Александр Тамоников - Белый царь – Иван Грозный. Книга 1

К смертельно раненному Тимофееву бросился Андрей Молчун. Он вытащил из груди товарища копье и склонился над ним.

– Гриша! Живой?

Тимофеев открыл глаза.

– Где татары?

– Пошли вон из села. Мы выстояли, Гриша. Ты крепись, ребята уже побежали за знахарками.

– Пустое все это, Андрюша! Не жить мне. Чую, что смерть рядом, дышит холодом в душу.

– Перестань! – На глазах Молчуна выступили скупые мужские слезы. – Погоди помирать-то, Гриша! Бог милостив, оклемаешься.

– Нет, Андрюша. Да ты не плачь. – Григорию все труднее становилось говорить. – Чего как девка какая? Помирать все одно когда-нибудь пришлось бы. Так лучше в бою, чем немощным стариком на лавке. На то я и воин. Князю Ургину передай, прощения у него прошу, сделал все, что только мог. И у всех людей прощения прошу. Ухожу с радостью. Ведь там, на небесах, увижу и отца с матушкой, и сестрицу с племяшкой. Андрей, тяжко мне, жжет все внутри. Ты дал бы водицы испить.

– Так это сейчас, мигом!

Молчун повернулся, увидел сельчанина, стоявшего чуть в стороне.

– Митяй, принеси воды, быстро!

– Ага!

Митяй убежал.

– Сейчас, Гриша!.. – Молчун обернулся к товарищу, но тот был уже мертв.

Его лицо просветлело, под усами появилась улыбка. Взор, устремленный в небо, был спокойным. Молчун сглотнул ком, выступивший в горле, прикрыл веки Григория.

Он снял шлем, тряхнул седыми вихрами и сказал:

– Прощай, Гриша. Мы всегда будем тебя помнить и молиться за твою светлую душу.

Подбежал ополченец с крынкой студеной воды.

– Вот, Андрей, я принес.

– Не надо уже. Помер Григорий Тимофеев.

– Эх, беда-то какая! Хороший был мужик, такой, каких мало. Один бился против своры басурман.

– Ты, Митька, передай всем, пусть бабы выходят из подвалов, собирают погибших, раненых, оказывают помощь, кому нужно. Тем из ополчения, кто уцелел, сбор здесь, возле тела Григория!

– Понял. Я бегом!

– Давай, Митяй, родной!

Бабы вышли из укрытий, тут же заголосили, но вскоре смолкли и принялись за работу вместе с подростками и девицами постарше. Иногда кто-то из них находил своего отца или мужа. Тогда над Благим разносился крик, полный отчаяния и боли.

Князь Дмитрий Ургин видел, что в селе идет бой, и приказал дружине подстегнуть коней. Он понимал, что татары заметят его и тут же пустятся в бегство. Чтобы не дать им оторваться на приличное расстояние, Ургин повелел развернуть дружину в линию и держать направление на западную околицу села.

Десятник Гордей Степанов, несшийся на коне рядом с Дмитрием, крикнул ему:

– Князь, а не разойтись ли нам на два отряда? Тогда мы перекроем татарам путь на востоке у леса.

– Нет, Гордей! За селом река широкая, а лед сейчас слабый. За изгибом русла берега крутые, быстро по ним не подняться. Идем следом за татарами.

Конница князя Ургина промчалась мимо села. В это же время уцелевшие всадники Баранчея вошли на просеку, по которой пролегала дорога к Шепотней переправе. Русские постепенно сокращали расстояние до противника и застигли бы его в лесу, но Ургин помнил о договоренности с Головиным и не допустил этого. Он попридержал ратников, жаждавших мести. Они не понимали, почему князь так делает, но привыкли во всем доверять ему и подчинялись беспрекословно.

Между тем конница Баранчея прошла лес и выскочила в поле. Мурза поднял над головой саблю и стал вращать ею. Это был знак отряду Али Сафара приготовиться к атаке. Но вместо его людей в поле с трех сторон появились всадники княжича Головина. С тыла зажала татар дружина князя Ургина.

