Виктор Вальд - Палач

– Я накажу эту старую воровку. Мы из нее сварим похлебку.

Грета скривилась и вопросительно посмотрела на мать.

– Гудо шутит, – сказала Адела и нежно погладила дочь по голове.

Палач улыбнулся и согласно кивнул. Он посмотрел на свои полки и решил проверить, что у него еще есть в запасе. Но едва он подошел к ним, как из-за двери послышался голос:

– Эй! Выходи! Тебя требует бюргермейстер.

Гудо почувствовал, как кровь прилила к вискам. Он с тревогой посмотрел на Аделу и медленно поднялся. Ему совсем не хотелось оставлять одних своих милых девочек.

– Я… Я вернусь. Скоро вернусь. У нас будет другая жизнь. Верь мне.

Гудо набросил на себя плащ и, печально опустив голову, вышел.

В десяти шагах от дома стоял стражник и неизвестно чему улыбался. Палач положил руку на меч и с ненавистью посмотрел на пришедшего.

«Может, просто выбить ему зубы? – с тоской подумал Гудо. – Но в чем его вина?»

– Пошли, – коротко бросил господин в синих одеждах и заметил, как стражник таращится, пытаясь что-то разглядеть за его плечом.

Гудо оглянулся и совсем пал духом. На ступенях его дома, положив руки на плечи дочери, стояла Адела. Палач тихо застонал и легонько толкнул в плечо стражника.

– Пошли. И помни: ты ничего не видел.

Стражник пожал плечами и пошел за широко шагающим Гудо.

– А мы не в город, – сообщил он, заметив, что палач свернул к воротам. – Бюргермейстер ждет тебя в лагере Альберта. Точнее, в лесу, за лагерем.

– И что он там делает?

– Грустит над мертвой девчушкой, – почесав бороду, ответил стражник.

Палач тяжело посмотрел на сопровождающего и с грустью промолвил:

– Господь, кажется, от нас отворачивается.

Лагерь Альберта почти опустел. Мужчины, женщины и их дети собрались в пятидесяти шагах от крайней повозки лагеря, возле густых зарослей волчьей ягоды. Гудо с трудом протиснулся сквозь толпу и подошел к бюргермейстеру. Тот стоял, склонив голову, и слушал взволнованного Альберта.

– Чем же дитя провинилось? За что Господь так жестоко ее наказал? Какой человек… Нет. Только зверь способен на такое.

– Ума не приложу, – честно сознался Венцель Марцел. – У нас такого никогда не случалось. Ну, были убийства. Но детей не убивали. Это точно.

Затем он поднял голову и увидел Гудо.

– А, это ты… Ты должен во всем разобраться. Посмотри, что и как.

И бюргермейстер указал рукой на лежащее в пяти шагах тело, полускрытое ветками кустов.

Гудо кивнул и подошел к мертвой девочке. Он опустился возле нее на колени и долго не решался взглянуть на мертвую. Наконец он пересилил себя и стал внимательно осматривать лежащую на спине обнаженную девочку, которая на год или два была старше его Греты. Затем он встал и подошел к бюргермейстеру и Альберту.

– Ее убили ножом в сердце. Сегодня утром. Вначале придушили. Потом надругались и вонзили нож. Больше мне нечего сказать.

– О Господи милосердный, – застонал Альберт.

– Мои бюргеры этого не могли сделать, – уверенно произнес Венцель Марцел. – Это или твои люди, или селяне. А может, кто-то прошмыгнул через карантин.

– Все мои люди – семейные и добрые христиане. Они не могли такого учинить.

– Это был удар воина, умеющего убивать. Удар сильный и точный. Это сделал безжалостный человек, – уточнил Гудо.

– Мы должны ее похоронить на освященной земле, – произнес Альберт и с надеждой посмотрел на бюргермейстера.

– Да, безвинное дитя. Мы похороним ее на нашем кладбище. Думаю, городской совет не будет возражать. Палач, отправляйся к могильщику Ешко. Пусть он все приготовит. Отец Вельгус проводит ее в последний путь. Тяжелые времена. Ужасные люди.

Гудо коротко кивнул и отправился в город. Возле ворот он вынужден был остановиться и пропустить несколько повозок. Бюргеры продолжали покидать Витинбург. Над городом беспрерывно раздавались монотонные удары колокола.

Палач прошел пустынными улицами и оказался у низкой каменной изгороди кладбища. Пройдя через деревянную арку ворот, Гудо побрел к большому дому, что высился над многочисленными крестами из дерева и камня.

У раскрытых дверей дома, опершись на косяк, стоял могильщик Ешко и, срезая с яблока маленькие кусочки, не спеша отправлял их в рот.

– Что привело на кладбище палача? Город собирается развлечься казнью? – с усмешкой спросил Ешко.

Гудо уставился на тонкий, слегка изогнутый нож в руках могильщика. Лишь через некоторое время он мотнул головой и посмотрел в лицо Ешко.

– Сегодня в лагере Альберта горе. Убили девочку. Бюргермейстер пообещал похоронить ее по-христиански. А еще раньше он велел присмотреть за тем, чтобы ты и твои люди выкопали могилы. Поглубже и пошире.

– Это он и мне говорил. Мы уже одну такую выкопали. Завтра будем копать другую. А если чума нас помилует, то наша работа будет впустую и ямы придется закапывать.

– Дай то Бог, – глухо отозвался палач, снова уставившись на нож.

– Все в руках Господа, – произнес могильщик и отрезал еще один кусочек яблока. – Хочешь, вместе выберем место для покойницы? Заодно и яму для чумных посмотрим. Только думается мне, что наши бюргеры не захотят бросать в них своих родственников. Совсем это не по-христиански. Так что бюргермейстер тут ошибается.

– Пошли, покажешь, – глухо произнес Гудо.

– Пошли, – согласился Ешко и скрылся за дверью.

Очень скоро он вышел, держа в руке целое яблоко.

Гудо шел возле могильщика и словно завороженный смотрел на правую руку Ешко, в которой тот держал такой знакомый палачу нож. А тот все отрезал кусочки яблока и набивал ими рот.

– А вот и яма, – весело сообщил могильщик.

Это и в самом деле была большая яма, предназначенная для нескольких десятков покойников. Не приведи Господь, чтобы она пригодилась. Но в уме и опыте Венцелю Марцелу нельзя было отказать. Он смотрел дальше других людей. Но если бюргеры прознают про эту яму, ему будет тяжело держать перед ними ответ.

– Вот проклятые помощники! – вдруг разгневался Ешко. – Смотри, побросали у ямы лопаты и отправились набивать свои брюха. А лопаты у меня из хорошего железа. Еще от отца достались. А если кто их украдет? Пусть только вернутся. Я им пущу кровь из носу.

– У нас в городе нет воров. Или я ошибаюсь? – Гудо выжидательно посмотрел на могильщика.

Тот попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривой и вымученной.

– Где им у нас взяться? Может, только пришлые. А так все люди у нас честные и трудом своим зарабатывают на жизнь.

– А в городе за последние десять дней кого-либо хоронили? – задал неожиданный вопрос палач.

– Да. Двух старух. Их могилы вон там, возле часовни.

Гудо отошел на несколько шагов и указал рукой на прямоугольный кусок земли, грунт которой просел на две ладони.