Уинстон Грэм - Четыре голубки

Дальше открывалось поле и что-то вроде запруды, где река расширялась и текла в сторону Мальпаса и церкви святой Маргариты. Здесь было совсем тихо, яркое солнце высвечивало контуры деревьев, низко над рекой летали птицы. Четыре лебедя у берега двигались так медленно, что выглядели застывшими, как будто их несет течение. Каждый отражался в гладкой, как зеркало, воде. Иногда казалось, что они разглядывают собственные образы и восхищаются ими. Время от времени то один, то другой раскалывали отражения, окуная в воду клюв. Грациозные создания. Такие белые и нежные, как голубки. Как женщины. Непредсказуемые. Мягкие. Безжалостные. Верные или неверные. Преданные или изменницы. Кто знает?

Его окружила туча комаров, и Росс отмахнулся от них, как только что от мальчишек. Они отстали столь же неохотно. В воздухе расплывался запах дыма. Листья рано начали желтеть. В лесу на другом берегу реки среди зелени уже пятнели медные и охряные тона.

Лебеди постепенно отдалялись друг от друга, как будто не по своей воле, а подчиняясь капризам течения. У того, что ближе к берегу, была более тонкая и грациозная шея, похожая на знак вопроса. Птица плыла к Россу, слегка приподняв крылья и склонив голову, будто сама судьба ее притягивала. Потом она резко свернула, лениво шевельнув лапой, словно отрицая, что проявляла какой-либо интерес. Росс не попытался ни приманить, ни прогнать ее.

Четыре женщины в его жизни. Четыре женщины, о которых он думал в этом году. Демельза и Элизабет, конечно же. Кэролайн? А кто четвертая? У одного лебедя было повреждено крыло, перья растрепались и покрылись пятнами. На ярмарке в Соле Росс как раз вставал со своего места в церкви, когда Морвенна улыбнулась Дрейку, и заметил сияние ее улыбки. Лебедушка со сломанным крылом. Вполне подходящий образ. Итак, она по-прежнему связана со своим мужем. И кто может это изменить? Соединены перед лицом Господа...

А его собственный брак? И брак Элизабет? И даже Кэролайн? Все растекаются в плавильном тигле. Его собственный уж точно. И что хуже всего, именно свой брак Росс всегда считал самым прочным, самым надежным. Как скала. Но скала стояла на песке. Один мужчина, приятный мужчина, но в определенном смысле беспринципный, вошел в их дом и встал между ними. И теперь Росс частично потерял Демельзу, а может, и полностью — кто знает.

И какого черта он согласился приехать сюда сегодня, чтобы принять участие в этой игре? Какой глупый и неуместный порыв охватил его неделю назад в Треготнане?

— Я согласен, — сказал он тогда, — принимаю ваше предложение на трех условиях. Первое — что я не буду подчиняться вашим указаниям, но при этом поддержу любые усилия Питта, направленные на поддержку военных действий.

— Разумеется.

— Второе — что я буду волен поддержать любой законопроект или меры, которые, с моей точки зрения, помогут улучшить условия жизни бедняков.

Перед ответом Фалмут ненадолго задумался.

— Согласен.

— Третье — я буду волен поддержать Уилберфорса [18] Уильям Уилберфорс (1759-1833) — британский политик и филантроп, член партии тори, член парламента. Известен активной деятельностью по борьбе против рабства и работорговли. Также знаменит речью против работорговли, произнесенной в Палате общин 12 мая 1789 года. в борьбе с рабством.

Снова заминка.

— Согласен.

На этих условиях они заключили сделку, сухо, как деловое соглашение. Больше почти ничего сказано не было, ни один из них не попытался яснее очертить детали. Сказано было слишком мало. Возможно, для сиятельного лорда это и было мелочью, но только не для Росса, это слишком влияло на всё его будущее. Если бы они обговорили детали, это дало бы ему возможность еще раз увидеть всю абсурдность предложения, как он видел это в прошлом году, когда аналогичное предложение сделал Бассет. Он смог бы вовремя отказаться, пойти на попятную, посмеяться над одной мыслью об этом.

Еще есть время... Нет, это вряд ли. Сделка заключена, и теперь дело чести — довести ее до конца. Честь? Какая же в этом честь?

К тому же его могут и не выбрать. За неделю он услышал достаточно, чтобы понять: городской совет до сих пор бунтует. Округ только что сбросил ярмо дергающего за ниточки аристократа и вряд ли покорно наденет его снова всего через год. Это было бы наилучшим исходом. Тогда отпадет необходимость во всех сомнениях, во всей лютой самокритике, во всех мысленных возражениях.

Росс раздраженно пнул камень. Отлично. Он проиграет. И тогда Джордж Уорлегган снова вернется в парламент. Он этого хочет? Позволит ли этот исход жить счастливо? Очередной триумф Джорджа над Россом, и это после стольких триумфов. Поздравления со всех сторон.

Лучше вообще не выдвигаться, чем проиграть. Фалмут так неожиданно сделал это предложение, и, признает это Росс или нет, но на его решение повлияло враждебное отношение к Джорджу. Дрянная причина, даже постыдная, но теперь нельзя улизнуть только из-за того, что она отвратительна.

Лебеди удалялись — белые, гордые и загадочные, уходили из его жизни навсегда. Отражения в беззвучной воде были словно оборотной стороной, что существует у всех людей — один образ напоказ, а другой — для близкого рассмотрения. Знает ли он, понял ли за все эти годы скрытую сторону Демельзы? Похоже, нет, он видел лишь то, что на поверхности. Знает ли он и понимает ли самого себя?

В небе начали кружиться скворцы. Солнце скрылось в туманной дымке. Росс вытащил часы. Половина одиннадцатого. Он развернулся и пошел к городу.

Зал, где заседал городской совет, был небольшим, благо и людей в совете было немного. Пока еще пришли не все выборщики, хотя до одиннадцати оставалось всего десять минут. Но вряд ли кто-то пропустит такое событие. Город переполняли ожидания. Выборы в подобных округах обычно проходили тихо, по предварительному согласованию. Но время от времени разражался шторм, и прошлогодние выборы всех взбудоражили. К счастью, похоже, на этот раз никто не собирался оспаривать права выборщиков, как случалось многократно. Члены городского совета и олдермен сами были избраны должным образом на всеми признанных выборах, пусть и неохотно признанных со стороны их соперников.

Росс появился последним из кандидатов. Лорд Фалмут уже находился там и выглядел, как обычно, будто процветающий фермер, у которого выдался плохой год. Он разговаривал с новым мэром, мистером Уорреном. Подошел капитан Говер, крупный мужчина за сорок, одетый в черное, и пожал Россу руку. Росс криво улыбнулся ему и бросил взгляд на Джорджа Уорлеггана, беседующего со вторым кандидатом от своей партии, Томасом Тренгрузом, дальним родственником Кардью. Джордж и Росс впервые встретились с тех пор, как поспорили по поводу борцовских состязаний, и их взгляды не потеплели. За спиной Джорджа стоял его отец, а за Николасом — преподобный доктор Холс и мистер Хик, оба всю жизнь были вигами. В другом конце комнаты находился Харрис Паско, он покраснел, когда Росс двинулся к нему и заговорил.