Елизавета Дворецкая - Ольга, княгиня зимних волков

Здесь, в овражке, Хадди с Кучерявым встретили первый снег. Князь обещал гривну серебра тому дозору, который дождется и поймает наконец его дочь, поэтому парни глядели в оба и дремали по очереди, прикрывшись толстыми шерстяными плащами от осенней сырости и промозглого холода. А днем гуляли по причалу, рассказывая всякие ужасы про мертвую колдунью. Ведь чем шире эти слухи разойдутся, тем вероятнее, что они достигнут княжны, и тем быстрее она придет.

– А точно она? – Головня толкнул Одо, но тот уже и сам приподнялся, расслышав их горячий шепот.

– Кому еще здесь быть в такую пору?

– Может, мара какая… Или эта… сама… вылезла…

Головня был здоровый мужик, храбрый в сражении, но трусоватый по части всякой нежити.

– Это она! – подтвердил и Одо. – Слава асам! И Велесу тоже! Только не упустите, парни! – взмолился он. – Я больше не могу тут сидеть по ночам, все на свете уже чуть не отморозил!

– Не упустим! – заверил Дагмунд. – Давай, вы вдвоем справа, я слева, Гери – с той стороны, а Брюхо пусть тут ждет. Гривна наша! О добрые асы! С меня ягненок, если этот мрак закончится!

Женщина на могиле Рагноры смотрела только в землю и, кажется, разговаривала с ней. Хирдманы приближались ползком, уже не замечая сырости, холода и грязи. Долгожданный успех был так близко – руку протяни. Изредка они поднимали головы, чтобы не сбиться, и каждый раз видели темную фигуру, склоненную над краем могилы. По сторонам она совсем не смотрела.

Когда из густых сумерек в трех шагах впереди вдруг, будто из-под земли, кто-то выскочил, Ведома вздрогнула, но не испугалась. Скорее даже обрадовалась – ради этого она и пришла.

И тут же поняла, что это не Рагнора. Вместо бабки к ней устремился какой-то мужчина. Ведома вскочила, метнулась в сторону и налетела еще на кого-то. Этот кто-то крепко ухватил ее за плечи и заорал:

– Держу!

Ведома рванулась, но этот кто-то обхватил ее сильными руками и притиснул к груди, будто в порыве любовной страсти. Тут же их окружили еще три или четыре темные фигуры. Чьи-то руки трогали ее, кто-то тяжело дышал, кто-то заливался хриплым смехом, в котором слышалась сумасшедшая радость.

– Да точно она?

– Поверни ее, чего вцепился!

– Гери, выбей огня!

– К троллям огонь, что я, княжну нашу не узнаю?

– Отпусти ее, что облапил, будто жену свою!

– Да как бы того…

Наконец Ведому выпустили, и она повернулась. Вокруг нее плотным кольцом стояли четверо или пятеро мужчин. Несколько рук держали ее за плечи и края одежды, будто она в любой миг могла провалиться под землю и они готовились ее удержать. Именно так они это и понимали. Даже внезапная поимка жар-птицы едва ли обрадовала бы их больше.

– Княжна! Это ты! А это мы! – наперебой восклицали они. – Да ты нас не узнаешь! Это же я, Одо! А это Брюхо! Помнишь Брюхо! Он все жрет, что поймает!

– А это я, Дагмунд! – Кто-то с ликующим хохотом бил себя по груди. – Мы уже два месяца тебя здесь поджидаем! Уж и помучила ты нас! Одо себе все яйца отморозил!

– Ничего я не отморозил! Свои побереги!

Ведома водила глазами от одного к другому. Она слышала голоса, даже понимала слова – каждое в отдельности, – но общий смысл от нее ускользал. Она так глубоко ушла духом в Закрадье, что теперь не могла сосредоточиться на происходящем в Яви.

