Пенни Винченци - Наперекор судьбе

– Огромное большинство девушек поступили бы иначе. Постарались бы убедить себя, что им действительно нравится этот мужчина, а потом с легкостью бросили бы его, найдя кого-нибудь получше.

Абби очень ценила честность… в других.

– И где же ты теперь будешь жить? – с грустью спросила Барти. – Я буду по тебе скучать.

– В Клэпхеме. Это недалеко от новой школы и всего остального. Я ведь тоже буду по тебе скучать. Но ты обязательно должна меня навещать. В любое время. В доме достаточно места. Ты всегда сможешь остаться на ночь.

– Да, – сказала Барти. – Да. С удовольствием. Спасибо.

Позже, лежа в кровати, она чувствовала непонятное беспокойство. Причина была не только в переезде Абби. С ней самой творилось что-то непонятное. И ощущения были какими-то иными. Что же это такое? Что?

Возможно, на нее подействовала скрытность Абби. Похоже, все слова подруги имели лишь одну цель: запутать Барти, отвлечь от мыслей об истинных причинах переезда. И о том, как на самом деле куплен дом в Клэпхеме. Но зачем? Почему бы просто не сказать ей правду?

Барти вздохнула. Скверно ей было сейчас. И не потому, что все шло плохо. Но все шло как-то неправильно. Совсем неправильно.

На следующий же день после объяснения Джайлза в любви Барти спросила, не может ли она некоторое время поработать в Париже или Нью-Йорке. Ей это казалось хорошей идеей и разумным решением. Однако получила отказ. В обоих городах работы для нее не было. Литтоны не могли и не собирались навязывать Барти ни французам, ни американцам. Ведь это ее желание не более чем каприз и не имеет под собой никаких оснований. Оливер ей так и сказал, и голос его звучал почти сурово. Барти была в смятении. Ей по-прежнему приходилось видеть Джайлза, ежедневно, а то и ежечасно обсуждать с ним какие-то текущие дела. Они встречались и за столом в доме Литтонов. Разве она могла отказаться и не прийти? Когда-то Джайлз был для нее единственной отдушиной на этих скучных сборищах. Но теперь… Барти просто шокировало это его внезапное признание, этот выплеск откровенности. Она неоднократно спрашивала себя: может, она сама во всем виновата? Может, она сама побуждала его к этому признанию? Барти часами напролет анализировала свое поведение. Похоже, ее подтрунивания, поддразнивания, чисто сестринские поцелуи он воспринимал совсем по-другому. Похоже, приглашение к ней домой он тоже расценивал не просто как возможность посидеть и поболтать. Добавить к этому приглашения на ланч и на ужин, которые она охотно принимала. Наконец, даже ее привычка брать его за руку, когда они гуляли. Все это могло истолковываться Джайлзом совсем не так. Наверное, он утвердился в мысли, что она испытывает к нему более сильные чувства, чем на самом деле.

Если догадки верны, получается, теперь она платит чудовищную цену за свое легкомыслие. Джайлз на нее почти не смотрел. Он практически не разговаривал с нею, а если и говорил, то сугубо официальным тоном. Джайлз настолько стремился везде и всюду избегать ее, что персонал издательства явно это видел и недоумевал о причинах.

В этой истории только Селия и Оливер не замечали очевидного и ошибочно предполагали, что Барти и Джайлз, должно быть, просто поссорились.

Барти была потрясена скоростью, с какой Джайлз объявил о своей помолвке с Хеленой. Вскоре он заявил, что любит эту девушку и намерен на ней жениться. Новое известие уже не столько потрясло, сколько опечалило Барти: Джайлз торопился жениться на той, которую вряд ли по-настоящему любил. Хелена служила ему болеутоляющим средством для него самого и плеткой, чтобы отхлестать Барти. Это было глупо и неправильно.

Но Барти была бессильна что-либо сделать. Ей приходилось улыбаться и притворяться, целовать Хелену во время помолвки, говорить, что она с радостью станет подружкой невесты. И ни словом, ни жестом не показывать своего согласия с мнением близняшек об ужасной ошибке, совершаемой Джайлзом.

Поведение самой Хелены не вызывало у Барти нареканий. Хелена была серьезной, целеустремленной девушкой и вполне искренне любила Джайлза. Но в то же время она отличалась невероятным эгоцентризмом и качеством, которое иначе как обидчивостью не назовешь. Возможно, самой заметной чертой ее характера была необычайная преданность семье, куда ей предстояло войти невесткой. Однако Хелена совершенно не обладала чувством юмора, и разговор с нею особого удовольствия не доставлял.

Барти она поначалу даже понравилась. Более того, Барти была склонна принять сторону Хелены, но достаточно скоро поняла, что это невозможно. Причина крылась не только в том, что Хелена изменила свое отношение к ней, хотя и в этом тоже. После недолгих чрезмерных восторгов в адрес Барти Хелена начала относиться к ней почти что снисходительно.

Частые приглашения домой к будущим супругам прекратились. Наверняка Джайлз почувствовал такое же облегчение, как и сама Барти. Прекратилось и энергичное стремление Хелены сделать Барти своей подругой. Хелена уже не восхищалась ни Барти, ни ее успехами и больше не пыталась привлечь ее на свою сторону, сделав членом «антилиттоновской» коалиции. Да и Джайлз вовсе не выглядел счастливым женихом. Вид у него был мрачным и угрюмым, особенно по утрам. На собраниях Джайлз держался настороженно, готовый защищаться. Он словно перестал воспринимать идеи и предложения и все враждебнее относился к малейшей критике в свой адрес, причем не только со стороны Селии, но и Оливера тоже.

Все это немало осложняло Барти жизнь. Радоваться тут было нечему.

Хелена с нетерпением ждала возвращения Джайлза. Ей хотелось, чтобы сегодня он поскорее вернулся с работы в их уютный домик на Уолтон-стрит. У нее есть для него такая удивительная новость. Такая исключительно удивительная, потрясающая новость. Она была необычайно счастлива. Наконец…

В самом начале она даже боялась поверить в свое счастье. Конечно, она обрадовалась предложению Джайлза, обрадовалась, что он любит ее не меньше, чем она его. Она радовалась всем последующим ритуалам: церемонии помолвки, выбору колец, объявлению ее и его родителям о намерении пожениться, сообщениям в газете, поздравительным письмам. И все же это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Обед в семье Литтон стоил Хелене некоторого нервного напряжения. Леди Селию она нашла устрашающей, а близняшек – утомительными. Хелену особенно раздражало, что Джайлз, будто маленький, до сих пор благоговеет перед матерью. А вот Оливер ей очень понравился: такой добрый, мягкий. К ее удивлению, ей понравился и Бой Уорвик, хотя она не одобряла мужчин такого типа. А какой милый и умный мальчик этот Кит. Барти была просто очаровательна. Хелена чувствовала во всем этом некую странность. Прежде всего, относительно Барти. А тут еще слова ее матери, похожие на иссушающий ветер: