Эдуард Тополь - Влюбленный Бисмарк

Однако будем сдержанны в своих догадках и вернемся к фактам.

Кульминация войны Вильгельма с ландтагом настала 17 и 18 сентября, когда его министр финансов и министр иностранных дел подали в отставку, а сам Вильгельм уже готовился отречься от престола. Именно в этот день, 18 сентября, Роон, друг Бисмарка и советник Вильгельма, послал Бисмарку знаменитую телеграмму: «Промедление опасно! Спешите!»

Телеграмма поступила в прусское посольство в Париже утром 18 сентября, но даже она не сразу отрезвила Бисмарка и не в тот же день оторвала его от выражений его «почтительности» 22-летней княгине. Только 19 сентября Бисмарк сел в дневной поезд, который увез его в Берлин навстречу его миссии собирателя немецкой нации в великую Германскую империю…

Извините, мне нужна пауза… Если вам не трудно, пожалуйста, закажите еще немного виски… Спасибо…

Да, к сожалению, немецкие биографы Бисмарка старательно умалчивают подробности 15-летнего романа железного Бисмарка с его русской возлюбленной. Но совершенно очевидно и доказано опубликованными письмами Бисмарка к его жене, сестре и самой Екатерине Орловой-Трубецкой, что Кэти была последней и самой яркой любовью Отто Бисмарка, тем, что называется «женщиной жизни». Не подлежит сомнению и тот факт, что когда Кэти с мужем или без него приезжала в Биарриц, как Бисмарк, бросая любые государственные дела, мчался туда на весь срок ее пребывания там, переносил туда все свои дипломатические встречи и даже перевозил туда из Берлина свою канцелярию. А когда однажды Бисмарк вместе со всем своим правительством примчался в Биарриц и притащил туда свою жену, а Кэти от поездки в Биарриц отказалась, то Бисмарк от расстройства впал в депрессию и заболел. «Несостоявшееся свидание с Кэти Орловой, которого он ждал, сгорая от нетерпения, – пишет еще один историк, – надолго вывело Бисмарка из равновесия, вызвав цепь странных и логически необъяснимых поступков. Его неконтролируемые приступы гнева даже послужили причиной резких нот глав некоторых европейских держав, задетых грубостью канцлера»…

И наконец, крошечная деталь, которую я буквально выудил из мемуаров самого Бисмарка и его близких. Однажды, когда Кэти, направляясь из Лондона в Россию, пересекала поездом Германию, Бисмарк, бросив все государственные дела, инкогнито примчался на какую-то промежуточную станцию, инкогнито сел в поезд, провел четыре часа в купе наедине с Кэти и после этого вернулся в Берлин…

Да, все это факты, известные биографам Бисмарка. Другое дело – их интерпретация. Первая и Вторая мировые войны не способствовали, мягко говоря, объективному изложению историками обеих стран даже куда более известных событий в российско-немецких и немецко-русских отношениях. Что уж тут говорить о такой «мелочи», как любовь Бисмарка к «какой-то русской»! В этой связи легко объяснимо желание германских историков выставить эту любовь мимолетным увлечением или попросту умолчать о ней. Но когда внимательно читаешь биографии Бисмарка, написанные разными авторами, когда сводишь воедино изложенные в них факты и сопоставляешь их с письмами самого Бисмарка, возникает совершенно ясное ощущение не только всепоглощающей страсти великого канцлера к юной русской красавице, но и новое прочтение истории Германии конца девятнадцатого века. Во всяком случае, в стенах Мюнхенской библиотеки, где я зарылся в многочисленные биографии Бисмарка и его переписку с Кэти Орловой, мне стало очевидно: пока Орлова была жива, звезда Бисмарка стремительно восходила к зениту, он добился феноменальной власти и могущества. При этом «самое сокровенное, – пишут историки, – он привык доверять только письмам Кэти Орловой. Эта трогательная переписка, доверительная и откровенная даже в вопросах европейской политики, продолжалась почти четырнадцать лет. Железный Бисмарк предстает в ней с совершенно неожиданной стороны: за внешней бравадой, оказывается, скрывался крайне одинокий, чувствительный и ранимый человек, болезненно переживающий даже мелочные обиды».

Окончательно его сразило в первые дни 1876 года известие о смерти Кэти Орловой, которой в ту пору едва исполнилось 35 лет. Запертая в российском поместье графа Орлова, Кэти, родив Орлову трех детей, умерла от чахотки, которую в то время именовали «сердечной». Из-за этого события Бисмарк впадает в депрессию, замыкается в своем поместье и не принимает никого, даже Вильгельма. Но в августе 1879 года император Александр отправил к Бисмарку Николая Орлова проконсультироваться по поводу Тройственного союза и других перспектив европейской дипломатии. И Бисмарк принимает Орлова, больше того – Николай Орлов оказывается почти единственным, кому рейхсканцлер регулярно пишет потом из своего добровольного заточения, сообщая, что не может ни ездить верхом, ни ходить, ни работать, а большую часть времени проводит в постели. И это тоже примечательно – теперь, когда Кэти не стало, именно ее муж стал для Бисмарка ближе всех…

«Ему понадобилось долгих семь лет, чтобы смириться с потерей Кэти Орловой, – сообщает историк. – Лишь нечеловеческим усилием воли, мучительной спартанской диетой и изматывающими упражнениями он отвоевал у смерти еще пятнадцать лет. Затяжной кризис миновал…» В конце этого кризиса Бисмарк вернулся к жене, получил от короля титул князя, огромное поместье и замок Фридрихсруэ под Кенигсбергом и многие другие награды. Которые теперь, после смерти Кэти, Бисмарк ни в грош не ставил…

Отто Бисмарк, железный рейхсканцлер, воссоединивший немецкую нацию и создавший Германию, прожил 83 года. В последние годы с ним уже не было ни жены, ни друзей, вымерли все его любимые собаки и лошади, и его больше не тянуло ни к детям, ни к внукам. Власть и даже гнев на безвластие его политических наследников отошли в прошлое. Только леса с их темной зеленью привлекали его, и даже в свои 83 года он еще выезжает к старым елям, которые он сам посадил десятки лет тому назад. Эти деревья он любит даже больше, чем Германию, пишет Эмиль Людвиг и добавляет: «когда-то он сказал, что это его предки, и теперь он хочет, чтобы они осеняли место его упокоения. Он выбрал две гигантские ели, показал их своим близким и сказал: “Вон там, между этими деревьями, хотел бы я покоиться, высоко, под открытым небом, где ко мне будут проникать солнечный свет и свежее дыхание ветра. Мысль о тесной коробке там, внизу, мне отвратительна”».

Он создал Германию, он предвидел российскую революцию и предостерегал своих политических наследников от войны с Россией. В августе 1890 года, назавтра после смерти Бисмарка, в официальном германском бюллетене сообщалось: «Его Императорское Величество посетил замок Фридрихсруэ, чтобы почтить память человека, которого Господь Бог сделал в своих руках инструментом для реализации бессмертной идеи германского объединения и Величия». И спустя даже сто лет немцы склоняют над его гробницей свои знамена. «Ушли во тьму все немецкие князья, на которых он рассчитывал, когда строил империю, – заканчивает Людвиг биографию Бисмарка, – ни один из них не обнажил ради нее свой меч. Но те немецкие племена, которых никто не спрашивал, тот немецкий народ, который до этого целое тысячелетие был разрозненным, – этот народ остался сплоченным, пережил рухнувшие формы и не утратил вместе с королями своего единства. Германия живет. Князья покинули ее в годину бедствий; однако народ выстоял и спас творение Бисмарка…»