Кен Фоллетт - Мир без конца

— Пятьдесят фунтов от Бетти Бакстер, восемьдесят — от Дика Пивовара, семьдесят моих, и еще по десять фунтов дали остальные.

— Я не знал, что наши горожане так богаты. — В глазах Годвина вспыхнули одновременно испуг и зависть. — Как милостив Бог.

— Вознаграждающий людей за тяжелый труд в течение всей жизни.

— Без сомнения.

— Поэтому я и обещал, что деньги им вернут. Когда мост будет построен, мостовщина пойдет приходской гильдии в счет уплаты заема. Но кто будет сидеть у моста и собирать деньги? Мне кажется, это должен быть представитель гильдии.

— Я никогда не давал на это согласия.

— Знаю, поэтому и заговорил об этом.

— Хочу сказать, что никогда не давал согласия на то, что мостовщина пойдет гильдии.

— Что?

Керис изумленно уставилась на брата. Он же согласился, что он такое несет? Сам говорил об этом ей, Эдмунду, уверял, что брат Томас…

— Ты же обещал, что брат Томас построит мост, если его изберут аббатом, — возмутилась девушка. — Затем Лэнгли снял свою кандидатуру, кандидатом стал ты, и мы полагали…

— Вы полагали, — повторил Годвин со злорадной улыбкой.

Суконщик с трудом сдерживался.

— Это нечестно, Годвин! — глухо бросил он. — Ты прекрасно знал, о чем идет речь!

— Я ничего не знал, а называть меня следует «отец-настоятель».

Эдмунд повысил голос:

— Тогда мы вернулись туда же, где топтались и три месяца назад, когда аббатом был Антоний! Только теперь вместо плохого моста у нас не будет вообще никакого. Неужели ты надеешься построить его бесплатно? Горожане могут одолжить свои сбережения аббатству под залог мостовщины, но просто так денег не дадут… отец-настоятель.

— Тогда им придется обойтись без моста. Я только что стал аббатом. И вы предлагаете мне начать с уступки права, принадлежавшего моему аббатству сотни лет?

— Но ведь временно! — взорвался Эдмунд. — А если ты не сделаешь этого, никто вообще ничего не получит, потому что никакого треклятого моста не будет!

Керис пришла в бешенство, но укусила себя за язык и попыталась понять ход мыслей Годвина. Он явно намерен отплатить за вчерашнее, но следует ли понимать его слова буквально?

— Чего ты хочешь? — спросила девушка.

Эдмунд удивился вопросу, но ничего не сказал: он потому и брал Керис на встречи, что дочь очень часто подмечала то, что он пропускал, и задавала вопросы, которые не приходили ему в голову.

— Я тебя не понимаю, — ответил аббат.

— Ты застал нас врасплох. Мы совершенно не были к этому готовы. Ладно. Получается, мы кое на что рассчитывали, а ты не даешь на это разрешения. Но зачем? С какой целью? Просто выставить нас дураками?

— Вы просили об этой встрече, не я.

Эдмунд не выдержал:

— Как ты разговариваешь с дядей и двоюродной сестрой?!

— Погоди, папа, — попросила Керис. Новоявленный аббат наверняка что-то задумал, этого нельзя допустить. «Хорошо, — решила она, — попробую догадаться». — Дай мне подумать.

Годвин хочет построить мост, должен хотеть, все остальное бессмысленно. Все эти разговоры о лишении аббатства исконного права — пустые слова, цветистая риторика, которой обучаются все студенты Оксфорда. Может, он хочет, чтобы Эдмунд согласился на мост Элфрика? Вряд ли. Брат, конечно, оскорблен, что олдермен через его голову обратился к горожанам, но должен же он понимать, что Мерфин почти за те же деньги предлагает мост вдвое лучше. Тогда что? Надеется выжать побольше денег?

Керис пришла к выводу, что Годвин внимательно изучил приходо-расходные книги аббатства. Много лет, ничем не рискуя, он критиковал бездарного Антония, и вот теперь все ждут, что новый настоятель наконец одолеет трудности. А одолеть их, вероятно, оказалось не так просто, как предполагалось вначале. Может, глава братии переоценил свои способности и, придя в отчаяние, собрался заполучить и мост, и мостовщину? На что же он рассчитывает?

— На каких условиях ты изменил бы свое решение?

— Постройте мост и оставьте мостовщину аббатству, — тут же ответил монах.

Ну конечно, так и есть. «Да, Годвин, ты всегда был подловат», — подумала Керис. Вдруг ее осенило, и девушка задала еще один вопрос:

— О какой сумме мы вообще говорим?

Аббат подозрительно посмотрел на сестру:

— Ты это к чему?

Эдмунд пожал плечами:

— Ее легко подсчитать. Кроме жителей города, которые не обязаны платить мостовщину, каждый рыночный день его пересекает около сотни людей, а с телег берут по два пенса. Сейчас меньше, конечно, — паром не сравнить с мостом.

— Скажем, сто двадцать пенни в неделю, или десять шиллингов, это двадцать шесть фунтов в год, — подсчитала Суконщица.

— Затем за неделю ярмарки около тысячи в первый день и еще двести каждый последующий, — продолжал Эдмунд.

— Это две тысячи двести плюс повозки — значит, две тысячи четыреста пенни, то есть десять фунтов. Всего тридцать шесть фунтов в год. — Керис посмотрела на Годвина. — Правильно?

— Да, — мрачно согласился он.

— Значит, ты хочешь тридцать шесть фунтов в год.

— Да.

— Это невозможно! — возмутился Эдмунд.

— Ну почему же, — возразила Суконщица. — Предположим, аббатство отдает мост внаем приходской гильдии… Плюс по акру земли по обе стороны и остров в середине, за тридцать шесть фунтов в год, навечно. — Когда мост будет построен, эти земли станут бесценными, подумала девушка. — Это то, что вы хотите получить, отец-настоятель?

— Да.

Годвин, несомненно, думал, что выторговывает тридцать шесть фунтов в год за бросовую землю. Аббат и представления не имел, какие деньги можно будет потом зарабатывать, сдавая внаем участки возле моста. Хуже всех торгуется тот, кто считает себя умным, подумала Керис. Эдмунд нахмурился:

— Но как гильдия вернет заем, выданный на постройку моста?

— Мост Мерфина будет пересекать гораздо большее количество людей и повозок. Гильдия выплачивает аббатству тридцать шесть фунтов, а все остальное остается ей. Построим таверны, конюшни, трактиры. Они будут приносить доход, а мы наложим на них высокую арендную плату.

— Не знаю, — продолжал хмуриться олдермен. — По-моему, это рискованно.

На секунду Керис разозлилась на отца. Она придумала такую отличную штуку, как же он не видит! Но быстро поняла, что это блеф. Глаза старосты гильдии загорелись так, что он даже не мог этого скрыть. Суконщик одобрил план, но не хотел, чтобы Годвин заметил, как ему не терпится приступить к его осуществлению. Торговец не обнаруживал своей реакции из опасения, что аббат попытается выговорить лучшие условия. На эту уловку отец с дочерью пускались и прежде, торгуясь о цене на шерсть. Разгадав намерения родителя, Керис подыграла ему, сделав вид, что разделяет сомнения.

— Да, конечно, риск немалый, — мрачно пробормотала она. — Можно все потерять. Но у нас ведь нет выбора. Мы прижаты к стене. Не построим мост — вылетим из торговли.