Ольга Колотова - Инквизитор. Охота на дьявола

Выйдя из здания трибунала, Диас отправился в порт. Он тотчас заметил, что за ним следует какой-то человек. Впрочем, шпион даже не пытался прятаться.

В портовой таверне Диас разыскал своих матросов и приказал им отправляться на «Золотую стрелу». После душного, спертого воздуха церковного судилища ему хотелось на простор, на свободу. Сильные руки гребцов быстро гнали шлюпку вперед, а Диас ломал голову над тем, как же ему поступить и не лучше ли будет поднять паруса и положиться на волю Божью.

«Золотая стрела» выглядела совершенно пустой и как будто мирно дремала в бухте. Но вот над бортом показалась голова солдата в начищенном шлеме.

— Эй, на шлюпке! — окликнули матросов. — Поворачивай! Сюда нельзя!

— Это еще что такое?! — воскликнул Диас. — Я — капитан «Золотой стрелы»! Что вы, черт побери, делаете на моем судне?!

— Ты-то, может, и капитан, — ответил ему солдат, — вот только шебеки у тебя больше нет. Судно конфисковано по приказу коррехидора. Так что прочь отсюда, пока я не разрядил в тебя мушкет!

Рядом с первым солдатом показался второй. Сверкнуло дуло мушкета.

Диас в сердцах ударил кулаком по банке, на которой сидел.

— Проклятый монах! Везде успел! Обложил, как дикого зверя!

— Что будем делать, капитан? — спросил один из матросов.

— Гребите к берегу, ребята, — устало махнул рукой контрабандист. — А там поглядим.

Бедный Диас! Он, кому уступали дорогу все окрестные парни, он, кого уважали и считали себе равным бывалые моряки, он, кого страшились алжирские корсары, чувствовал себя мухой, запутавшейся в паутине, птицей, попавшей в силки. Инквизиция шла по его следу. Чужие люди распоряжались на его судне. Его близким угрожала опасность. Но самое ужасное — не понимал, почему его преследуют и что от него хотят. Он не видел смысла в этой игре и ничем не мог объяснить ее, кроме злой воли человека в черном, который, по какой-то ему одному ведомой причине, задумал его погубить. Диас редко доискивался причин. Он был ловок и сообразителен, но он не привык долго размышлять. Он никогда не распутывал сложных узлов, он их просто разрубал, кинжалом, шпагой, абордажной саблей. Он не хотел и не умел плести интриги, он предпочитал сражаться оружием, достойным настоящего мужчины. И сейчас он чувствовал, что готов нарушить свое слово и отправить на тот свет одного недостойного христианина, который именовал себя то доном Бартоломе де Сильва, то отцом Себастьяном.

Вот он, дон Фернандо де Гевара, знаменитый маг и чернокнижник. Человек, который мог вызвать два десятка ужасных демонов. Человек, который думал, что может повелевать ветрами и молниями, дождями и ураганами. Человек, который много лет потратил на изучение магии и каббалистики. Человек, который, должно быть, достиг вершины знаний, и, возможно, слегка повредился в рассудке.

Де Гевару усадили на простую грубую скамью посреди зала заседаний. Страшный колдун совсем не производил угрожающего впечатления, скорее наоборот, он выглядел очень одиноким, подавленным и растерянным.

Дон Фернандо де Гевара был мужчиной мощного телосложения, с широкими плечами и мускулистыми руками. Вероятно, он обладал огромной физической силой, но ничто в его облике, на первый взгляд, не свидетельствовало о силе духа. Де Гевара не отводил взгляд, но в нем не чувствовалось дерзкого вызова представителям церкви, скорее, безмолвный вопрос и даже простодушие. Однако Бартоломе понимал, что не следует доверять первому впечатлению.

В виду важности дела на допросе присутствовали оба инквизитора и сам епископ.

— Мы увещеваем вас говорить правду и только правду и добровольно сообщить нам о том, что вы сказали или сделали противного святой вере и святой католической церкви, — обратился брат Себастьян к колдуну. — В противном случае, нам придется поступить с вами по всей строгости закона.

— Но, святые отцы, — воскликнул де Гевара, — я не сделал ничего плохого, моя совесть чиста!

— В ваших интересах добровольно сознаться во всем и не навлекать на себя кару Господню и человеческую, — добавил брат Эстебан.

— Но, святые отцы, я не понимаю, чего вы от меня хотите и почему я здесь!

— Сын мой, никого не заключают в тюрьму святого трибунала без достаточных оснований для этого, — наставительно изрек брат Себастьян. — Итак, приступим. Ваше имя?

— Дон Фернандо де Гевара де Вера.

— Кто ваши родители?

— Мой отец — дон Луис де Гевара де Охеда — служил под знаменами дона Хуана Австрийского, в битве при Лепанто [12] В битве при Лепанто (1571 г., Греция) объединенный флот христианский держав (Испания, Венеция, папство, Мальтийский орден) нанес сокрушительное поражение турецкому флоту. он командовал королевской галерой. Там он получил тяжелую рану и был вынужден выйти в отставку. Моя мать — донья Изабелла де Вера — происходила из старинного астурийского рода. Она известна своей благотворительностью и щедрой поддержкой женского монастыря святой Терезы. Оба потомственные дворяне.

— Это так, — подтвердил епископ, обращаясь к Бартоломе.

— Положим. А не было ли среди ваших предков мавров или морисков?

— Один из моих предков сражался вместе с Сидом Кампеадором! — ответил обвиняемый, и глаза его грозно сверкнули. — Я ненавижу неверных!

— А не состояли ли вы в родстве с иудеями?

— Нет! Род де Гевара всегда гордился чистотой крови!

— А не было ли в числе ваших родственников людей, осужденных за ересь?

— Нет, никогда! Сеньоры де Гевара всегда являлись примером для всех истинных христиан и не раз проливали кровь за нашу святую веру!

— Это верно, — опять подтвердил епископ. — В моей коллекции есть одно интересное полотно… Неизвестный художник изобразил рыцаря в полном вооружении на боевом коне. У меня есть все основания предполагать, что рыцарь этот — дон Мигель де Гевара, прапрадед дона Фернанда. По крайней мере, если верить не слишком разборчивой надписи в левом верхнем углу картины.

— Охотно верю, — процедил сквозь зубы Бартоломе, — но, согласитесь, ваше преосвященство, к делу это не относится.

— Конечно, но, я думаю, вы примете это к сведению.

— Что у вас есть предположительный портрет предка подозреваемого? Извольте.

Старик лишь вздохнул в ответ.

— Направьте запросы в трибуналы Гранады, Барселоны и Толедо, — обратился Бартоломе к секретарю, — не проходил ли кто-нибудь из рода де Гевара по какому-нибудь делу о ереси.

— Вы мне не верите? — встрепенулся дон Фернандо.

— Потрудитесь отвечать на вопросы, а не задавать их! Итак, насколько нам известно, ваши родители умерли, отец — в 1606 году, мать в 1607. Были ли у вас братья, сестры?

— У него был брат Лоренсо — ответил за де Гевару епископ. — Но он погиб. Утонул… Это произошло пятнадцать лет назад.