Сергей Жук - На восточном порубежье

В сентябре «Аверс» прошел правым рукавом дельту Лены и вышел в Северное море. Еще зеленел травой берег за лето разбитый морскими волнами. Огромные чайки кружили вокруг мачты, удивленно и с раздражением оглашая округу своим криком. Сивучи, задрав вверх бивни, угрожающим рыком приветствовали смельчаков. Впереди у горизонта маячили одинокие льдины.

На пятый день пути льды окружали «Аверс» со всех сторон. То, что должно произойти, всегда происходит, и стиснутое льдами судно было с легкостью раздавлено.

Покидав в байдару провизию и теплые вещи, прихватив с собой безумного монаха, поморы успели покинуть тонущее судно.

4

В Якутском остроге продолжалась развертывание деятельности экспедиции. Вернее упорные до отчаяния попытки казачьего головы Афанасия Шестакова, претворить в жизнь планы экспедиции, а они были весьма обширны и глобальны. Основной задачей, в указе сената значилось, проведывания новых земель, присоединение их к Российской Империи, и замирение инородцев. В полное распоряжение Анадырской экспедиции Чукотская земля, начиная от реки Колымы и полуостров Комчатка, отдавались со всеми острогами, флотилиями и гарнизонами.

Экспедиция располагала людским составом в общей сложности до шести сотен человек, в ее ведение передавалась вся Охотская флотилия, запасы продовольствия, и снаряжения сконцентрированные на Якутских складах. Всего было в достатке, за исключением единства начальствующих лиц, что неуклонно вело к брожениям среди служилых людей и дезертирству.

Что бы понимать дальнейший ход событий и поступки наших героев, самое время подробнее представить предполагаемый план действия экспедиции.

Исходным пунктом, главной базой, и источником резервов был Якутский острог, что являлся административным центром всех северо-восточных земель. От сюда уходил люд на промыслы, а служилый человек до своего острога, сюда стекалась и мягкая рухлядь, от ясачных сборов с инородцев.

Якутский воевода Иван Иванович Полуэктов обязывался высоким сенатом всячески содействовать и блюсти интересы Анадырской партии.

План Афанасия Федотовича Шестакова был таков. Прежде всего, из Якутска, отправить отряды на усиление гарнизонов Охотска, Нижнекалымского, и Анадырского острогов. Это далеко не все задействованные укрепленные поселения. Кроме них привлекался Охотск, как порт на восточном море, и источник дальнейшего снабжения морем, Комчатские остроги: Большерецкий, Верхне-Комчатский и Нижнее-Комчатский. Главным форпостом края определялся в дальнейшем Анадырский острог стоящий в центре немирной Чукотской земли. В прочем, он уже многие десятилетия был таковым, неся нелегкую службу в бесконечных стычках и осадах.

Из Якутска или Нижнеколымска планировалось снарядить морскую экспедицию. Ей ставилась задача пройти берегом Северного моря до Анадырского залива, и подняться до острога. Дорогой проведать неизвестные прибрежные острова и берег, на предмет поселения береговых чукчей, а в дальнейшем, курсируя вдоль побережья поддерживать сухопутные отряды.

Основные силы, имущество и продовольствие перебрасывались в Охотск. От сюда снаряжались несколько морских экспедиций. Одной ставилось изучение побережья Охотского моря, другой переброска людей и грузов на Комчатку в Большерецкий острог, а третьей переброску воинских отрядов в Пенжинский залив, откуда сухопутным маршрутом те уйдут на Анадырь.

Таким образом, продвижение русских сил сухопутным путем на Анадырь, планировалось с трех сторон: от Нижнеколымска, Пенжинского залива, и с Камчатки. Северным и Восточными морями курсируют флотилии, подвозя людей, грузы и всячески поддерживая основные сухопутные силы Анадырской партии. Дорогой, им положено приводить под государеву рука всех инородцев, если не миром то силою оружия. В результате этого глобального наступления, в кольце оказывались все немирные племена, и возможность их уничтожения не было исключением.

Данный план соответствовал первоначальным помыслам казачьего головы, и был отписан сенатом к действию. Но чем активнее Шестаков пытался действовать по его осуществлению, тем активнее было противодействие.

Про ушедший на свою погибель «Аверс» нам уже известно, да и Шестаков не надеялся на его удачу, поэтому отправка в Нижнеколымский острог отряда пятидесятника Василия Шипицина, рассматривался как основной вариант. В устье Колымы отряду вменялось построить морское судно, и идти на нем в Анадырь. Пятидесятник получил даже от Шестакова товарную казну, куда входил табак, медные котлы, ткани, топоры, то есть предписывалось проведать места и пытаться установить отношения с береговыми чукчами исключительно мирными деяниями.

Но, закончив снаряжение отряда, пятидесятник переметнулся на сторону Павлуцкого, и остался в Якутске, за что в скорости получил чин казачьего сотника.

Целый год был потерян для экспедиции впустую. Год бесконечных споров и стычек. Против Афанасия Шестакова ополчились все: воевода, архиепископ Феофан, капитан Павлуцкий. Они всячески противодействовали казачьему голове, не заботясь о том, что наносят не поправимый вред делу Анадырской партии. Бесконечные жалобы и доношения, просто засыпали канцелярию Сибирского губернатора.

К лету 1629 года в Якутск возвратился монах Игнатий. Сломленный, без гроша за душой, он был жалок, но это лишь вдохновило архиепископа Феофана, с еще большим упорством, наброситься на своего идеологического противника. С большими трудами удалось Афанасию вырвать товарища из его лап. Ссудив Игнатию денег на дорогу, и чуть ли не силой и угрозами вырвав у воеводы дорожные документы, он отправил его в столицу, на покаяние к самой Императрице.

За проведенный год в Якутске, большее число участников экспедиции переметнулось к капитану Павлуцкому. Одни изначально держались за капитаном, согласно уставной субординации, другие ради праздной жизни, что вели его сторонники. Лишь якутские казаки, да матросы, общим числом в сто шестьдесят человек сохранили верность казачьему голове.

5

В то время, когда Шестаков тщетно бился за развертывание экспедиции, капитан Павлуцкий, в качестве стороннего наблюдателя, пребывал в полной бездеятельности, заботясь лишь о благополучии верных ему служилых людей. Но время шло неумолимо, а за такое безделье по головке не погладят.

Шестаков упорно сопротивлялся, и сдаваться, либо идти на мировую не желал. Так далее продолжаться не могло и капитан, находясь у воеводы, поднял этот вопрос.

— Как там Афанасий Федотович поживает? — спросил Павлуцкий. — А то знаете, мы с ним во врагах ходим, не общаемся.

— Да, как поживает, все по прежнему! Бьется болезный, все о делах хлопочет! Письма императору малюет, меня порубать грозиться, — отвечал воевода.