Эдвард Радзинский - Сталин. Жизнь и смерть

Сталин понимал, как будут объяснять причины гибели Надежды его враги: отказалась быть его женой, предпочла смерть. Он потерял не только жену, дом – он был опозорен перед соратниками и врагами.

Ее самоубийство он тотчас сделал государственной тайной. «Правда» вышла с некрологом: «Не стало дорогого нам товарища, человека прекрасной души. От нас ушла молодая, еще полная сил и бесконечно преданная партии и революции большевичка…»

Официальное сообщение: «ЦК ВКП(б) с прискорбием доводит до сведения товарищей, что в ночь на 9 ноября скончалась активный и преданный член партии…»

И нигде, естественно, ни слова – о причинах смерти. Хоронили торопливо. Уже вечером 9 ноября гроб с телом был перенесен из квартиры в Кремле в Большой зал в здании ЦИК на Красной площади (нынешнее здание ГУМа).

Есть известная легенда: когда Сталин подошел к ней проститься – он в ярости оттолкнул гроб.

Молотов: «Я никогда не видел Сталина плачущим, а тут, у гроба, слезы покатились. Она очень любила Сталина – это факт… Гроб он не отталкивал, подошел и сказал: «Не уберег».

Он умел держать себя в руках.

Кира Аллилуева-Политковская: «Она лежала очень красивая… Потом, помню, мы шли пешком на Новодевичье; бабушку – у нее после всего отнялись ноги – везли на машине».

И были похороны. Лошади медленно везли великолепный катафалк под бордовым балдахином от Кремля к Новодевичьему кладбищу – через весь город. На следующий день Москва рассказывала про тысячные толпы вдоль улиц и как Сталин шел рядом с катафалком – с непокрытой головой, в распахнутой шинели. В его биографической хронике напечатано: «Сталин провожает гроб с телом Аллилуевой на Новодевичье кладбище».

Его дочь утверждает – он не поехал ее провожать. И тем не менее множество людей видели его.

Он не был трусом. Но у него был необычайный страх перед покушением – страх старого террориста, который знает, как легко убивать. Неужели он мог идти через всю Москву?

Он опять всех перехитрил. Он действительно шел за гробом – но только первые десять минут, по Манежной площади, где не было жилых домов и можно было не опасаться выстрела из окна. Потом он сел в машину. Но брат его первой жены Алеша Сванидзе – невысокий, с черными усами, в такой же шинели – шел за гробом до кладбища и толпа приняла его за Сталина.

Ее хоронили в гробу, в земле. Обычай кремации – атеистических похорон большевиков – был нарушен. Что это? Он отлучил ее за самоубийство от партии? Или это начало новой эры – эры Империи? Она была женой нового царя, и он предпочел похоронить ее на кладбище древнего монастыря.

Анна Ларина: «Сталин на похоронах попросил… не закрывать крышку. Он приподнял голову Надежды Сергеевны… и стал целовать».

Стране неофициально объявили: она умерла от приступа аппендицита. Распространяло эти слухи ГПУ.

Кира Аллилуева-Политковская: «На ноябрьские праздники мама с папой приходят убитые, говорят: «Надежде Сергеевне сделали операцию аппендицита, она умерла во время операции, от сердца».

Но сразу же появились и другие слухи. Слишком много было на нем крови – так что тотчас заговорили: он убил свою жену.

До сих пор эта история остается таинственной.

Светлана Аллилуева пишет в своей книге, как ее няня незадолго до смерти все ей рассказала – «хотела исповедаться».

«Отец обычно ложился у себя в кабинете или в маленькой комнате с телефоном возле столовой. Он в ту ночь спал там, поздно вернувшись с того самого праздничного банкета, с которого мама вернулась раньше. Комнаты эти были далеко от служебных помещений – надо было туда идти коридорчиком мимо наших спален. Комната отца была влево, комната матери – вправо… Ее обнаружила утром мертвой экономка Каролина Тиль. Она принесла ей завтрак и вдруг, вся трясясь, прибежала в детскую и позвала няню… Мать лежала вся в крови у кровати – в руках у нее был маленький «вальтер», подаренный Павлушей. Побежали звонить начальнику охраны, Авелю Енукидзе, жене Молотова Полине, близкой маминой подруге… Пришли Молотов и Ворошилов…»

(Насчет «близкой подруги Полины» – усомнимся. Достаточно вспомнить письмо Нади о том, как ей невероятно одиноко с партийными дамами. Полина была именно такой надменной партийной дамой.)

