Уинстон Грэм - Четыре голубки

Теперь, всего лишь при подозрении, что Росс снова тайно встречается с Элизабет, она позволила себе неверность, которую считала немыслимой.

Демельза всмотрелась в ночь. Темнее не стало — за домом взошла луна.

Но признаться честно, она не могла даже сослаться на рассказ Джуда о тайной встрече Росса. Конечно, мысль об этом не отпускала ее все эти месяцы, разъедала, как ржавчина, привычное удовольствие от жизни, и на мягком песке у пещеры тюленей, под нависшими утесами, рядом с сидящим на коленях и наблюдающим за ней мужчиной, эти мысли внезапно всплыли в голове и лишили ее воли. Но она могла так поступить только в том случае, если исподволь страстно этого желала и позволила себе воспользоваться предлогом. Это был предлог, Демельза точно знала. Хороший или плохой, какая разница? Предлог для непростительного поступка.

Демельза не пыталась себя убедить, что поддалась романтическим ухаживаниям Хью. Конечно, приятно быть чьим-то идеалом, как в рыцарских романах. Но у нее был не тот характер, чтобы такое могло на нее повлиять. Она прекрасно знала, что подобный поэтический взгляд на любовь невозможно поддерживать долго, она всегда ясно давала понять это Хью. И действительно, его сумасбродство и обаяние в конце концов поставили в тупик предмет страсти. Было ли с его стороны непорядочно пытаться очаровать ее, загипнотизировать идеалистическими отношениями и прекрасными словами? Возможно, и непорядочно, ведь в его искренности сомневаться не приходилось. В любом случае, она не поддавалась гипнозу. Но в итоге не отказала ему. Отдалась ему легко и пылко. И почти не испытывала смущения. Это случилось под жарким солнцем, словно весь мир вокруг перестал существовать.

Так какова же была причина? Влечение, простое физическое влечение, которое она почувствовала с первой встречи в прошлом году; печаль от новостей о его здоровье; возможность, угнездившаяся, как перелетная птица, и Демельза почувствовала в этом изолированном месте, что она никто, женщина без имени, отдающаяся безымянному мужчине.

Да разве эти причины, не считая первой, нечто большее, чем просто предлог? Стоило ему увидеть Демельзу, как он ее возжелал, а теперь и получил. Возможно, это его излечит. Возможно, теперь, когда она опустилась на уровень любой другой женщины, он сможет уйти и забыть ее. Есть старая поговорка, что когда свеча задута, все женщины одинаковы. У Хью было много других женщин, и она стала одной из них. Теперь он сможет найти идеал в другой девушке. Может быть, в конце концов, она правильно сделала, что отдалась ему, очистила его разум от желания, дала возможность примириться с самим собой и забыть.

Демельзе хотелось бы в это верить. Почти что хотелось. Ни одна женщина на деле не желает признать, что, отдавая себя мужчине, она тем самым теряет в его глазах привлекательность. Но это оказалось менее вероятным, чем выглядело накануне. Когда Росс уснул, пытаясь забыть разочарования и дискомфорт зловещей ночи, снова прибыл тот же высокий грум, процокав по камням перед домом, к счастью один, но так же открыто доставил ей послание, которое Росс вполне мог решить прочитать. Правда письмо было формальным, с любезными благодарностями за гостеприимство во вторник, и выражало надежду, что они с Россом отобедают в Треготнане до отъезда Хью домой. Но внутри оказался еще один сложенный листок со стихотворением. Кто знает, хватило бы ей ловкости рук, чтобы незаметно сунуть его в карман?

Изменился стихотворный размер, но не стиль.

Святейшее творенье моря и песка,

В руках моих мила и так близка.

Владея ей, я мотыльком летел

К невинному огню, что в ней горел.

Отзывчивое тело, нежный стан,

Наш негасимый страсти ураган.

И губ ее ответ – хмельной дурман.

Сюжет нашей любви уже воспет,

Но не закончен сей еще сонет.

Любовь — продленья жизни эликсир,

И пусть тот день – лишь все, что дал нам мир,

Он — счастье, придающее мне силу,

Я счастье унесу с собой в могилу.

Похоже, его отношение не изменилось, ни от чего он не «излечился». Но излечилась ли она? И от чего? Непреодолимый страстный порыв единственный раз в жизни отдаться другому мужчине? Извращенное желание изменить любимому человеку? Желание подарить счастье, если это в ее власти, человеку, столкнувшемуся с такой серьезной угрозой? Внезапное падение морали, когда она лежала на теплом песке, а на теле высыхали соленые капли?

Но странная штука, сбивающая с толку — она не была вполне уверена, что ей нужно от чего-то излечиться. Она любила Росса не меньше прежнего, возможно, что удивительно, даже немного больше. И к Хью Армитаджу ее чувства не изменились. Он покорил ее, обогрел своей любовью, и Демельза вернула часть этой любви. И физические ощущения, если хотя бы мысленно можно отделить их от захватывающего напряжения и сладкой радости того дня, ничуть не отличались от тех, что она испытывала раньше. Она совершенно не считала, будто становится распущенной женщиной. Она не думала, что это еще раз повторится. Ее просто немного сбивало с толку, что она ничуть не изменилась после этих событий.

Нельзя сказать, что после этого Демельза провела два счастливых дня. Временами дискомфорт и сомнения можно было принять за угрызения совести. К сожалению, ей скорее приходилось напоминать себе, что она должна терзаться угрызениями совести. Подлинная причина ее терзаний заключалась в другом. Тогда, во вторник, это было событие, никак не связанное ни с прошлым, ни с будущим. Но если узнает Росс, даже если заподозрит, то это разобьет вдребезги анонимность этого опыта, а ее семейной жизни придет конец.

Мысль была не из приятных, и стоя у окна и слегка дрожа, несмотря на теплый вечер, Демельза сама себе не нравилась. Ей казалось, что она изменила мужу из-за недостойных причин, и сожалеет об этом опять-таки не по тем причинам.

Во вторник они покинули пляж уже после часа дня. И сразу же погребли назад.

В лодке Хью сказал:

— Ты не приглашала меня на обед, но я и не останусь. Если вернется Росс, я буду смущаться, да и по правде говоря, сейчас я хочу побыть один.

— Твой грум, наверное, устал ждать.

— Это я устал ждать... Когда я снова тебя увижу?

— Думаю, очень нескоро.

— Нескоро — может быть слишком долго для меня.

— Ты поедешь домой?

— В Дорсет? Не знаю. Дядя считает, что вскоре предстоят выборы, и хочет предложить мне баллотироваться от Труро.

— Но твой... Он же ведь не знает?

— Пока нет. В любом случае, если выборы состоятся нынешним летом, я, несомненно, смогу обмануть выборщиков. И подозреваю, что в парламенте и прежде бывали слепые члены.

— Не говори так.