Александр Мясников - Пульс России. Переломные моменты истории страны глазами кремлевского врача

Нельзя отрицать, что эти непривычные способы работы расширили клиническое представление врачей и послужили лучшему знакомству с личностью пациентов, их индивидуальными особенностями. Однако вскоре наступило разочарование. Терапия сном редко помогала. Анализ «высшей нервной деятельности у постели больного» практически ни к чему не приводил — во всяком случае, не раскрывал сущности болезни. На одной же тишине далеко не уедешь. Между тем президиум АМН, особенно его член Иванов-Смоленский, и министерство призывали к «дальнейшему внедрению павловского учения в клинику». Врачи быстро почувствовали полный разрыв между внедряемой доктриной и подлинной медициной. А время шло быстро, в медицине за рубежом произошли крупнейшие события: открывались все новые и новые, более совершенные антибиотики, новые витамины и гормоны (в том числе кортизон), гипотензивные препараты, предлагались смелые хирургические операции на сердце и т. д. Идея о внедрении павловского учения, аннексировавшая советскую научную медицину, привела к серьезной потере темпов в других важнейших областях, к значительному отставанию от медицинской науки за рубежом.

Общая обстановка жизни складывалась различно. В международной жизни не ощущалось опасного напряжения; Сталин умел говорить кратко, но веско, строго, но миролюбиво. В экономическом отношении появлялись иногда проблески: например, дважды снижались цены на продукты и некоторые товары. Повсюду строили дома, в том числе, по указанию Сталина, в Москве стали возводиться высотные здания (можно спорить об их архитектуре, находить ее тяжеловесной и аляповатой, но все же эти дома придали приземистой Москве более современный вид).

Плохо было по-прежнему в сельском хозяйстве. Колхозы, по крайней мере в северной полосе Союза, жили бедно. Мы ежедневно бывали на даче и могли видеть «вымирающие деревни» (выражение А. И. Шингарева в дореволюционный период). Для стройки новой дачи мы ездили за 100 верст в какое-то село. Боже, до чего нищими были председатель колхоза и другие жители (еды нет, грязь, скученность)!

Побывали мы (я, ребята и Левик) в Красном Холме — на машине через Тверь (Калинин) и Бежецк. Сама поездка была поэтической: русская природа, церковки, воспоминания детства. Но деревни! Покосившиеся, почерневшие избы, вместо стекол — доски, приусадебных участков нет, нет ни садиков, ни огородов, ни заборов, ни скота. Красный Холм также являл картину запустения и разорения. Сталин ничего не понимал в сельском хозяйстве, никуда из Кремля не выезжал, всего боялся (очевидно, хорошо отдавал себе отчет в реальности того общего восхищения и той самозабвенной любви, которые, по речам, резолюциям и газетам, к нему питал народ), может быть, он поэтому даже плохо знал обстановку, тем более — под гипнозом победных реляций о выполнении планов и в чаду подхалимажа. Сталин поручал сельское хозяйство то Андрееву, то Хрущеву [186] Ошибка автора, связанная, видимо, с позднейшим увлечением Н. С. Хрущевым сельским хозяйством, в частности растениеводством. Андреев Андрей Андреевич (1895–1971) — советский партийный и государственный деятель, член Политбюро ЦК ВКП(б) в 1932–1952 годах. В 1943–1946 годах был наркомом земледелия СССР. . Колхозники должны были все сдавать государству, так как их обязательства рассчитывались по фиктивным планам, которые не могли быть реализованными. Налоги с каждой курицы, козы, свиньи, яблони, гряды картофеля душили их.

(Хрущев еще ухудшил положение своим нелепым прожектом слияния колхозов в крупные объединения — в так называемые агрогорода. Так как при этом должны были объединить и весь скот, то его порезали. Затею, впрочем, вскоре отменили, и следствием ее было только то, что в деревнях не осталось коров и на последующие годы исчезло молоко, а особенно навоз (позже пришлось ЦК принимать специальные развернутые решения о навозе). Но город за счет деревни жил несколько лучше. Недаром туда бежал народ из колхозов, особенно молодежь; вскоре в деревне остались старики и дети да присылаемые по партийной линии руководители, не имевшие ни опыта, ни знания, ни желания сельскохозяйственной работы.)

