, обзывали перепуганными мальчишками.

— Вас побила женщина! — указал я на Этельфлед. — Женщина!

Мои люди тотчас подхватили.

— Женщиной разбиты! Женщиной разбиты!

Враги же угрюмо пялились на нас. Один-два прокричали оскорбления, но как-то вяло. Тогда мы подошли ближе, не переставая над ними смеяться. От колонны, обнажив меч, отделился всадник, но тут же повернул назад, когда осознал, что никто за ним не последовал. Однако я заметил, что воины, ведущие коней в поводу, вскакивают в седла. Из авангарда возвращались всадники, к ним же на подмогу мчались конники из арьергарда.

— Берг! — позвал я юного норвежца.

— Господин?

— Держись рядом с леди Этельфлед и проследи, чтобы она благополучно удалилась.

Этельфлед пренебрежительно фыркнула, но не стала спорить. Мои люди по-прежнему улюлюкали, но я сошел с дороги и повернул своих воинов назад, поскакав туда, где прятались люди Ситрика. К разбитой армии мы подобрались на сорок шагов, но при виде собирающихся вражеских всадников я увеличил отрыв. Их, на мой взгляд, собралось с сотню, чего бы с лихвой хватило, чтобы перебить наших двадцать пять всадников. К тому же норманны разозлились. Мы поглумились над ними, они ведь тайком улепетывали от поражения, но наша смерть немного их утешит.

— Они идут, — предупредил Финан.

— Пора! — крикнул я Этельфлед и повернулся в седле. — Отходим! — крикнул я своим воинам и пнул пятками бока Тинтрига. Гасту же хлопнул по крупу, чтобы та снялась с места.

Теперь настал черед воинов Рагналла улюлюкать. Они заметили, как мы удираем, и бросились вслед. Влетев в сосновый бор, я заметил впереди белую кобылу Этельфлед и держащегося за ней Берга. Вонзив шпоры, я пустил Тинтрига галопом, чтобы нагнать Этельфлед. Выскочил на вересковую пустошь за соснами и повел отступающих всадников прямиком на запад между двумя полосками леса. Своих преследователей мы опережали на шестьдесят-семьдесят шагов, те же, гикая и крича, гнали своих скакунов во весь опор. Мельком оглянувшись, я заметил блеск стали, когда луч солнца отразился от копий и мечей, и вслед за тем из южного леса появился Ситрик. Засада получилась идеальная.

Мы развернулись, дерн и комья земли полетели из-под копыт лошадей. Враги слишком поздно заметили засаду, и в них врезались люди Ситрика. Опустились мечи, полетели вперед копья. Я пришпорил Тинтрига, в руке сверкал Вздох Змея. Пала вороная лошадь, задрыгав копытами. Годрик, мой оруженосец, который остался с Ситриком, перегнулся с седла, чтобы поразить копьем в грудь упавшего всадника. Его заметил норманн и бросился к нему, но Финан оказался проворней. Клинок ирландца взметнулся, нанеся свирепый удар, и всадник пал навзничь.

— Мне нужны их лошади! — прокричал я. — Хватайте коней!

Последним рядам преследователей удалось развернуться. Они попытались сбежать, но их смяла лавина моих воинов, и в дело вновь пошли клинки. Я искал Этельфлед, но не мог найти. Всадник с рассеченной головой вел своего коня на север. Я наскочил на его, и Тинтриг затоптал врага копытами. Схватив поводья вражеской лошади, я развернул её и шлепнул по крупу мечом, чтобы та поскакала к южному лесу. Тут-то я и заметил блеск стали среди густого подлеска и бросился в лес.

Берг стоя сражался с двумя врагами, которые тоже спешились. Ветви деревьев росли низко, а подлесок был густым, не позволяя сражаться верхом. Очевидно, эти двое заметили, как Этельфлед въехала в лес, и погнались за ней. Она находилась за Бергом, верхом на Гасте.

— Скачи прочь! — крикнул я ей.

Она не обратила на меня внимания. Берг отбил удар, но его ранил в бедро второй противник. Я набросился на врагов. Вздох Змея опустился, и ранивший Берга воин отшатнулся с расколотым шлемом. Я последовал за ним, отодвинув с дороги ветку, и вновь замахнулся. На сей раз Вздох Змея впился ему в шею. Я с силой потянул меч назад, острие прорезало плоть, и норманн упал, завалившись спиной на ствол граба.

Я соскочил с седла. Я злился, но не на врага, а на Этельфлед. В гневе я зарубил раненого, который был слишком слаб, чтобы защищаться. Им оказался немолодой, несомненно, закаленный воин. Он что-то бормотал, подозреваю, что просил пощады. У него была густая с проседью борода, три браслета на руках и искусно сработанная кольчуга. Такие доспехи ценились, но я был так зол и глух к рассудку, что выпотрошил его, вонзив меч, а потом обеими руками дернул вверх, отчего кольчуга пришла в негодность. Я орал на него, неуклюже колотил по шлему и под конец распорол глотку. Он умер с мечом в руке. Знаю, он будет ждать меня в Вальхалле. Очередной враг, что встретит меня в пиршественном зале, где за кружкой эля мы будем пересказывать свои истории.