Эдвард Радзинский - Триллер в век мушкетеров. Железная маска

Выставив охрану у комнаты и вокруг гостиницы, железный гасконец поскакал в мэрию. Здесь он арестовал городского консула, отдавшего распоряжение требовать пропуска. И сам отвез в городскую тюрьму. Это возымело нужное действие.

Когда он вернулся, мушкетеры были заботливо размещены в гостинице и еда и вино для них были приготовлены в обеденной зале. Сам гасконец поместился в комнате вместе с Фуке и ночью привычно бодрствовал.

Фуке заснул тотчас каким-то безмятежным сном.

16 января вдали показался Пиньероль. Городок был окружен крепостными стенами. Несколько тюремных башен высились над городской стеной. Рядом с башнями выглядывали из-за стены высокая колокольня городского храма и покрытые веселенькой красной черепицей крыши домов.

Когда подъехали ближе, стала видна и вторая стена, окружавшая сердце городка, – те самые высокие тюремные башни.

У ворот Пиньероля д’Артаньяна поджидал отправленный им ранее шевалье Сен-Мар, так недавно лихо гарцевавший в роте мушкетеров. Теперь указом короля он был назначен комендантом Пиньероля.

Они обнялись. Гасконец конечно же испытывал угрызения совести. Хотя даже он не догадывался, что сделал несчастного Сен-Мара тюремщиком до конца его жизни.

Впрочем, все угрызения совести заглушала буйная радость, что сам он наконец-то освободился. Сен-Мар, не знавший, что его ожидает, тоже был счастлив! Для небогатого мушкетера без связей такое назначение было большим повышением по службе, воистину нежданным подарком судьбы. К тому же он расплатился с большими долгами. Их взяла на себя королевская казна. Конфисковав состояние Фуке, король был щедр к его тюремщикам.

Разместив Фуке в камере, оба мушкетера уединились в огромном кабинете начальника тюрьмы – готической зале со сводами. Здесь, наедине, д’Артаньян прочел Сен-Мару секретные инструкции короля. Инструкции были жесткие. «Его Величество предписывает вам: никто, кроме вас и назначенного вами слуги, не может переступить порог камеры осужденного. Ему запрещено общаться, устно или письменно, с кем бы то ни было. У него не должно быть ни бумаги, ни перьев, ни чернил. У него не должно быть в камере более одной книги для чтения, которую ежедневно следует проверять – каждый листочек – до и после чтения. Ему разрешено молиться Богу во время мессы и просить у Господа прощения за свои ужасные грехи. Но даже молитвы он должен возносить не в тюремной часовне, не в присутствии людей, но в особой комнате, примыкающей к его камере. Король надеется на вашу осторожность и предусмотрительность, на то, что вы будете неукоснительно следовать примеру вашего начальника г-на д’Артаньяна, который умело охранял заключенного и передает его вам целым и невредимым… Сообщать дальнейшие мои распоряжения вам будет мой военный министр. Людовик».

Д’Артаньян пару недель оставался в Пиньероле, где его торжественно принимали отцы города. Он впервые за пять лет наслаждался свободой, ему не надо было жить в камере рядом с Фуке. Городское начальство предоставило ему великолепный дом.

Вечерами его видели в трактире, ночью к его дому подъезжала карета местной веселой красотки вдовы… утаим ее имя, продолжая заботиться о чести дам былых времен. Развлекались и его мушкетеры, разобрав городских дам.

Но дни заботливый д’Артаньян проводил в пиньерольской тюрьме. Он потребовал ремонта тюремных ворот и сам участвовал в их укреплении. Камера, предназначенная Фуке, была просторна, но стены отсырели. Д’Артаньян распорядился закрыть холодные каменные стены гобеленами.

Еще находясь в Пиньероле, он вновь постарался, чтобы его заботы о суперинтенданте стали известны друзьям Фуке.

И вскоре г-жа де Севинье писала:

«Я надеюсь, что наш дорогой друг уже прибыл, но точных известий у меня нет. Известно только, что г-н д’Артаньян по-прежнему вел себя очень обходительно, снабдил его всеми необходимыми теплыми мехами для того, чтобы без неудобств перебраться через горы. Я узнала также, что он сообщил г-ну Фуке, что тому не следует падать духом и нужно мужаться, что все будет хорошо».

Гасконец совершил невозможное: своим жестким и гуманным обращением вызвал признательность беспощадного врага Фуке – короля и одновременно сторонников и друзей Фуке.

«Сообщаю вам, – написал ему в Пиньероль военный министр, – что Его Величество совершенно удовлетворен всеми вашими действиями, совершенными за время поездки».

За время пребывания в Пиньероле гасконец сумел научить своим принципам и Сен-Мара. Уже вскоре г-жа де Севинье напишет:

«Сен-Мар, к счастью, – это новый д’Артаньян, который верен королю, но человечен в обращении с тем, кого ему приходится держать под стражей».

Минули волшебные две недели, и д’Артаньян приготовился в обратный путь в Париж.

В день отъезда он зашел проститься с Фуке. Тот читал Библию – единственную книгу, которую разрешил ему иметь король, заботливо проверенную Сен-Маром.

Они обнялись. Фуке сказал:

– Поблагодарите Его Величество за разрешение иметь в камере одну книгу. Несмотря на молодой возраст, государь мудро понял: этого вполне достаточно. Ибо, слава Господу, есть такая книга, которая одна заменяет все остальные, созданные людьми. И там есть слова о будущем, которые я хотел бы передать через вас Его Величеству: «Пили, ели, женились, рожали детей… А потом пришел Потоп и погубил всех».

Д’Артаньян слова эти не передал, но они засели в его памяти и долго мучили.

Знатные горожане сделали старому мушкетеру прощальный подарок в виде огромного количества дорогой дичи, которой славится Тоскана, – каплунов, бекасов, фазанов и так далее. Но главное – множества бутылок превосходного тосканского вина. На обратной дороге д’Артаньян щедро угощал своих верных мушкетеров.

Без приключений гасконец приехал в Париж.

В Париже наш гасконец наконец-то смог обнять жену, которая уже чувствовала себя вдовой. За годы, которые он провел тюремщиком, а скорее – еще одним заключенным, король отблагодарил верного мушкетера. Мечта, с которой молодой гасконец когда-то приехал в Париж, сбылась. Д’Артаньян стал капитаном королевских мушкетеров.

Он сумеет сделать роту образцовой. В ней считали за честь начинать свою службу молодые французские дворяне.

Жизнь Фуке в Пиньероле была самой размеренной. Он читал одну книгу. Потом его выводили на прогулку. Он гулял всегда в сопровождении Сен-Мара… Иногда в этот же час гуляли и другие заключенные, но общаться с ними ему было запрещено.

Камера у бывшего олигарха была просторная, заботами д’Артаньяна ее стены завесили гобеленами. Фуке, как вы помните, запретили взять с собой своих слуг. Прислуживал ему назначенный Сен-Маром некий Ла Ривьер. Фуке отлично понимал, что этот Ла Ривьер был еще одним надзирателем короля – слугой-осведомителем. Ла Ривьер поместился в камере рядом с камерой Фуке. Сначала Фуке не хотел принимать его услуги, но потом, по совету д’Артаньяна, согласился.