Валентин Иванов - Русь изначальная. В 2 томах. Том 2

Разрушать легко. На следующий день пленники разметали свежие стены большой и малой крепостей и все внутренние постройки. Дерево сожгли. Камни сбросили в ямы, раскидали подальше.

К вечеру горный проход открылся всем ветрам. Крепость Новеюстиниана прекратила свое недолгое существование.

Войско спускалось с южных угорьев Планин [26] Планины – горная цепь между Дунаем и Фракийской низменностью. . Лето цвело полной силой деревьев и трав. Лошадям хватало сочных пастбищ, обильных ручьев. Вода в чужой земле была сладка. Чистые ключи выбивались из-под планинских отрогов и, радуясь освобождению от каменного гнета, шипели, искрились встречей с солнцем.

Южный ветер приносил запахи, не слыханные людьми и лошадьми. И время, таинственно устремляясь в лицо всаднику, как ветер, волновало сердца.

Россичи шли теперь одни, союзное войско двигалось смежной дорогой. Тесно вместе трем тысячам всадников и в пути, и у водопоев, и на ночных выпасах. Но и без того пора пришла союзникам разделить войска.

Не росский порядок жил в отрядах уголичей, тиверцев и других североднепровских славян, составивших общее войско под управой Владана. Союзники казались россичам буйными, распущенными, как плохо выезженные лошади. На пути между Дунаем и Планинами случались ссоры. У россичей недосчитались нескольких коней: не уследили за ними по доверчивому незнанию. Уголические старшие руками разводили: дескать, сами лошади отбились. Князь-жупан Владан просил Ратибора не гневаться на малую обиду: так-де у нас и между родами случается.

После взятия крепости Новеюстиниана, не дожидаясь общего дележа по справедливости, союзники хватали себе все, на что успевали первыми наложить руку. Не будь у росских воинов крепкого послушания Ратибору и сотникам, мог бы получиться кровопролитный раздор.

Чтобы россичи по незнанию земли не забрели в тупые долины, Владан дал Ратибору проводников из опытных воинов и постарше возрастом. На них жаловаться не приходилось. А о других что сказать! Уклад слабый у здешних славян, еще плохо люди уделаны. В старое время и на Роси не было порядка, как старшие рассказывали младшим.

Поистине же удивляла империя. Далеко выброшены жадные лапы с железными когтями крепостей, каменные пальцы вцепились в Дунай. Наше все, наше! А где же ромеи, такие люди, каких россичи привыкли встречать на Торжке-острове? Нет их.

За Планинами жили люди славянского языка, общего с уголичами, тиверцами, с речью, понятной и для россичей. Их, как родных, задунайские славяне не разоряли.

Эти поселенцы насчитывали и пять, и шесть, и девять поколений своей оседлости на имперской земле. Одни сами пришли, силой устроились. Другие же – по договору с ромеями. Привлекала земля своим плодородием. Ромейские славяне жили в плохих избах, в скудости, как уголичи. Может быть, они тоже, как уголичи, умели скрывать свое достояние от чужих глаз. Глядя на чужую жизнь с седла, узнаешь лишь то, что тебе люди сами скажут.

Для уголичей ромейские славяне были полезны. Через них шла мена-торговля. От них за Дунаем много знали о случившемся по всей империи. С их слов Владан рассказал Ратибору, где и какие войска стоят во Фракии.

Здесь сеяли полбу, пшеницу, ячмень, овес, разводили большие сады, скот был мелкий, но крепкий. По осени приходили сборщики и собирали дань. Фракийские славяне за золото служили в имперских войсках.

Двуликие люди, будто и своего языка, будто бы и чужие, не вызывали у россичей ни добрых чувств, ни вражды. Чем-то дурным, унизительным казалось подчинение ромеям, плата подати за землю. Пашня принадлежит тому роду, тому племени, которое ее подняло и с нее кормится. Как же можно кому-то чужому отдавать свой кусок?

У реки, звавшейся Гебром [27] Ныне река Марица. , по мысли князь-жупана Владана, союзники поделили между собой Фракию. Россичам выпало идти на восток, в коренные владения ромеев. Уголичи со своими друзьями пойдут на запад, к большому городу Филиппополю. И тем и другим придется повстречаться с имперскими войсками.

Первая победа дала россичам уверенность в своем превосходстве над ромеями, которые даже из лука не умели стрелять. Россичи чувствовали себя вольными наездниками, перед которыми открыто свободное поле. Империя перед ними отступала, сжимаясь, втягиваясь в раковину, как улитка от уголька, поднесенного к глазкам-щупальцам.

Ко времени выхода славян на Гебр об их вторжении было известно уже в Палатии. Знали силы вторгнувшихся, знали и о россичах. Донесения обозначали их как неких варваров, до сего времени еще не нарушавших границы империи. Среди имперских славян сидели лазутчики-соглядатаи, которые умели заслужить плату.

Готовился к действиям западный центр Фракии, старый город Филиппополь. На востоке, доставшемся россичам, в пяти днях пути от Византии, находился главный город Фракии, древнейший Ускудам-Орестия, шестнадцать поколений тому назад получивший новое название по императору Адриану и недавно нареченный Юстинианополем для сохранения в веках имени правящего базилевса.

Префект Фракии, светлейший патрикий Кирилл, собирал к Юстинианополю гарнизоны ближайших крепостей. В крепостях оставляли солдат только для защиты стен. Лазутчики принесли весть о падении Новеюстинианы и гибели «меча веры» Геракледа, в котором Кирилл без обиды видел своего преемника.

В те годы древняя Фракия, разоренная налогами и двумя столетиями нашествий, для удобства управления была поделена на несколько провинций. Земля между Понтом Евксинским и нижним течением Дуная именовалась Скифией. На юг от Скифии до Планинского хребта простиралась Мизия Вторая, ограниченная на западе рекой Оскос-Искир. Еще южнее, между хребтами Планинским и Родопским, находилась провинция Эммонт.

Патрикий Кирилл в дни мятежа Ника был назначен префектом Византии вместо Евдемония. Когда прежние сановники вернулись на свои места, Кирилл получил назначение в Скифию; это была почетная ссылка в страну дикую, покрытую болотами, камышовыми топями, в страну туманов, с тяжелым, нездоровым климатом. Впоследствии Юстиниан пожаловал Кирилла переводом в Мизию Вторую, еще более безлюдную, чем Скифия, тоже нищую. Зато в Мизии было меньше комаров, не мучили влажная мгла и гнилая вода. Затем Кириллу досталась Дакия, самая западная из фракийских провинций. За назначение в Юстинианополь Кирилл поднес казне базилевса донатий в сто двадцать фунтов золота. Столица Фракии была преддверием Византии.

Кирилл состарился среди славян. Они населили Скифию, оседали в Мизии Второй и в Дакии, переливались через Планины в Эммонт. Они проникли в Верхнюю Мизию, Паннонию, Иллирию, Превали. Постепенно славяне оказывались в Дардании, Эпире, Македонии, просачивались в Фессалию, растворяя в себе остатки других племен.