Александр Мясников - Пульс России. Переломные моменты истории страны глазами кремлевского врача

Новая часть развивается быстро — каменная набережная Ангары, новые здания областных учреждений, клубы, корпуса банальных современных жилищ и т. п.

На конференции присутствовали советские и партийные руководители края, много народу, все, как обычно в этих случаях. Все наши доклады были сделаны хорошо. Меня давали по местному телевидению и радио и т. п. Председатель облисполкома, у которого потом мы были на приеме, рассказал нам о замечательном крае, о его несметных богатствах на земле и в земле, о строительстве Братска, он советовал туда съездить, но, к сожалению, я почему-то уперся, и мы не поехали — сразу после нас в Иркутск прибыл Тито, потом шах Ирана — и все они, конечно, первым делом отправились в Братск. Но я не люблю гидростанций (я бывал на Волховской, Куйбышевской), меня не привлекает техника — лучше видеть что-либо дикое, не тронутое человеком. Мне как-то даже обидно, когда вольная, полная движения река преграждается усилиями каких-то человеков с их злыми учеными машинами (в конечном счете, чего доброго, ведущими к атомной смерти), а пока что подтачивающими жизнь гипертониями, инфарктами миокарда; словом, я субъективно равнодушен к техническому прогрессу, хотя и с удовольствием пользуюсь его благими плодами.

Потом нас возили на Байкал. Байкал, конечно, чудо. Прозрачен не только своей водой, но и далями, тонкими и нежными очертаниями берегов, а особенно синими силуэтами забайкальских гор (Хамар-Дабан). Байкал по-якутски «богатое озеро». По объему воды второе после Каспия, самое глубокое озеро в мире, вода, как известно, пресная, славится вкусной рыбой омуль (мы несколько раз ели).

Мы побывали в специальном музее, посвященном Байкалу, и заведующая этим музеем, молодая особа, поразила нас увлекательным рассказом об озере, притом в удивительно сжатой и художественной форме. Потом мы поднялись на пик Черского, на котором Лара Баранова увлеклась какими-то жуками, потом кремовыми цветами типа лилий; вообще она блистала своей молодостью, красотой, изяществом, элегантными платьями, и приятно было все время чувствовать, что она умница и чудесный человек. И другие — во время этой поездки — оказались милыми, любезными — дружеский Чазов, сдержанный Вихерт, предупредительный Руда и даже Эрина, казалось бы, сухая, немного больная дама, оказалась приятной и деликатной. Иркутские друзья собрались в загородной правительственной даче над Ангарским морем на ужин в честь нашего приезда. Дача — европейский стиль и блеск, с витринами в столовой и панорамой Ангарского моря. Умеют, умеют слуги народа жить за счет народа. Прогнали одних бар, завели себе других. Правда, есть еще оправдание — иногда здесь останавливаются знатные иностранные гости (не ударять же нам в грязь).

Наконец, нас повезли на юг — за Байкал, к монгольской границе, к восточной части Саянского хребта. Мы ехали на «ЗИМе» по бескрайним лесам, довольно, впрочем, жидким (деревья здесь имеют сравнительно тонкие стволы, обычно искривленные — в результате постоянных сильных ветров и больших морозов; березы, ели, сосны кажутся молодняком, тогда как по слоям их древесины приходится им насчитывать чуть ли не столетний возраст). Тут же Бурят-Монголия.

Полноводная река Иркут, образующая широкую долину, какие восхитительные луга, полные цветов, нам неизвестных — диких лилий, нарциссов, каких-то ярких огненно-красных кустов. И все дальше и дальше, людей почти нет, редкие маленькие деревеньки. Потом мы свернули с монгольского тракта — все ближе и ближе горы, на которых заметен снег. Наконец, мы очутились у подножия «Тупнинских Альп», отрогов Саян, в маленьком курорте под названием Арша… (имеется источник, богатый углекислой известью). Мне вспомнилась Белокуриха — по постройкам, по местоположению — у входа в ущелье. Нас хорошо накормили, уложили по небольшим палатам на железные, чистые кровати (в помещении пахло дезинфекцией). Утром мы отправились вверх по ущелью к водопадам. Ущелье и водопады, конечно, красивы, как и везде.

На обратном пути в Иркутск на середине пути заднее колесо соскочило, но мы не перекувырнулись. Судьба Онегина хранила.

Отъезд в Москву задержался в аэропорту из-за Тито. Из специального зала мы видели, как он и его супруга выходили из самолета и все такое, что при этом происходило. Полет прошел незаметно, с остановкой в Новосибирске в новом великолепном аэровокзале — и вот опять дома, в Москве.

Приезды и отъезды. Не много ли? Не пора ли остановиться? К старости усиливается охота к перемене мест. Хочется побольше посмотреть, пока не свалит вас какой-нибудь недуг или не придет час последнего отъезда, из которого уже не будет возвращения. Но мне не свойственен пессимизм, и, может быть, «мы еще повоюем, черт возьми!».

Высшие женские курсы в Санкт-Петербурге (1878–1918). Одно из первых женских высших учебных заведений в России.

Петрункевич Иван Ильич (1843–1928) — российский политический деятель, видный член кадетской партии. Член Государственной думы I созыва (1906).

Родичев Федор Измайлович (1854–1933) — российский политический деятель. Член Государственной думы I, II, III и IV созывов (1906–1917).

Николай II выступил 17 января 1895 года в Николаевском зале Зимнего дворца с речью перед депутациями дворянства, земств и городов, прибывших «для выражения их величествам верноподданнических чувств и принесения поздравления с бракосочетанием», в которой, в частности, сказал: «Мне известно, что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекавшихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земства в делах внутреннего управления». Это выступление царя рассеяло иллюзии относительно конституционных преобразований сверху и послужило материалом для революционной агитации.

Шингарев Андрей Иванович (1869–1918) — земский, общественный, политический и государственный деятель, специалист в области государственного хозяйства и бюджета от либеральной общественности, врач общей практики, публицист.

Глинка Федор Николаевич (1786–1880) — русский поэт, публицист, прозаик, офицер, участник декабристских обществ.

«Песнь о колоколе» (1799).

Баллада «Лесной царь» (1782).

Фламмарион Камиль (1842–1925) — французский астроном, известный популяризатор астрономии.

Дело Бейлиса — судебный процесс по обвинению еврея Менахема Менделя Бейлиса в ритуальном убийстве 12-летнего ученика приготовительного класса Киево-Софийского духовного училища Андрея Ющинского 12 марта 1911 года. Процесс состоялся в Киеве 25 сентября — 28 октября 1913 года и сопровождался, с одной стороны, активной антисемитской кампанией, а с другой — общественными протестами всероссийского и мирового масштаба. Бейлис был оправдан.