Сталин торжественно совершил, кажется, лишь одну поездку в Грузию, где его соплеменники устроили ему триумфальный прием, дрожа за свои шкуры, а его верный помощник великий визирь Берия свел счеты кое с кем. Затем Сталин посетил овеянный победами Черноморский флот, крейсер «Кавказ» (на котором во время войны мы были), снялся с экипажем, усевшись рядом с грузным адмиралом Октябрьским. Грузия все время получала от Сталина отеческую помощь. С приближением смерти человека тянет побывать на родине и вспомнить детство.

Тяжелые тучи сгущались над интеллигенцией. Как и до войны, все чаще и чаще стали ползти слухи о вредительстве, измене Родине, а особенно об американских и английских шпионах. Потом пошли аресты. Раз опять стали прибегать к арестам (первые годы после войны наступила кратковременная передышка, или так казалось), следовательно, должны были быть причины. Так, арестовали видного биохимика Збарского [187] Збарский Борис Ильич (1885–1954) — советский биохимик, директор Лаборатории при Мавзолее Ленина. Герой Социалистического Труда. Профессор на кафедре биохимии I МОЛМИ. Руководил лабораторией биохимии рака АМН СССР. В 1949 году возглавил работы по бальзамированию Георгия Димитрова. В 1952 году в ходе «дела врачей» был арестован. Освобожден в декабре 1953 года, реабилитирован. (и его сына), профессора I МОЛМИ. Он был одним из тех, кто бальзамировал тело Ленина. Одни говорили, что это за то, что он допустил гниение вождя народов (чего не было). Другие — что он просто английский шпион. Но почему, собственно, ему быть шпионом? Чудная квартира в доме правительства, академическая зарплата, дача, машина. «Разве вы не знаете, что он выдал ряд секретных открытий оборонного значения?» Были люди, которые даже верили в то, что Збарский был просто-напросто спекулянт, скупал золото и валюту и вывозил за границу. Как легко плебею забыть о том, что это был крупнейший, преданный родине ученый, которым надо было гордиться и которого надо было беречь!

Осенью 1952 года разразилась тяжелая для врачей катастрофа. В короткий срок были арестованы ряд крупных профессоров, в том числе В. Н. Виноградов. Еще за две недели до того он выступал по поводу своего семидесятилетия и благодарил отца родного Сталина. Одновременно был арестован П. И. Егоров [188] Егоров Петр Иванович (1899–1966) — врач-терапевт, член-корреспондент АМН СССР. В 1947–1952 годах — начальник Лечебно-санитарного управления Кремля. В 1952 году арестован по «делу врачей». После смерти Сталина освобожден и реабилитирован. — начальник Главсанупра Кремля, ряд других терапевтов, отоларингологов, невропатологов, в том числе Б. С. Преображенский [189] Преображенский Борис Сергеевич (1892–1970) — советский оториноларинголог, академик АМН СССР. (в будущем, как и Виноградов, Герой Социалистического Труда), А. М. Гринштейн [190] Гринштейн Александр Михайлович (1881–1959) — невропатолог, академик АМН СССР. В 1940–1955-м — профессор II МОЛМИ. с женой Н. А. Поповой [191] Попова Нина Алексеевна — невропатолог. С 1953 года — заведующая неврологическим отделением МОНИКИ. (я только что с нею летал в Баку лечить Багирова [192] Багиров Мир Джафар Аббас оглы (1895–1956) — советский азербайджанский партийный и государственный деятель, руководитель органов госбезопасности Азербайджана, нарком внутренних дел Азербайджанской ССР (1921–1927), Председатель Совета Народных Комиссаров Азербайджанской ССР (1932–1933), 1-й секретарь ЦК КП Азербайджанской ССР (1933–1953), Председатель Совета Министров Азербайджанской ССР (1953). После смерти Сталина снят со всех постов и исключен из партии, а в 1956 году расстрелян. , местного султана, то есть секретаря ЦК Азербайджана, направо и налево расправлявшегося с неугодными, гноившего в тюрьмах местную интеллигенцию именем Сталина, как его друг, соратник и наместник).