Сеча была недолгой. На этот раз русские дружины имели полное превосходство над противником. В считаные минуты они порубили татар. Ургин и Головин встретились на поле битвы.

Княжич придержал коня.

– Удался-таки маневр, Дмитрий Михайлович!

– Удался, Михайло. А что это за черная куча да табун коней у переправы?

– Засадный отряд, который ждал твою дружину. Или забыл тактику басурман? На него вытягивал тебя мурза Баранчей, потерпевший поражение в Благом. Мои ребята с ходу побили тех татар да сами заняли их место. Баранчей попал в свой же капкан.

– Откуда, Михайло, знаешь, что на Благое напала орда мурзы Баранчея?

– Мы троих басурман пленили, они и рассказали о том. Тяжело пришлось в селе?

– Я в Благое не заходил. Его отстояли ополченцы, истребили больше половины татар.

– Доброе же у тебя ополчение. С сотней басурман ведет бой на равных!

Ургин вздохнул.

– Бой-то ополченцы выдержали, да, думаю, не без потерь.

– Глянь, сколько мы татар положили!.. К тому же о потерях в селе тебе пока доподлинно не известно.

– Не мог тот бой обойтись без большой крови.

Головин воскликнул:

– А это еще кого мои ребята тащат?

Ратники подвели к ним татарина в дорогих доспехах.

– Ты кто такой? Мурза Баранчей? – спросил княжич.

– Нет! Мурза погиб. Я его помощник Асаф Алей.

– Помощник, значит? Почему, Алей, вы пойти в набег решились, когда между Москвой и Казанью перемирие?

– Так повелел хан Курдай, а он с Сафа-Гиреем в ссоре.

Ургин с ненавистью взглянул на татарина.

– Что, поживиться решили? Старое вспомнить? Думали безнаказанно села разорять, грабить, людей убивать?

Алей склонил голову.

– Это не я решал.

Головин спросил Ургина:

– Что прикажешь с пленными делать, князь?

– Казнить, если не скажут, где лагерь Курдая и люди из разоренных сел!

– Те, кого мои пленили, этого не знают. Мы их хорошо допрашивали.

Ургин вонзил взгляд в Асафа Алея.

– Ты тоже не знаешь, собака?

– Я знаю, князь! Обещай сохранить мне жизнь, и я все скажу.

– Говори, пес, обещаю!

Помощник мурзы Баранчея залепетал:

– Лагерь хана отсюда верстах в двадцати. По переправе в лес и на юго-восток, в обход болота.

– Большое войско у Курдая?

– В лагере только сотня. Но могла подойти еще одна. Там же полоняне, сани с добром, обоз ханский. Это недалеко от торфяных болот. Я покажу дорогу.

Головин посмотрел на Ургина.

– Что делать будем, князь?

– Понятное дело, вызволять наших из полона да громить головорезов Курдая. Но без помощи нам это вряд ли удастся.

– Почему? Татары в лесу не воины.

– Ставку хана и лагерь надо атаковать сразу со всех сторон. Наших сил для этого мало.

– Что предлагаешь?

– Срочно послать гонца к царю с просьбой выделить еще пару сотен воинов.

– Покуда гонец доберется до царя, да тот отправит к нам войско, Курдай спокойно уйдет к границе.

Голос подал Алей:

– Курдай без отряда мурзы Баранчея никуда не пойдет.

– Почему?

– Мурза женат на любимой дочери хана.

Ургин проговорил:

– У нас, Михайло, нет другого выхода. – Он подозвал к себе сына. – Алексей, слушай меня. Возьмешь Смуглова и галопом в Москву. Там в Кремль, прямо к царю. Он тебя примет. Скажешь, мы разбили отряд татар у Благого, знаем, где остановились основные силы хана Курдая, напавшего на наши земли. У него в полоне много наших людей. Передашь, что мы с княжичем Головиным не сможем разбить орду Курдая. Скажешь, я прошу срочно направить к Шепотней переправе две сотни ратников. Ты меня понял, сын?