Елизавета Дворецкая - Две жены для Святослава

– Через голядь не прорваться им за одно лето! – пытался рассеять его сомнения Велизар. – Никто через них не проходил еще!

– Но эти же полдороги прошли! – напоминал Равдан. – Княжич погиб от Полоцка к морю на полпути!

– Им тех «полпути» на два года хватит! – отмахивался Велизар, в глазах которого Двина впадала в море где-то на самом дальнем краю света. – А мы бы еще поддержали…

– Вы уже поддержали.

– Горе нам судьба судила, чуры не уберегли…

– Видать, голядский Перконс вашего Перуна переборол, – поддразнил бывший вилькай. – Они шли-то вместе на варягов? Так ваш отрок рассказывал? Шли три вождя – ваш и два голядских. А дошел почему-то он один. Те двое куда делись – в тумане заблудились? Ага, как теляти несмышленые. Дальше: почему варяги их сомкнутым строем ждали, к битве готовые?

– Стражу, видеть, выставляли…

– И оба князя стражу несли? Они ведь были там уже, не по сполоху поднялись? Неужто не смекаешь, старче?

Велизар покачал головой, хотя грустный взгляд выдавал нехорошую догадку.

– Предала вас голядь. Городислава одного вперед вытолкнули, сами отстали, а варягов загодя предупредили. Те и ждали его. Одного. И дождались. Это все смекнуть несложно. А вот зачем они… Чем им помешал ваш Городислав? Вот этого я не знаю! – Равдан досадливо вздохнул. – Уж думаю, не поспешили ли мы с тобой? – Он посмотрел на Прияну. – Приедем, а там тебя не Всесвят, а голядский какой жених ждет.

– Еще чего не хватало! – возмутилась она.

– Вот потому и говорю: я завтра до Полоцка поеду, а ты здесь обождешь. Если там все гладко, пришлю за тобой Стрешню. – Равдан кивнул на отрока, из своего же рода Озеричей. – Тогда поедете и вы. Оставлю с тобой… Нечуйку с десятком. – Он нашел взглядом своего двоюродного брата, вместе с ним восемь лет назад ушедшего в княжью дружину и два года как женатого на купеческой дочери из Свинческа. – Они доставят.

– Доставим, – кивнул Нечуй.

Равдан хмурился, недовольный собой. Уж слишком быстро – не успели купальские венки повянуть – они решили судьбу Прияны. В увлечении не дали себе времени подумать. Равдан, можно сказать, вырастил сестру жены, у которой не осталось иной родни, и был привязан к ней сильнее, чем к родным сестрам-Краяновнам, которых знал плохо. Он видел, как сильно Прияна хочет стать княгиней, и знал, почему Ведома желает ей удачи. Ведома когда-то выбрала его, простого парня из Озеричей, и молодухой полола лен и гребла сено наравне с обычными бабами. Потом судьба смилостивилась и вернула ее в сословие воинов. Однако Ведома прекрасно знала, что ее род достоин куда большего, и на младшую сестру возлагала удвоенные надежды. Прияна должна была добиться чести и славы за них обеих. Равдан знал, как горячо жена желает этого. К тому же дети Прияны будут двоюродными братьями его собственных детей, так что, помогая ей, он обеспечивал возвышение собственного рода. Но не стал бы даже ради этого безрассудно толкать юную свояченицу в пасть зверям.

Куда заторопились? Крыша, что ли, горела? Ему следовало съездить в Полоцк самому. А уж потом, к осени, как у людей водится, привезти и невесту. Но нет. Прияна не желала ждать.

И отчасти Равдан ее понимал. Она ждала восемь лет и извелась от насмешек. Когда ему приходилось жить в лесу, томясь от скуки, он тоже подбивал своего побратима Лютояра на разные безрассудства. Еще тогда не зная, что Лютояр – единственный наследник князей Велеборовичей. И чтобы вернуть дедово наследие, тому пришлось совершить некоторые безумства.

Напоминание о, пожалуй, самом безумном из них сейчас лежало на траве рядом с ним, под правой рукой. Варяжский боевой топор с серебряным змеем на лезвии, сплетающим длинное тело в хитрый узор. Когда-то его привез в эти края богатый свей, посланец тамошних конунгов. Равдан слышал его имя, но запамятовал. Свей погиб на волоке, едва ступив на Смолянскую землю. Топор и столь же богатый рейнский меч – здесь их звали варяжскими – ушли за ним в могилу. И оттуда их вытащили Равдан и Лютояр, хотя полезли вовсе не за этим. Но их проникновение в могилу повлекло такие жуткие последствия, что они запрятали свою добычу подальше и постарались о ней забыть. И почти забыли. Будучи в южных краях, в Русской земле, куда юный Святослав позвал их воевать с древлянами, Равдан не раз вспоминал свой топор из могилы, когда видел подобное же дорогущее оружие в руках ладожских и киевских варягов. С трудом верилось, что сам когда-то владел чем-то подобным. Эти восемь лет Равдан вспоминал топор со змеем, будто дивный сон. И даже не знал, куда же тот делся. Нави обратно на тот свет унесли! Пока Прияна, вернувшись домой из ведьминой избушки, не объявила, что нашла эти самые меч и топор.

Спасибо чурам, за восемь лет в округе не осталось ни одного человека, способного опознать эти вещи или хотя бы вспомнить, откуда и с кем они могли сюда попасть.

– Перконс вам в дар послал, благословляет! – насмешливо сказала старая Еглута.

Она-то помнила эти вещи, ибо сама тогда их и спрятала в избушке.

– Не им, а мне послал! – поправила ее Прияна. – Это я с собой возьму и мужу моему поднесу. Я когда их нашла, не знала еще, что скоро воевать. А боги знали!

Станибор и Равдан стиснули зубы, мысленно бранясь последними словами, но промолчали. Даже сейчас они не могли признаться, что сами украли эти вещи из смрадной могилы того козла…

Не козла, а Биргира ярла из Бьёрко – могла бы поправить Ведома. Именно из-за нее и Прияны князю и воеводе приходилось молчать. Возле могилы Биргира они проломили голову старой Рагноре. А она была не только матерью Сверкера, но и бабкой его дочерей. Этого убийства Ведома и Прияна не простили бы даже им.

Утром в самый день отъезда Прияна позвала Равдана и вручила ему варяжский топор.

– Будет с жениха моего и меча, – сказала она. – Я поняла, почему их два. Потому что нужно действовать двумя руками, и эти две руки – кривичи смолянские и кривичи полоцкие. Меч я увезу, а топор здесь оставлю. Хочу, чтобы ты им владел.

– А почему не князю? – все же спросил Равдан, стараясь не выдать, как рад.

– Потому что ты первый в сторону войны путь проложишь.

Зная дурную судьбу топора, Равдан поколебался немного. А вдруг наследство Биргира проклято? Уж их, осквернителей могилы, проклятье не помилует! Но не сумел одолеть искушения – ему дарили мечту восьми лет! Именно то, что он сам выбрал и вытащил из могилы. И теперь не мог с даром расстаться.

– Хорошо. Поезжай, – сказала Прияна. – Пусть Всесвят готовится к свадьбе поскорее.

– Не терпится княгиней стать?

– Я слишком долго ждала. Теперь мне восемь дней за новые восемь лет кажутся.

– Да ладно, денька через три, если богам поглянется, и сядешь на медведину [18] Еще часть архаичного свадебного обряда: молодые сидят на медвежьей шкуре в целях обережения и привлечения богатства. Сесть на сани – умереть. , – обнадежил ее Равдан.