Михаил Щукин - Осиновый крест урядника Жигина

— Видите ли, Константин Владимирович, город у нас, конечно, большой, губернский город, да только иногда так случается, что скажешь неосторожное слово, а оно погуляет, погуляет, да и вернется к тебе же, но в жутко искаженном виде…

— Я вас про Клюковку спрашиваю, Сергей Львович. Что это за название, где находится?

— Мне, право, неловко об этом говорить, но, если вы дадите мне гарантии, что это останется только между нами, сугубо между нами…

— Гарантий никаких давать не могу и не буду, я — лицо официальное и веду официальное расследование. И давайте внесем ясность: либо вы отвечаете на мои вопросы, либо отказываетесь отвечать, и середины тут быть не может.

Зельманов долго молчал, прервав свою невнятную скороговорку, топтался возле стола и смотрел на карту. Цепко смотрел, внимательно. Полозов, заметив это, терпеливо ждал. Он умел разбираться в людях и ясно понимал, что прежде, чем заговорить, управляющий банком старается продумать все возможные последствия. «Как я, когда на счетах считаю, — мысленно усмехнулся Полозов. — А ведь пора понять, господин Зельманов, что уловки ваши и невнятная говорильня на меня не действуют. Неужели с первого раза не поняли? Я думал, вы более догадливый. Итак, встреча с господином Парфеновым… Если бы собирались просто деловые вопросы решать, могли и в банке это сделать, — рассуждал Полозов. — Если же вопросы сугубо секретные и с глазу на глаз, значит, в другом месте, в данном случае — в Клюковке. Ну, господин Зельманов, решайся, сколько можно кота за хвост тянуть?!»

И господин Зельманов решился.

Ткнул коротким указательным пальцем в карту, в ровный прямоугольник на окраинной улице Озерной, получившей название от Светлого озера, к которому она выходила.

— Так это же дом, Сергей Львович, обычный дом…

— Ну, скажем так, не совсем обычный. В нашем узком кругу мы называем его Клюковкой. Этакое шутливое название, потому что владелицей дома является Клюквина Анна Матвеевна. Милая, очень гостеприимная дама, у нее всегда уютная атмосфера, хороший стол, приятные гости и есть отдельные комнаты, где можно приватно поговорить с нужным человеком. Приходят ее подруги, музицируют, поют — одним словом, там отдыхаешь душой в своем узком кругу…

— И насколько узок ваш круг? Сколько человек вхожи в дом?

— Человек десять-пятнадцать, не больше, впрочем, я не считал.

— Что же вы так упорно не хотели об этом говорить?

Зельманов помолчал и махнул пухлой ручкой:

— От вас, Константин Владимирович, ничего не скроешь, будто вы сквозь землю видите. Поэтому и признаюсь чистосердечно, как на духу — нас отношения связывают с Анной Матвеевной, давние и крепкие отношения. А я человек женатый, глава семейства, и поэтому всякое разглашение будет иметь для меня… Сами понимаете. Очень надеюсь на вашу порядочность, Константин Владимирович.

— Меня ваши личные тайны абсолютно не интересуют, можете не беспокоиться. Встреча, как я понял, завтра должна состояться? В какое время?

— Да, завтра. Мы обычно к восьми-девяти часам вечера собираемся.

— Как вы думаете, о чем может пойти разговор с господином Парфеновым?

— Откуда же я могу знать, о чем разговор пойдет?! Павел Лаврентьевич — человек оригинальный и часто непредсказуемый, может встречу назначить для того, чтобы анекдот рассказать. Бывало такое, бывало…

«Больше от него, пожалуй, ничего не добиться, да и не надо, хватит на сегодня, оставим до следующего раза, а пока — посмотрим и понаблюдаем», — Полозов скрутил карту города Ярска в рулон, положил на прежнее место и попрощался с Зельмановым, не забыв извиниться перед ним за доставленные неудобства.

