Александр Красницкий - Варяги и Русь

И Симеон начал громко читать «Отче наш»; за ним вторили все остальные. Потом он вздохнул и, обращаясь к Ерохе, сказал:

— Не мешало бы нам припрятать наших дочерей… Уж коли начал этот идол мыкаться по селам, так и конца теперь не будет.

— Куда спрятать-то, коли его приспешники всюду, как крысы, заглядывают… Остается одно: чтобы не отдавать живых на поругание, потопить их и самому наложить на себя руки.

— Что ты, что ты, Господь с тобой!.. Можно ли молвить такую ахинею.

— Да зачем нам прятаться теперь, — сказал Извой. — Благодаря милостивому князю все мы можем жить теперь не в лесу, а в Перевесище, которое подарил мне Владимир; там Вышате нелегко будет достать нас: и сами мы будем спокойны, да и суженые наши в безопасности…

Поговорив еще, решили спрятать девушек, пока не настанут для христиан лучшие дни, так как проделка Торопа возмутила язычников и вызвала гнев верховного жреца, который поклялся Перуном уничтожить всех.

Вернувшись во дворец, Владимир, велев убраться отроку Всеславу, взволнованно заходил по горнице. «Доколе, доколе, — думал он, — все это будет продолжаться!.. Да, права была бабушка, говоря, что все эти идолы и человеческие жертвы вызовут возмущение… Уж коли Торопка открыто насмехается над языческими жертвами, то что сказать о Марии, Извое, Руславе, Всеславе и других; ведь все они, наверное, христиане… И все они молвят, что христианская вера во сто раз лучше нашей, языческой, и, несмотря на то, что часто тошно им от язычников, они все-таки счастливы и спокойны…»

— Позвать ко мне Извоя и Руслава! — крикнул он страже. — А если придет владыка — молвите: не велено пускать…

Он велел принести стопу меду и снова задумался: «Если послушать моих жен да Извоя, то их вера действительно хороша и не требует никаких жертв, но правду ли молвят они… каждый хвалит свою… Неужто и впрямь я окружен христианами? Если все они такие, как Извой, Мария и другие, то, право, хороша их вера… Но неужели и Торопка христианин?.. Ха, ха, ха!.. — Он вдруг расхохотался. — Ай да Тороп!.. Утешил владыку и народ честной… придумал же: и я убит, и жены людей киевских побиты, а эти бараны и впрямь поверили… И не мудрено: всем памятен этот Олаф… Тороп молвил, что и владыка с ним за одно…

Владимир выпил стопу меду и позвал Всеслава:

— Поди отыщи, хоть под землею, Торопа и приведи его ко мне.

— Тороп, по твоему велению, государь, сидит на цепи… под стражей.

— Как, по моему велению!.. — крикнул Владимир. — Кто повелел?..

— Владыка Божерок. Он приказал пытать его; молвит: Тороп христианин.

— Сейчас же его ко мне, а Божероку — сто кнутов на площади!.. — крикнул он. — Не быть мне князем, если я не накажу этого кровопийцу!..

Всеслав побледнел; он знал, как велико влияние Божерока на народ, и, боясь, чтобы из этого не вышло чего-нибудь нехорошего для князя, не торопился исполнять приказания.

— Ну, что стоишь? — спросил Владимир, немного успокоившись.

— Государь!.. — робко произнес Всеслав. — Отмени приказ и смени твой гнев на милость… Любя тебя, государь, я осмеливаюсь говорить это… Не вышло бы чего… Народ слушается Божерока, который считает поступок Торопа… кровной обидой для тебя и для себя, князь, и издевательством над верой.

— Хорошо, Всеслав, любы мне твои речи… Но не для меня кровной обидой считает он шутку Торопа, а для себя… Ему хотелось настоять на своем и получить свою жертву… Но будь он проклят!.. Ты тоже христианин? — вдруг спросил он.

Всеслав побледнел и тихо ответил:

— Да, государь… Но я не делаю никакого зла…

— Знаю, что христиане добрые… Так только к слову спросил… Зови Торопа.

Всеслав поклонился и вышел; через минуту вошел другой отрок и доложил, что Руслав еще не вернулся, а Извой ждет повеления войти.

— Зови сюда! — сказал Владимир., и когда Извой вошел, князь пристально посмотрел на него.

— Садись, Извоюшка, — сказал он любезно, — да выпей медку.

Извой сел, зная, что если Владимир не в духе, то противоречить ему нельзя.

— Ну, что ты скажешь о Торопке? — спросил он, пристально смотря на него.

— Поступок его, государь, очень смел, — сказал Извой, не смущаясь его взглядом, — и достоин наказания… Но, государь, позволь мне сказать одно слово не в его защиту, а по правде, как я думаю.

— Молви, ты знаешь, что я всегда охотно слушаю тебя.

— Ты сам, государь, не хотел этой жертвы и поэтому не разгневайся, если я скажу: довольно их… Много уж пролито крови человеческой твоими отцом и братьями в угоду вашим богам… Прикажи хоть сейчас казнить меня, но я, и голову на плаху положив, буду молвить: божич не нуждается в жертвах, только его жрецы требуют крови… Но, чтобы угодить жрецам и не навлекать на особу княжескую ропота киевских людей, прикажи держать Торопа под стражей, но не позволяй пытать его и предоставь себе право суда над ним.

— Ты правду молвишь, Извой, я не хочу человеческих жертв, как и угождать верховному жрецу, но народу должен повиноваться и слушаться его голоса.

— В твоих руках предотвратить гнев народа… Повели еще раз бросить жребий, и на кого он падет, то и пусть совершится должное, но не давай располагать жребием жрецам.

— Ты думаешь, что этот жребий был умышленный?.. — спросил Владимир, пронизывая его своим взглядом.

— Не смею думать, государь, — отвечал Извой. — Но если Перуну необходима именно христианская жертва и красивейшая из христианок, то он изберет ее же.

Владимир улыбнулся, поняв иронию Извоя.

— Ты полагаешь — не падет жребий на невесту Руслава?..

— Если падет, то он беспрекословно повинуется…

— И разумен же ты, Извой! — воскликнул Владимир, повеселев. — Быть по-твоему, а Торопа повелю держать под двумя замками и ключи отдам тебе… Делай, что хочешь с ним…

— Нет, государь, я не в милости у жрецов… Отдай ключи другому… хоть Всеславу… на него не падет опала Божерока, потому что…

В это время вошел Всеслав и прервал Извоя.

— Тороп еле двигается, — сказал он, — уж очень кнутьями иссекли.

Владимир побледнел.

— Несите его сюда!..

Стража привела Торопа, который действительно еле стоял на ногах. Князь велел страже уйти и повернулся к Торопу, который весь дрожал, думая, что его ожидает немилость князя.

— Вишь, шут гороховый, — ласково сказал князь, — вздумал со жрецами шутки шутить… Сядь… вижу, ты еле стоишь…

— Помилуй, государь!.. Не вели казнить, а вели лучше слово молвить… — проговорил Тороп, падая к ногам князя.

— Не думаю казнить… Спасибо, что так сделал, да не умел своей шкуры унести… Дай ему ковш меду, — сказал он Извою, — пусть выпьет и молвит, как было.

Извой подал ковш Торопу; тот залпом выпил его и, видя, что князь милостив к нему, смелее заговорил:

— Князь!.. Не добро творят твои люди…