Достучаться до бабки оказалось так же трудно, как руками раскопать всю эту смерзшуюся землю. Рагнора молчала, как молчит всякий мертвец. Это нападение вырвало сознание Ведомы из-под земли так внезапно, что она никак не могла сообразить, где находится и что вообще творится.

– Ну, пойдем! Замерзла?

Тот, кто заговорил с ней первым, сорвал с плеч тяжелый плащ и накрыл им Ведому с головой. Одо был так счастлив – княжна нашлась, теперь кончатся эти мерзкие ночные дозоры на жальнике! – что разом забыл про холод и слякоть. К тому же теперь его ждет пятая часть гривны серебра! Жаль, лишний шеляг «первому, кто заметит» достанется Дагмунду.

От плаща на Ведому повеяло теплом и запахом мужчины, и она немного пришла в себя. И осознала, что случилось.

Она попалась. Сбылось именно то, от чего ее предостерегал Равдан. Но кто же мог подумать, что глухой осенней ночью на жальнике найдутся люди, способные ее узнать! В непривычной чужой одежде, в женском уборе, в темноте! Да и она, пока шла сюда, ни о чем таком думать была не способна.

Ведома беспомощно огляделась. Ускользнуть не было никакой возможности. Ее плотно окружили пятеро отцовских хирдманов – кто угодно, но только не раззявы.

– Одо… – Наконец она узнала голос и смутно видную в полутьме фигуру.

– Я, княжна! – радостно подтвердил тот. – Я самый! Мы тебя и поджидали, так давно, что все тролли лопнули бы от злости! Пойдем домой! Я так замерз, хуже собаки! Да и ты тоже! Князь так по тебе… скучал.

– Но я… я не могу… – До Ведомы дошло, что случилось. – Мне нужно…

– Пойдем домой, и ты князю все расскажешь! – будто ребенку, сказал ей Дагмунд.

– Тут рядом нет каких-нибудь негодяев, которые тебя похитили и нам надо вступить с ними в бой? – Арни Брюхо запоздало огляделся.

– Каких еще негодяев? – опять не поняла Ведома.

– Которые тебя похитили?

– Меня никто…

– Пойдемте уже! – взвыл Гери, самый молодой из пятерых, приплясывая на месте от холода и нетерпения. – В тепле поговорим!

И, несмотря на тихие протесты Ведомы, хирдманы потащили ее к городу. Лишь мелкий дождь продолжал слабыми руками стучаться в запертые двери земли.

Когда Равдан проснулся, Ведомы рядом не было. Ее одежды тоже. Пропал и материн старый платок, в котором жена выходила из дому в дурную погоду. Подождав немного, Равдан выскочил наружу, обошел вокруг избы, потом позвал. Тишина. Только крупные прозрачные капли срываются с черных голых ветвей. И как-то сразу стало ясно, что нигде поблизости Ведомы нет.

Вернувшись в избу, Равдан пошарил под лавкой в сухой траве, где сидели пять их кур. Четыре сегодняшних яйца были на месте. Даже раньше Ведома никогда не уходила на раздобытки, не приготовив поесть, а сейчас ей уже нечего было делать в лесу: грибы и орехи сошли. Коза не доена. Ведра для воды – вон они. И не пропало ничего из их немудрящих припасов.

Равдан заглянул в две другие избы маленькой веси: одна – совсем развалюха, вторую, самую тесную, он тоже подновил и назначил под баню. Потом еще походил вокруг жилья, постепенно расширяя круги и выискивая следы. Но что разглядишь на мокрой палой листве? Покричал, пытаясь отогнать дурные предчувствия. Обычной молодой женщине незачем идти в лес одной, на заре – или ночью? – в самом начале зимы. Но ему досталась не обычная жена.

Где ее искать? Если отбросить предположения, что лешии увели или волки съели, то вокруг не так много мест, куда Ведома могла бы отправиться. Озеричи? Туда она не пойдет, особенно без него. Ведьма-рагана? Это может быть, хотя почему не сказала? В окрестностях есть еще поселения, но зачем ей идти туда ночью и в одиночестве?