Наталья Павлищева - 10 мифов о князе Владимире

Но сначала требовалось убедиться, что молва не врет (видите, уже тогда рекламе не доверяли!). Царица нанесла визит Соломону, убедилась, что Соломон еще умней, чем о нем говорят, сам Соломон понял, что умными бывают не только цари на троне Иерусалима, более близкое знакомство тоже состоялось.

Но для нас сейчас самое важное то, что во время приема царь Соломон загадывал загадки царице, изрядно поморочив ей голову. Но не на ту напал, Савская разгадала все и в свою очередь поморочила голову хозяину роскошного дворца.

А теперь вспомним описание встречи императора и княгини, переданное в «Повести…». Как оно разнится с текстом самого Константина Багрянородного! Император описал обычный светский прием высокопоставленной дамы, отметил разумность, умение держать себя и достоинство. И все.

Ну, отсутствие сердечных воздыханий или стихов, посвященных Прекрасной Даме, простить можно, кто знает, не подглядывала ли через плечо его собственная супруга Елена? А остальное?

А вот рассказ летописца совсем иной, и дело не в предложении руки и сердца, это пересказ встречи Соломона и Савской. Конечно, с привязкой к месту и времени, но они тоже морочат друг другу головы загадками, и княгиня Ольга оставляет византийского императора с носом, ловко вынудив того стать ее крестным отцом и тем самым избежав необходимости выходить за него замуж.

Да, мы сами с усами, нам эти ваши Константинополи-Иерусалимы вовсе ни к чему, у нас свои Киевы-Эфиопии есть.

И вот таких историй из жизни русских князей, но рассказанных на основе библейских, в «Повести…» немало.

Литературоведы говорят, что все возможные сюжеты трагедий Шекспир использовал в своих пьесах, последующим поколениям приходится только повторять. Превзойти Шекспира невозможно, и только мера таланта автора определяет, сколь качественным будет пересказ сюжета по-своему.

С Библией так же. Даже если нам кажется, что библейские сюжеты устарели, их можно пересказать так, что они будут казаться современными. Автору «Повести…» удалось.

Миф о преклонении византийского императора перед разумом и красотой киевской княгини Ольги – это только миф.

Даже если допустить, что супруга императора Константина императрица Елена стояла за его плечом и заглядывала в текст, а потому он не мог писать откровенно, все равно никакого уважения не заметно. Напомню: княгиню принимали всего лишь как посла князя Святослава, продержали сначала в ладье, потом долго не допускали во дворец, а потом… Конечно, наша летопись рассказывает всякие сказки о влюбленном императоре и крещении, а также о втором приеме уже в императорских покоях (не спальне!). Вот только забывает сказать, что принимали Ольгу императрица и невестка императора, та самая Феофано, бывшая Анастасия, подобранная наследником престола в кабаке.

Дамы вовсе не желали рассыпаться в комплиментах и свели присутствие княгини на своем обеде к минимуму. Елена и Феофано трапезничали, а княгиня… скромно стояла в стороне, отвечая не задаваемые вопросы. Вопросы были самые незначительные, императорскую семью совсем не интересовали дела в далеком Киеве и семейные проблемы княгини.

Неудивительно, что никакой речи о сватовстве к родственницам императриц не шло. Княгине не позволили даже сесть, она вынуждена была стоять в присутствии вчерашней шлюхи Феофано.

Какое крещение, какое духовное отцовство со стоны императора, какое предложение руки и сердца?!

Но рассказать об этом сама Ольга не могла, причем не только в Киеве, но и в своей собственной группе поддержки. Вот и родилась легенда о крещении и ловком обмане императора нашей княгиней. А летопись подхватила: император оценил ее ум и признал достойной править империей.

Кто же знал, что этот император по ночам с фонариком под одеялом впечатления записывает! Да еще и в книгу вставит. Кто просил публиковать-то? Писал бы о себе любимом, так нет – взялся портить сказочный рассказ о невиданном успехе киевской княгини.

Как некоторые императоры-правдолюбцы умудряются портить репутацию некоторых княгинь.

С возвращением тоже загвоздочка вышла…

В Константинополь из Киева плавали по Днепру с тяжелым преодолением порогов, потом по морю, отправляясь в путь ранней весной, чтобы до холодов успеть обратно. Либо позже, если намеревались остаться на зиму. Княгиня Ольга, видно, решила вернуться в срок.

Но днепровские пороги опаснейшее место, это больше сотни километров волока по степи под угрозой нападения степняков. Недаром двигались только большими караванами и под серьезной защитой, отгонявшей желающих поживиться. Караван ладей из Константинополя в Киев ждать княгиню не мог, а император все тянул и тянул с датой приема. Формально это объяснялось необходимостью согласовать малейшие нюансы этой церемонии; не одна Ольга, послы многих стран годами ждали своей очереди. Следовало запомнить каждое движение, слово, которое можно или нельзя было произнести, поклон, взгляд и прочую ерунду, которая придворным императора таковой не казалась. Иначе можно оскорбить правителя и стать «невъездной».

Просидев в ожидании приема до осени, княгиня вопреки ожиданию императора не осталась зимовать в Константинополе, а распродала ладьи и отправилась обратно сушей через Болгарию. Вот в этом киевская княгиня императора «переклюкала».

По пути она и присмотрела для сына дочь угорского князя. Никто согласия Святослава не спрашивал.

О Святой княгине Ольге известно очень мало, хотя рассказывать можно долго и много. Но пора перейти к ее сыну князю Святославу Игоревичу, отцу нашего героя.

Главные мифы о Святославе касаются его воинской доблести, боевого клича «Иду на Вы!», романтической любви к рабыне-ключнице Малуше, плод которой крестил Русь, и гибели от руки печенежского князя Кури (который сделал из черепа Святослава чашу для вина).

О самом Святославе мы знаем крайне мало. Согласно нашим летописям, он родился в 942 году у 49-летней Ольги и 67-летнего Игоря. Поздновато для средневековья, но не буду повторять уже сказанного выше по этому поводу. О князе летописи вспоминают только в связи с его военными успехами и демократичным поведением в быту среди своих дружинников. Тексты больше похожи на пересказ дружинного эпоса, образ Святослава грешит излишней воинственностью, хотя и очень привлекателен. Отсюда утвердилось мнение, что князь воевал ради самой войны, якобы весь интерес его заключался в походах и победах в сражениях.

Отдается должное его полководческому таланту, демократичности и умению организовать людей и отказывается в политической дальновидности и вообще в способности управлять страной. И то понятно, воевал вдали от родной земли, в Киеве бывал мало, а когда бывал, то явно тяготился этим, в конце концов, отказался править Киевом и решил основать свою столицу в Переяславце (это город Тулча на территории нынешней Румынии). Кому же такое понравится?! Укоряли князя и мать, и бояре, но тот оставался непреклонен. После смерти княгини Ольги в 969 году он поделил власть между сыновьями, оставив Киев Ярополку, древлян Олегу, а Владимира отправив в Новгород, и сам ушел основывать ту самую столицу, о которой говорил. И чего ему дома не хватало?