Александр Тамоников - Белый царь – Иван Грозный. Книга 2

Князь Ургин спросил:

– И что ты теперь намерен делать с вельможами, получившими письма?

– Кроме этих посланий, нет никаких доказательств тайных отношений бояр с королем. Я не имею никаких оснований для обвинения их в измене. Единственное, что я сделаю, так это потребую от каждого из них дать резкий отрицательный ответ Сигизмунду. Мы продолжим подготовку к войне. Если позже что-либо выяснится, то тогда и будем решать, что делать. Уверен, что Сигизмунд ждет от меня жестокости в отношении бояр. Не дождется. Под его дудку никто плясать не собирается.

– Когда думаешь начать поход, государь? – поинтересовался Ургин и тут же улыбнулся. – Или это строгая государственная тайна?

– Разве начало такого действия утаишь? В сентябре и пойдем. Кстати, Дмитрий, не желаешь ли стать моим советником в походе, покуда сын твой Алексей будет ловить собаку Кудеяра?

– Как в добрые старые времена? Что ж, коли зовешь, не откажусь. Мне на Москве делать нечего, в Благом тоже. Разомну косточки.

– Ну и хорошо. Рад был встретиться с вами, а теперь простите, меня ждут дела. Да и у митрополита их невпроворот. Да, владыка, а что там против тебя имеет архиепископ Пимен?

– Зависть. Новгородский владыка давно желает возглавить Русскую православную церковь, да вот не получается у него.

– У вас тоже свои распри.

– К сожалению, ересь проникла и в святую церковь, уродует ее светлый образ. Пимен не хочет понять, что своей завистью губит не только собственную душу.

– Так отстрани его от должности.

– Невозможно. Пока, по крайней мере. У Пимена тоже есть свои сторонники. Но ничего, Господь не допустит несправедливости.

– Смотри, Филипп, как бы интриги Пимена не обернулись против тебя серьезными последствиями.

– На все воля Божья.

Митрополит и Ургин покинули царя.

Иван Грозный приказал слугам вызвать Скуратова.

Малюта явился быстро.

– Звал, государь?

– Что по Козлову?

– Молчит, собака. Но мы с ним еще серьезно не говорили. Так, прижгли слегка пятки для острастки.

– Ты вот что, Малюта, с пытками не усердствуй. Больше говори с ним. Обещай, скажет всю правду, избежит наказания. Царь, мол, простит и отпустит. Этот Козлов нужен нам. Молчит сейчас, глядишь, потом заговорит.

– А как же твой приказ допросить и казнить?

– Казнь отменяю. С пытками полегче. Ему надо дать время осознать и свою вину, и ее последствия. Пусть сидит в темнице и страшится смерти. Казнить холопа мы всегда успеем. Нам нужна не его смерть, а все то, что он хранит в памяти.

– Понял, государь.

– Приставь к нему человека, чтобы беседы с ним вел. Похожего на него. У тебя всяких полно.

Скуратов довольно улыбнулся.

– Что правда, то правда, государь!

– Ступай, Малюта, и помни, за Козлова головой отвечаешь.

– Эх, государь, если бы ты хоть раз спросил с меня за упущения! Мне одной головы не хватило бы.

Не напрасно Иван Грозный принял решение о тщательной и продуманной работе с посланцем короля Сигизмунда. Чуть позже Козлов заговорил. Он действительно осознал свое незавидное положение и понадеялся на милость царя. Его показания во многом предопределили судьбу боярского заговора 1567 года.

А пока царь повел войска к западной границе. В Твери к ним присоединилась рать князя Старицкого. Государь держал слово, несмотря ни на что, по-прежнему относился к двоюродному брату строго по чину.

Князю Ивану Федоровичу Мстиславскому он приказал двигаться к Великим Лукам. Там планировался сбор всех русских войск, имевших целью захват замков на подступах к Риге.

Но уже в самом начале похода стали проявляться проблемы с управлением, несвойственные русской армии, имевшей на то время богатейший боевой опыт. Ивану Грозному донесли о том, что орудия и боеприпасы к ним значительно отстали на марше. При этом сам Казарин Дубровский, отвечавший за обозы, продолжал оставаться на своем московском подворье.

Узнав об этом, царь вызвал к себе Малюту Скуратова.

Опричник тут же появился в шатре, поставленном на время большого привала.

– Да, государь?

Иван Грозный отдал приказ:

– Срочно возвращайся в Москву, найди там Дубровского, передай мое повеление срочно наладить продвижение обозов с пушками, а самого дьяка с его людьми доставь ко мне.

Скуратов поклонился.

– Слушаюсь, государь. Позволь сказать?..

– Говори!

– По моим данным, Казарин Дубровский намеренно срывает перевозку пушек и боеприпасов. Этот прощелыга и вор, подкупленный боярами, не отдал распоряжения везти орудия на телегах, как это было всегда. Думаю, он сделал это по указке Федорова-Челяднина. Казарин Дубровский пьянствует на своем подворье вместе с бывшими новгородскими дьяками. Это Румянцев, Безносов, Бунков и другие. С ними и родственники Дубровского.

– Вот как? Насколько достоверны твои сведения?

– Так измена налицо. Еще никогда не было такого расстройства службы.

– Тогда так! Обеспечь мне порядок перемещения обозов, чтобы они в ближайшее время подошли к войску. Дубровского же отстранить от руководства. Позже мы разберемся с ним.

– Да он вместе со своими новгородцами сбежит, государь, – воскликнул Скуратов.

– Мне сейчас надо восстановить порядок в войсках.

В разговор вступил князь Ургин, находившийся в шатре:

– Одно другому не мешает, государь. Обозы Скуратов подгонит, обеспечит ускоренное продвижение. Дубровского же надо брать немедля да разузнать, правда ли то, что он выполняет команды боярина Федорова. Ведь если выяснится, что так оно и есть, то тебе многое придется менять.

– Ты прав, Дмитрий. – Царь повернулся к Скуратову. – Орудия и боеприпасы должны подойти к войскам. Казарина Дубровского и дьяков новгородских арестовать и доставить сюда. Хотя нет, в войсках мне не до них будет. Оставить саботажников на Москве, посадить в темницу до разбирательства. У Дубровского выяснить, связан ли он с конюшим Федоровым или нет. Это у тебя время много не займет.

– Позволь вопрос, государь.

– Что еще?

– Как быть, если люди Дубровского окажут сопротивление при аресте?

– Рубить их всех! Кроме дьяка Казарина. Того взять живым в любом случае и отправить в темницу. Но главное, Малюта, это восстановить порядок в войсках. Понял?

– Понял, государь.

– Выполняй немедля.

– Слушаюсь. – Скуратов вышел из шатра.

Иван Васильевич взглянул на Ургина.

– Что скажешь, князь?

– Так я уже высказал свое мнение.

– Значит, измена?

– Скорее всего.

– И ты веришь, что все это мог затеять Федоров-Челяднин?

Ургин пожал плечами:

– Правду, государь, может выяснить одно лишь непредвзятое следствие. Но уж слишком часто этот конюший стал светиться в темных делах. А вместе с ним и высокопоставленные вельможи. Я имею в виду князей Бельского, Мстиславского и Воротынского. Может, Сигизмунд действительно хочет заставить тебя незаслуженно покарать их?