Эдвард Радзинский - Мой лучший друг товарищ Сталин

Мы пили чай, когда вошла его дочка. Она была в прелестном платьице, очень выросла и похорошела.

— Какую книжку сегодня обязан читать тебе твой секретаришка? — спросил Коба как-то заискивающе.

Она хмуро на него посмотрела и ничего не ответила.

Коба продолжал, стараясь быть веселым:

— Секретаришка будет очень благодарен Хозяйке, если она даст ему сегодня выходной.

Она мрачно ответила:

— Тебе не надоело, папа, играть в эту глупую игру? Мне, честно, давно надоело. Не хочешь читать — не читай. Мне это вообще не нужно!

— А что тебе нужно?

— Я хочу в лагерь на лето с другими девочками. Я хочу…

— Иди спать и позови няню, — резко прервал он ее.

Она повернулась и пошла, почти побежала.

— Ты видел ее? Кто ее так одевает? Платье обтягивает грудь! И кто купил ей это платье?.. с короткими рукавчиками… У нее голые руки! А ноги в короткой юбочке — тоже голые! В одних носочках! Она вся полуголая! От нее пахнет бабой, Фудзи!

— Ей двенадцатый год. В ее возрасте у нас выходят замуж…

— Да! Да! — сказал он в отчаянии. — Одна мысль, что кто-то будет… — Почти крикнул: — Ненавижу! И не знаю, что делать!

Вошла старуха нянечка. Он заорал на нее:

— Почему она ходит с оголенными руками, почему у нее не прикрыты ноги? Кто следит за ее одеждой, откуда такое платье? Она у вас на шлюху похожа!

Нянечка перекрестилась:

— Да что ж вы говорите такое, Иосиф Виссарионович?

Уже к ужину Светлане надели шаровары под юбку и купили платье с длинным рукавом. Она билась в истерике, но Коба был неумолим.

Как обычно, она пришла проститься с ним перед сном. Была мрачная, с заплаканными глазами, похожая на мать. Опасно похожая…

Когда она ушла, Коба долго молчал. Потом заговорил:

— Что с ней делать? Не знаю! Ладно, иди домой. Каждый день у меня на столе должен быть отчет, что совершил за этот день товарищ Гитлер.

Итак, чехи будут преданы. Англия и Франция предложили им безоговорочно отдать Судеты Гитлеру. В Судетах не только находилась первоклассная линия укреплений, там была добрая половина чешской промышленности, одной из самых передовых в Европе. Чехи не имели права вывезти из Судет даже курицу. Все доставалось Гитлеру.

За это фюрер клятвенно обещал англичанам и французам не трогать Чехословакию и подписать вечный мир в Европе.

Все это предполагалась оформить на конференции в Мюнхене.

В Мюнхене Даладье, Чемберлен, Гитлер и прибывший на пару дней Муссолини планировали решить все это без нас, связанных с чехами договором. Хотя мы тогда вели переговоры об оборонительном союзе против Гитлера с англичанами и французами, те даже не поставили нас в известность о своем шаге! Они открыто нас игнорировали.

Ночью 30 сентября в Мюнхене Гитлер, Даладье, Чемберлен и Муссолини собрались в Канцелярии фюрера, в этом мрачном здании, построенном в любимом стиле Гитлера — четкий прямоугольник, рассеченный марширующими колоннами.

В эту ночь, ожидая сообщений из Мюнхена, Коба в просмотровом зале в Кремле смотрел любимую комедию «Волга-Волга». Он обожал этот простодушный фильм, видел его раз двадцать, и мне пришлось столько же смотреть его вместе с ним.

В ту ночь в зале были Молотов и только что переехавший в Москву и назначенный заместителем Ежова Берия. Я впервые видел его после Грузии.

Как и положено землякам, обнялись и расцеловались.

— Хорошо Фудзи выглядит, не так ли? Твой начальник ему недавно зубы выбил, но мы удачно вставили протезы, — прыснул в усы Коба.

Берия промолчал. Он был умный, понял, что лишь Коба смеет подшучивать надо мной.

Началась картина. Коба смотрел, как смотрят любимые фильмы простые люди, — пересказывал содержание вслух.

— Гляди… Сейчас этот Огурцов грохнется, — объявлял он. И по-детски хохотал. Ему очень нравилась Любовь Орлова. Ослепительная блондинка — мечта южного человека. — Хороша женщина… — говорил Коба.

Он не называл ее бабой. Для помешанного на женщинах Берии это был приказ: не дай тебе бог ее тронуть!..

Любимая картина закончилась в пять утра, когда наконец начали приходить шифровки от Ефрейтора (еще один наш агент) и Корсиканца.

Чемберлен, Даладье, Гитлер и Муссолини в половине третьего ночи подписали соглашение. Чехи, которых даже не позвали на конференцию, потеряли драгоценные Судеты и остались беззащитными… В обмен они получили гарантии неприкосновенности остальной территории Чехословакии, а Европа — обещание вечного мира.

Гитлер был счастлив. Как писал Старшина, он выскочил в приемную и к полному изумлению сидевших там двух секретарш прокричал: «Можете меня поцеловать!» И подставил щеку. Его лицо буквально сияло!

В официальной англо-французской ноте говорилось: «Правительства Англии и Франции понимают, насколько велика жертва, которую должно принести правительство Чехословакии во имя мира…» Французский министр иностранных дел, отправляясь к несчастным чехам, дабы сообщить о решениях конференции, громко сказал: «Иду к умирающему, чтобы дать ему божественное причастие».

В полученной шифровке от Корсиканца была цитата из речи Гитлера: «Национал-социалистская Германия не хочет войны уже в силу своих убеждений. И еще она не хочет войны потому, что прекрасно понимает: война не избавит Европу от страха и крови. В любой войне погибает цвет нации. Если кто-нибудь зажжет в Европе огонь войны, значит, он хочет хаоса. Мы же хотим порядка. Мы хотим быть вместе, чтобы обуздать проклятых коммунистов и навести порядок в Европе».

Англичанин и француз были счастливы. Ведь они не только везли мир своим народам. В Мюнхене наметился новый союз мечтавшего сокрушить большевизм Гитлера с остальной Европой, также ненавидящей нас.

Я закончил читать сообщения наших информаторов.

Молотов и Берия сидели с подходящими моменту траурными лицами. Коба, посасывая трубку, разгуливал по кабинету. В такие минуты лицо у него становилось старым, изможденным. Казалось, он держал на своих узких плечах непомерную ношу — всю страну. И он, как я помнил, знал ее вес. Я опять гордился своим другом — атлантом Кобой.

Он вдруг обернулся к нам, заговорил:

— Что приуныли? Спрашивается, все ли так плохо? Товарищи Чемберлен и Даладье заключили в Мюнхене соглашение с Гитлером. Эти товарищи говорят: сожри, товарищ Адольф, кусок Чехословакии, только пусть у нас будет мир. Товарищи идиоты уверены, что этим насытили аппетит товарища Гитлера и ловко натравили мерзавца на нас. А на самом деле? Ну, Вячеслав?..

Как и положено, Вячеслав молчал — умным должен быть только Коба.

— Во-первых, они развязали нам руки, — продолжил Коба. — Мы теперь не связаны ни с кем никакими обязательствами. И имеем право поступать, как нам выгодно для самообороны Страны Советов. И во-вторых: я совершенно уверен, что Гитлер на нас не попрет. Мы велики, у нас триста дивизий, а рядом с ним — маленькие страны Европы и маленькие армии… Их жрать легче, и кровь пустить быстрее… Паршивец Гитлер — особый человек. Поверьте, я его чувствую. Он азиатский европеец. В действительности все эти мирные завоевания его не радуют. У него кровавая душа. Поэтому он топчет беззащитных евреев, и увидите — будет их убивать. Ему нужна кровь! Он жаждет воевать, а ему не дают — уступают. Но без войны и крови он несчастен. Уже завтра он захватит чехов, которых клятвенно обещал не трогать. Потому что не сможет не сожрать легкую добычу. И — следовательно? Он поссорится с англичанами и французами! После этого, уверен, товарищ Гитлер начнет выполнять задание покойного великого Ильича: он развяжет мировую бойню — и обратит в руины капиталистическую Европу!