Бернард Корнуэлл - Саксонские Хроники

Я скорчился на дне, подсунув горящую головешку под сложенные весла, но мне показалось – они просто так не займутся, поэтому я достал нож и нарезал щепок с ближайшей скамьи. Когда щепок оказалось достаточно, я бросил их в огонь и увидел, как взметнулось пламя. Нарезал еще лучины, рассыпал по веслам, чтобы дать дорогу огню, и никто не закричал на меня с берега. Любой наблюдавший за мной наверняка бы решил, что я просто осматриваю днище. Огонь был слишком мал, но распространялся. Понимая, что времени у меня мало, я сунул нож в ножны и спрыгнул с борта, нимало не беспокоясь о мече и кольчуге. Очутившись в воде, я побрел на север от кормы к корме, обошел последний корабль и снова оказался в том месте, где на мелких волнах покачивался седобородый труп.

Здесь я остановился и стал ждать.

Огонь, казалось мне, должен уже разгореться. Мне было холодно.

Я все ждал и ждал. Серая полоска на горизонте посветлела, когда вдруг раздался сердитый крик. Выдвинувшись из тени, я увидел датчан, которые бежали к горящему кораблю. Тогда я подошел к оставленному ими костру, взял еще головню и закинул на борт следующего судна. Датчане уже поднимались на горящий корабль шагах в шестидесяти от меня, и никто меня не замечал. Протрубил рог, снова и снова, он пел тревогу, и я знал, что воины Уббы должны уже бежать сюда из своего лагеря в Кантуктоне. Я отнес к кораблям последнюю горящую головню, обжег руку, подсовывая ее под кучу весел, потом снова зашел в реку и спрятался за кораблем.

Рог все трубил. Люди выскакивали из хижин и мчались спасать суда, другие бежали из лагеря на юге – и вот датчане Уббы угодили в силки. Они увидели, что корабли горят, и кинулись их спасать. Они выскочили из лагеря в беспорядке, многие без оружия, думая лишь о том, чтобы сбить пламя, которое металось, отбрасывая на берег мрачные тени.

Я оставался в укрытии, но знал, что Леофрик со своими людьми на подходе и что теперь все решает время. Время и благословение прях, благословение богов. Датчане черпали щитами воду, чтобы заливать огонь, и тут раздался новый крик, и я понял: Леофрика заметили. Точно – его отряд прорвался через ряд часовых, перебив многих по пути, и теперь шагал через болото. Я вышел из-под нависающего носа корабля, увидел, что человек сорок датчан бегут навстречу отряду Леофрика, но тут они заметили, что горит еще один корабль, и их охватила паника: у них за спиной пылал пожар, а перед ними были вражеские воины. Большая часть датчан все еще находилась далеко от нас, и я понял, что пока боги на нашей стороне.

Я вышел из реки.

Отряд Леофрика выбрался из болота, с грохотом столкнулись первые мечи и копья. У людей Леофрика имелся численный перевес, и команда "Хеахенгеля" расправилась с несколькими датчанами, изрубив их мечами и топорами. Один из англичан обернулся и испугался при виде меня, но я выкрикнул свое имя и подхватил датский щит. Люди Эдора уже были рядом. Я велел им жечь корабли, пока команда "Хеахенгеля" строилась клином на полоске твердой земли. А потом мы пошли вперед. Пошли на армию Уббы, которая только теперь поняла, что на нее напали.

Из хижины выбежала женщина, закричала, увидев нас, и помчалась по берегу туда, где один датчанин орал, пытаясь выстроить клин.

– Эдор! – крикнул я, понимая, что теперь нам нужны и его воины, и Эдор тут же их привел, укрепив наши ряды.

Получился прочный клин на полосе плотного песка – сотня дюжих воинов; но перед нами была целая датская армия, пусть и мечущаяся в беспорядке.

Я посмотрел на Синуит, но не увидел людей Одды. "Они придут, – сказал я себе. – Они непременно придут!"

И тут Леофрик заревел, чтобы мы сомкнули щиты, дерево загремело о дерево, я убрал в ножны Вздох Змея и достал Осиное Жало.

Клин. Ужасное место, как называл его мой отец. Он сражался в семи и в седьмом был убит. Никогда не сражайся с Уббой, предупреждал Равн.

Позади нас, на севере, горели корабли, перед нами метались жаждавшие мести обезумевшие датчане. Жажда мести их и подвела, потому что они не выстроили настоящего клина, а кинулись на нас, как бешеные псы, мечтая нас перебить, уверенные, что перебьют, ведь они же датчане, а мы всего лишь саксы! Мы столкнулись, я увидел человека со шрамом на лице, слюна брызгала у него изо рта, когда он заорал, вызывая меня на бой... И тут ко мне пришло спокойствие битвы. Спазмы в животе прекратились, сухость во рту исчезла, мускулы мои больше не дрожали, осталось только волшебное спокойствие боя. Я был счастлив.

И еще я устал. Я не спал всю ночь, промок насквозь, мне было холодно, но я вдруг ощутил, что непобедим. Чудесная вещь – спокойствие в бою. Все волнение уходит, страх улетает в небытие, и все вокруг становится прозрачным, словно бесценный кристалл.

У моего врага не оставалось шансов, потому что он был таким медлительным. Я отвел щит влево, принимая на него копье человека со шрамом, выставил перед собой Осиное Жало, и датчанин наткнулся на него. Я ощутил толчок, когда кончик лезвия проткнул мышцы его живота; повернул клинок, потащил вверх, разрезая кожу доспеха, кожу врага, его мышцы и внутренности, и кровь показалась горячей моим озябшим рукам. Он закричал, обдавая меня перегаром, а я опрокинул его на спину тяжелым умбоном щита, наступил на врага и проткнул горло Осиным Жалом. Второй датчанин уже был справа от меня, опуская топор на щит моего соседа. Этого врага оказалось легко убить – укол в горло, и мы двинулись вперед.

Женщина с распущенными волосами кинулась на меня с копьем, я грубо отпихнул ее и ударил в лицо окованным краем щита. Она с криком упала в догорающий костер, распущенные волосы вспыхнули, как трут.

Команда "Хеахенгеля" была рядом, Леофрик ревел, чтобы они убивали, и убивали быстро. У нас имелся шанс перебить тех датчан, которые так бестолково кинулись на нас и не выстроились клином. Дело было за топором и мечом, мясницкая работа хорошего железа. Погибло уже больше тридцати датчан, семь кораблей горело, пламя распространялось ошеломляюще быстро.

– Клин! – услышал я крик, донесшийся со стороны датчан.

Уже рассвело, солнце выкатилось из-за горизонта. От кораблей пыхало жаром. В дыму словно парила драконья голова, ее золотистые глаза сверкали. Чайки кричали над водой. Между кораблями, завывая, металась собака. Упала мачта, выбросив в серебристый воздух сноп искр, и тут я увидел, что датчане выстроились клином, готовые нас убить, а еще увидел знамя с вороном, треугольный кусок ткани, означавший: Убба здесь и идет, чтобы нас прикончить.

– Клин! – закричал я, впервые в жизни отдавая этот приказ. – Клин!

Мы растянулись по берегу, и теперь настало время сплотить ряды. Клин на клин. Перед нами стояла сотня датчан, они пришли нас уничтожить. Я ударил Осиным Жалом по железному краю щита.