Эдвард Резерфорд - Сарум. Роман об Англии

Голос барда затих. Слушатели долго молчали, вспоминая прекрасные строки, а затем громкими восторженными криками поблагодарили барда и подняли кубки в его честь. После этого Эльфвальд поднялся из-за стола и торжественно провозгласил:

– Пора жаловать кольца.

Древний обычай жалования колец играл важную роль в жизни англосаксов. Когда король вручал кольцо верному элдормену или тану, он тем самым устанавливал и закреплял неразрывную символическую связь, нарушить которую считалось бесчестьем. Такие кольца, украшенные языческими рунами, считались волшебными.

Тан Эльфвальд, владелец обширных земель, любил жаловать кольца. Дождавшись, пока гости успокоятся, тан указал на Порта.

– Сегодня, мои верные друзья, Порт получил вергельд за отсеченную правую ладонь, – торжественно начал Эльфвальд.

Из-за столов послышались смешки и одобрительные возгласы.

– Поэтому я жалую ему кольцо на левую руку и надеюсь, что уж его-то Порт не потеряет. – Тан, церемонно склонив голову, провозгласил: – Береги мой дар, Порт!

Порт разрумянился от удовольствия. Эльфвальд показал кольцо гостям, а его жена медленно подошла к Порту и протянула ему кубок меда. Затем, как только Порт пригубил хмельное питье, тан вручил ему широкое золотое кольцо с рунической надписью.

Порт надел кольцо на мизинец левой руки и стукнул по столешнице, требуя тишины. Гости почтительно замолчали – над чинным, придирчивым овчаром часто подшучивали, однако клятва при жаловании кольца считалась делом серьезным, поэтому слушать ее следовало с всемерным уважением.

– Тан Эльфвальд – мой господин! – с жаром воскликнул Порт. – Я вкусил его мед, я принял его кольцо и готов жизнь отдать за тана Эльфвальда!

Саксонские понятия о чести требовали подобных клятв верности, и Порт, хотя его предки и были кельтами и римлянами, честно намеревался сдержать данное слово.

Эльфвальд поднес к губам огромный турий рог и провозгласил:

– Мы пьем за тебя, Порт!

Обряд дарения колец продолжался, керлы один за другим присягали в верности своему господину. Порт преисполнился гордости; его жена сидела, смущенно улыбаясь. Однако же, глядя на пирующих гостей, он снова погрузился в тревожные размышления. Разумеется, стать таном – великая честь. Для этого к четырем гайдам земли надо прибавить пятую, только и всего. Может быть, на оставшиеся деньги купить Эдите не золотое, а серебряное распятие? Порт, вспомнив расстроенное, изможденное лицо сестры, недовольно поморщился.

Эльфвальд снова встал из-за стола и трижды стукнул по столешнице. Гости умолкли, ожидая важного объявления.

Тан торжественно оглядел собравшихся. Все приняли серьезный вид, и даже с лица Эльфстана слетела вечная ухмылка.

– Друзья мои, – начал Эльфвальд, – мы с вами пируем и клянемся в верности друг другу, но забыли о самом важном – о нашем долге перед Господом.

Гости с почтением вслушивались в слова тана о вечных христианских ценностях. Так король Альфред перед битвой обращался к своим воинам, напоминая им о всемогущем и вездесущем Господе, а брат короля, Этельред, покрыл себя неувядаемой славой, отказавшись вступить в бой, не закончив молитву.

– В этом году король наш, великий Альфред, наконец изгнал из своих владений жестоких викингов-язычников, и по воле Божией их корабли затонули во время бури, так и не достигнув наших берегов. Так возблагодарим же Господа за наше чудесное спасение!

Все торжественно склонили головы, и Эльфвальд произнес короткую молитву:

Тунор и Воден убоятся силы Господа, что наши грехи кровью святой искупил и на кресте за нас дух испустил.

Восславим же распятого Христа!

Тан помолчал и взволнованно продолжил:

– Краток наш земной путь… – Он оглядел пиршественный чертог: под самым потолком, в стропилах, гнездились воробьи, со щебетом влетая в крохотные оконца и снова выпархивая на свободу. – Мы, как кроткие птахи, появляемся из ниоткуда и исчезаем в никуда, и путь наш лежит из мрака в неведомую тьму, но отведенные нам годы мы проводим в земном чертоге. Однако есть и иной, Господний чертог, дарующий жизнь вечную.

Порт согласно кивал – слова были созвучны и его мыслям, которым он не мог найти выражения.

– У смертного одра матери я поклялся принести Церкви щедрые дары, – продолжил тан. – Четыре года назад я основал монастырь в Твайнхеме, где и сейчас монашествует мой сын Эльфвин. Сегодня я принял решение отправить Озрика, сына плотника, в Кентерберийское аббатство, где мальчика обучат искусству письма. А теперь, во исполнение клятвы, данной матери, я во всеуслышание объявляю, что построю новую церковь на лугу, там, где сейчас стоит крест, – не деревянную, а каменную, – и выделю землю священнику.

Воцарилось изумленное молчание. В то время приходских церквей в Англии было немного, а каменных храмов почти не существовало. Единственная каменная церковь, основанная предыдущим королем Уэссекса, стояла в нескольких милях к югу от пятиречья, в Бритфорде, скромном селении, и была построена из камней, взятых в развалинах римского Сорбиодуна. Расходы на подобное строительство были велики даже для состоятельного тана Эльфвальда.

Порт сокрушенно поник головой и залился румянцем стыда.

– Я недостоин называться таном, – пробормотал он и внезапно сообразил, что делать.

Едва Эльфвальд сел на место и в честь тана провозгласили здравицу, Порт вскочил. Гости изумленно уставились на него. У Порта закружилась голова, но он пискляво выкрикнул:

– Я, Порт, сдержу клятву, данную моей сестре Эдите, и подарю Уилтонской обители золотое распятие во славу Господа нашего!

Гости одобрительно загомонили.

Порт бессильно опустился на скамью. Да, он с честью сдержал слово, но таном ему никогда не бывать: денег на покупку земли не осталось. На щеках его вспыхнули алые пятна, а внутри все сжималось от отчаяния. Он затрепетал – то ли от гордости, то ли от сожаления. Эльфвальд благосклонно посмотрел на Порта, но тот расстроенно опустил голову и не заметил взгляда тана.

Ночью в Саруме выпал снег, накрыв округу девственно-чистой пеленой, словно в знак мира и спокойствия.

На рассвете в скромной деревянной часовне, где обычно молились монахи, Озрик поднялся с колен, закоченевших на холодном земляном полу, схваченном январскими морозами.

Новый день, как обычно, привел мальчика в отчаяние. Вот уже полчаса Озрик исступленно молился в одиночестве, но молитвы не приносили утешения. «Через полгода я уеду в Кентербери», – думал он, и эта мысль придавала ему силы.

В устье рек Авон и Стур, у самого залива, стояло небольшое поселение в два десятка дворов, получившее название Твайнхем, что означало «междуречье». Как и Уилтон, деревушка располагалась у слияния двух рек; мыс защищал мелкую гавань от штормов и бурь Дуврского пролива. К северу от гавани, в восточной оконечности Твайнхема, начинались болота, а за ними тянулись дремучие леса. Земли эти принадлежали тану Эльфвальду, и он часто приезжал сюда охотиться. На опушке леса он велел построить небольшую монашескую обитель.