Эдуард Тополь - Япона коммуна, или Как японские военнопленные построили коммунизм в отдельно взятом сибирском лагере (по мемуарам японских военнопленных)

В северо-западном углу лагеря японцы построили целый комбинат – дезкамеру, прачечную, парикмахерскую и баню. Это была баня русского типа – паровая. Кочегары обильно топили печи углем, пар валил от котла и через решетчатый пол восходил в мойку и еще выше – в парилку. Из мойки в парилку вела деревянная лестница с очень широкими ступенями, на этих ступенях можно было лежать. В верхней части лестницы было настоящее влажное пекло. До сих пор японцы только раз в месяц мылись в бане, притом в деревне Заречной, куда после тяжелого шахтерского дня нужно было идти 10 километров. Зимой это было очень трудно и опасно – после бани многие простужались на морозе, сильно болели. Теперь весь лагерь мог мыться два раза в неделю! Лежа на ступенях своей парилки, японцы отдыхали от тяжелого рабочего дня, парились березовыми вениками и переодевались в чистое белье, постиранное в прачечной. В этой прачечной работало насколько человек третьей категории здоровья. Они целыми днями стирали, сушили и дезинфицировали не только одежду японских пленных, но и одежду русских офицеров, солдат и даже русских шахтеров из соседних деревень, которые стали все чаще приходить в японскую баню. А японцы, переодевшись после бани, шли в соседнюю парикмахерскую, где их замечательно стриг их собственный парикмахер из Киото – самого модного города в Японии. В конце концов японская баня стала такой знаменитой, что комбат Якогава и начальник лагеря Антоновский решили сделать ее открытой для всех жителей соседних деревень. Юдзи взял большой лист бумаги и написал:

ОБЪЯВЛЕНИЕ

ПО ПЯТНИЦАМ БАНЯ РАБОТАЕТ ТОЛЬКО ДЛЯ РУССКИХ.

РАСПИСАНИЕ:

С 9.00 ДО 13.00 ДЛЯ ЖЕНЩИН

С 14.00 ДО 17.00 ДЛЯ МУЖЧИН

ЯПОНЦЫ НЕ ДОПУСКАЮТСЯ!

Это объявление Юдзи повесил на двери бани, и теперь по пятницам с утра русские женщины и дети толпами шли через караульные ворота в лагерь, неся в руках тазы, мыло, полотенца и мочалки.

А когда они возвращались из бани, на них было очень приятно смотреть – белые, румяные женщины с мокрыми светлыми волосами и большими грудями, от которых шел пар и сладкий запах…

Многие японцы старались в это время оказаться во дворе лагеря на их пути. А один наглец сумел как-то подкрасться к бане с тыла и стал заглядывать в нее через щели в стене. Но кто-то из санитаров, которые работали в прачечной, заметил его, тут же сбил с ног и побил палкой, ругая по-японски и по-русски:

– Ах ты, собака! Епёнамать! Негодяй на фуй!

Наглец вскочил и убежал, сконфуженный, но ночью в бараке некоторые японцы все-таки стали расспрашивать у него подробности. Их очень интересовало, какого цвета волосы на лобке у русских женщин. Все-таки в Японии нет такого разнообразия, как в России, там абсолютно все женщины – жгучие брюнетки.

Благодаря бане, прачечной и дезкамере японцы наконец освободились от вшей. Но клопы продолжали мучить их, поскольку клопы живут не столько в одежде, сколько в щелях барачных стен. Ночью они украдкой выползают из этих щелей и кусают, не давая спать. После их укусов тело ужасно зудит, японцы эти места постоянно расчесывали почти до крови.

Короче говоря, пленные решили избавиться и от клопов и замазать цементом все стены. Во-первых, это блокирует клопов, а во-вторых, зимой не будет дуть в щели, в бараках станет теплее.

Сказано – сделано. С разрешения нового начальника Антоновского на складе коменданту Тамуре и его рабочим выдали цемент, и вскоре во всех бараках все клопы были намертво замурованы в своих щелях.

Но через несколько дней – снова ропот:

– Теперь мы как в тюрьме! Вокруг цементные стены! Это ужасно!

Люди были недовольны, что их избавили от клопов! Как вам это нравится?

Но потом один умный шахтер вдруг хлопнул себя по лбу:

– Товарищи! Слушайте! У меня есть идея! На этих стенах нужно сделать живопись! Нарисовать красивую природу – цветы, сакуру, Японию!

Все очень обрадовались:

– Да! Это замечательная идея! Нужно нарисовать нашу Японию, Токио, Киото!

– Но кто сможет это сделать?

– Я знаю! В третьем бараке живет Кисимото, шахтер с Южной шахты. Он до армии рисовал на шелке для кимоно!

Кисимото охотно согласился разрисовать стены, но где взять краски?

Юдзи пошел в штаб, сказал Тане и Шуре:

– Девушки, вы не можете помочь нам с красками? Я не хочу обращаться к этой просьбой к подполковнику Антоновскому, он и так для нас столько сделал! Он может сказать, что мы, японцы, совсем обнаглели, требуем настенную живопись в своих бараках!

Таня посмотрела Юдзи в глаза, и вдруг глаза ее наполнились слезами, она чуть не заплакала.

– Я не знаю, как вам помочь, Ёкояма-сан. Я очень хочу вам помочь, но не знаю как…

– А я знаю, – сказала Шура. – Вы, Ёкояма-сан, читали Пушкина?

– Конечно, читал, еще в университете. «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты…» – И Юдзи посмотрел на Таню.

– Нет, Ёкояма-сан, не это, – засмеялась Шура. – «Не печалься, ступай себе с Богом!» Будут вам и цветные краски!

И действительно, буквально назавтра ефрейтор Муров, кладовщик, принес Юдзи сразу несколько банок цветных красок и даже кисточки.

И Юдзи понял наконец значение русского выражения «шуры-муры».

А Кисимото с воодушевлением взялся за работу.

Когда подполковник Антоновский во время очередного обхода лагеря зашел в барак, он просто замер на месте:

– Вот это да! Настоящая выставка! Эй, кто у вас японский Репин?

Норма, производственная норма! Какую важную роль играют эти слова в жизни советского народа! Практически вся жизнь зависит от этих слов. Снабжение продуктами и топливом, распределение одежды и других благ – все нормировано в СССР и связано с тем, как человек выполняет свою производственную норму.

Интересно, что, с одной стороны, советские люди обожествили это слово, а с другой – возненавидели его как исчадие ада.

Каким образом составляется норма?

Например, дневная норма добычи угля, которую японцы обязаны были выполнять, была установлена Канским рудоуправлением. Это управление выбрало несколько образцовых шахтеров, и эти шахтеры, под надзором управляющего, проработали в забое полных восемь часов. Понятно, что при этом им были обеспечены все условия для нормального труда. После их работы управляющий замерил количество добытого ими угля, и это количество стало стопроцентной и обязательной нормой выработки для всех шахтеров.

Однако в обычном режиме, на старом оборудовании и при постоянных сбоях (то нет электричества, то вагонетки сошли с рельсов, то взрывники взорвали пласт сырым порохом и т. д.) эта норма была невыполнима ни для русских, ни для японских шахтеров. Однако русские шахтеры никак не реагировали на эту несправедливость и ничем не выражали свое недовольство. Придавленные своей политической системой, они просто терпели, когда их ругали за невыполнение нормы и штрафовали – недоплачивали в связи с этим деньги.