Вновь же он раскатил карту минут через пятнадцать, когда появились у него в кабинете Гриша-Миша. Показал на прямоугольник на улице Озерной и пояснил:

— Живет здесь Анна Матвеевна Клюквина, собирается у нее избранная публика. Кто она такая, хозяйка дома, какие люди собираются, входы-выходы — все узнать! Хорошо бы в самом доме побывать. Под каким видом?

— Старьевщики, — в один голос сразу предложили Гриша-Миша.

— Дальше порога вас не пустят, а могут и вовсе не пустить.

— Мы постараемся — пустят… — заверили агенты полицмейстера.

— Ну, смотрите, если что — головы сниму.

Гриша-Миша согласно и дружно кивнули головами, которые еще оставались у них на плечах, и тихо, неслышно вышли из кабинета.

Другие агенты были отправлены следить за Зельмановым и за Парфеновым: куда поехали, где были, с кем встречались, если удастся услышать — о чем говорили…

На следующий день Полозов уже знал, что Парфенов из своего дома никуда не выезжал и даже за ограду не выходил. К нему в дом тоже никто не приезжал и не заходил. Только дворник с каким-то мальчишкой чистили снег, но и они, закончив работу, ушли, закрыв за собой калитку. А вот Зельманов, недолго пробыв в банке, направился в гостиницу «Эрмитаж», где пообедал в ресторане. Обедал в полном одиночестве, а разговаривал лишь с официантом, который ему что-то рассказал, и Зельманов долго смеялся. Из «Эрмитажа» вернулся в банк, а затем — домой. Выслушав доклад, Полозов отправил агентов с прежним приказом — следить и докладывать.

А сам, оставшись в кабинете, нетерпеливо прохаживался от стены к стене и ждал, когда появятся Гриша-Миша.

Они все не появлялись.

Полозов начал тревожиться и хотел уже сам проехаться по Озерной, для чего велел заложить дежурную подводу, когда наконец-то появились Гриша-Миша. В одинаковых полушубках, в черных валенках, с большущими узлами за спинами, они действительно походили на старьевщиков, которые ходили по городу и скупали за копейки старое, ненужное тряпье.

Бросив узлы на пол, Гриша-Миша обессиленно сели прямо на них и быстро, толково доложили, что им удалось узнать.

Как рассказали соседи, живет Анна Матвеевна Клюквина в этом доме второй год, в средствах явно не нуждается, поэтому дом у нее — полная чаша. И мебель, и ковры, и посуда, и одежда на ней самой — все недешевое, не в ближней лавке купленное. Держит Анна Матвеевна горничную и кухарку, последняя ездит по средам и по субботам на базар и закупает продукты. Гости в доме бывают по два-три раза в неделю, в разные дни. Приезжают, как правило, поздним вечером, на рысаках, запряженных в богатые экипажи, и заезжают, не останавливаясь на улице, сразу во двор, а высокие ворота за ними тут же закрываются, и поэтому невозможно узнать постороннему человеку, кто приехал. Ни криков, ни шума, ни пьянки, ни драки — все чинно и благородно. Лишь по теплому времени, когда окна раскрыты, слышатся музыка и пение.

В доме имеется прихожая, кухня, большой зал и еще пять или шесть комнат с отдельными дверями — как будто гостиничные номера. Дальше зала Гришу-Мишу не пустили, но тряпья навалили много, и даже не взяли за него положенную плату. Хозяйка милостиво махнула ручкой — себе оставьте. Анна Матвеевна еще молодая, красивая и приветливая. Незаметно в дом попасть невозможно, вход только один, но вдоль дома тянется летняя веранда и окна комнат выходят как раз на нее, а форточки окон открыты по причине того, что печи топят очень жарко. Если же форточки захлопнут, не беда, можно и самим будет приоткрыть, если понадобится послушать, о чем говорят гости Анны Матвеевны.