И Молотов подтверждает рассказ няни: «Сталин был в доме во время выстрела – он спал и не услышал выстрела… Сталин все спал в своей комнате. Наконец и он вышел в столовую. «Иосиф, Нади с нами больше нет», – сказали ему».

Но…

Надя Сталина (со слов Анны Сергеевны Аллилуевой): «Она пришла и закрылась… а дед поехал на дачу».

Значит, Сталина в доме не было?

То же пишет Ларина: «В момент похорон Сталин счел уместным подойти к Николаю Ивановичу и сказать ему, что после банкета он уехал на дачу, а утром ему позвонили и сказали о случившемся».

Итак, очевидцы – няня и Молотов – сообщают: он был дома. Два других свидетеля с чужих слов утверждают: он был на даче.

Но вот свидетельство еще одного человека, который увидел сталинскую квартиру утром после гибели Надежды. Это Анна Корчагина, работавшая там уборщицей.

Я листаю в архиве дело, состоящее из нескольких листков. Это прошение «главе государства» товарищу Калинину от Корчагиной Анны Гавриловны – о помиловании. Пишет она из Беломорско-Балтийского лагеря: «Обвинили меня в том, что в 1933 году я отдыхала в доме отдыха ЦИК СССР, там же отдыхали сотрудницы библиотеки ЦИК Синелобова и Буркова. Синелобова узнала, что я работаю у тов. Сталина, спросила у меня о смерти Надежды Сергеевны. Я ей сказала, что она умерла от сердца одновременно с приступом аппендицита. Больше у меня никакого об этом разговора не было».

В 1935 году, когда начались репрессии, брат Синелобовой, работавший в комендатуре Кремля, был расстрелян. Арестовали и Синелобову.

«Синелобов был в квартире тов. Сталина, когда умерла Надежда Сергеевна, – пишет Корчагина. – Он был уполномоченным коменданта Кремля… Когда их арестовали, как я узнала во время следствия, Синелобова на меня показала, что я ей сказала, что причиной смерти Надежды Сергеевны был тов. Сталин и что он-де ее застрелил… Я никак не могла, да и невозможно придумать такой гнусной лжи на дорогого мне и всем, кому он открыл путь к светлой жизни, человека! Я хорошо знаю, что даже вы, тов. Калинин, знаете, что тов. Сталин был в этот вечер с тов. Молотовым за городом на даче. Я в квартире тов. Сталина в это время не была. Наша квартирная работа была в другом корпусе, но нам звонили с дачи товарищи и спрашивали: «Что у вас там случилось? Позвонили из Кремля и вызвали тов. Сталина домой, и он очень спешил, быстро уехал и… совсем рано…» Когда я пришла в 9 утра на работу, то вижу: все расстроены, но нам, работницам, ничего не говорили, пока не привезли гроб и цветы, тогда нам сказали, что умерла Надежда Сергеевна. Они не говорили нам, чтобы мы не подняли рев и не действовали на других. Вот мое верное доказательство в ее естественной смерти… 29 марта 1935 года пришли ко мне два товарища в куртках. Думала: на работу, а привезли меня на Лубянку. На допросе я все рассказала, как и вам, на меня кричали: «Брешет, у нее глаза, как у воровки». И много сказали оскорбительных слов… Я прочла протокол, но подписывать не могла, потому что в нем было не то, что я говорила, а когда я стала возражать, то на меня так закричали, а один из товарищей подошел и молча положил руку на мое плечо и закричал: «Хуже будет!» Я настолько перепугалась, что все подписала».