Луи Жаколио - Сердар

Кишная старался произнести эти слова погромче, чтобы их слышали в подвале.

– Через пять дней! – пробормотал браматма на языке, неизвестном другим пленникам. – Через пять дней тебя повесят, и на этот раз по-настоящему.

Странное сходство. – Кто этот человек? – Спасенные браматмой. – Необходимый отдых. – Трогательное признание. – Планы Сердара.

Звуки голоса Арджуны, говорившего на иностранном языке, глубоко взволновали Анандраена. Вот уже второй раз он встречался с браматмой и второй раз замечал странное сходство вождя с кем-то, кто был ему знаком, и сходство это производило на него сильное впечатление… Но как и тогда, на собрании джемедаров, так и теперь он отогнал от себя эти мысли, тем более что тогда среди собравшихся не было никого, кто был бы в состоянии помочь ему проверить себя.

Общество за два или три года до восстания, не желая привлекать лишнего внимания англичан, избегало назначать общие собрания, проводившиеся обычно каждый год. Поэтому никто не знал браматму настолько хорошо, чтобы сообщить Анандраену какие-нибудь сведения на этот счет…

И вот здесь, в темноте подвала, где зрение не играло никакой роли, слух подтвердил то же впечатление… Обращал на себя внимание этот иностранный язык, звуки которого были родственны тем, которые он слышал так часто… И мысли Анандраена полетели на крыльях фантазии… Но вот, когда шум шагов душителей замер в отдалении, браматма обратился к своим товарищам:

– Братья, – сказал он, – вы, вероятно, спрашиваете себя, куда это негодяй, продавшийся англичанам, запер нас? Вы слушали, не издав ни единой жалобы, как замазывали над нашей головой плиту, которую Кишная назвал нашим надгробным памятником, и мольбы ваши не порадовали сердце этого чудовища в человеческом облике!.. Вы мужественны и сильны, и я был прав, когда выбрал вас, чтобы спасти общество «Духов вод» и отомстить за Индию… А между тем вы думаете, вероятно, что жизнь ваша, которую вы заранее принесли в жертву, уже кончена. Да, человеческие кости под ногами говорят вам, что мы находимся в подвале дворца Омра, куда прежние властители бросали свои жертвы. Скелеты, оставшиеся от прежних узников, показывают, какая участь нас ждет. Скажите, кто из вас согласился бы спасти свою жизнь, изменив и древнему обществу, всегда защищавшему слабого от притеснителя, и изгнанному принцу, который там, в неведомом уголке Малабарского берега, хранит знамя независимости. Есть ли среди вас хоть один, который согласился бы отказаться от того и другого, чтобы вернуть себе свободу и выйти из этой могилы?

Единодушные восклицания протеста встретили слова браматмы.

– Нет! Нет! Скорее смерть, и пусть наши кости присоединятся к костям мучеников, покоящихся здесь! – сказал Анандраен от имени всех.

И в ту же минуту раздался общий крик, повторенный три раза:

– Да здравствует Нана Сахиб! Смерть англичанам! Да здравствует браматма!

Старый Анандраен, схвативший Арджуну за руку, судорожно сжимал ее, и вдруг, как бы пораженный какой-то внезапной мыслью, громко крикнул:

– Друзья, мы забыли благородного чужеземца, который отдал двадцать лет нашему делу. Если его здесь нет, чтобы руководить нами, то покажем по крайней мере, что он всегда занимает должное ему место в наших сердцах… Да здравствует Сердар!

Этот крик был повторен с энтузиазмом всеми присутствующими, однако Анандраен с удивлением заметил, что браматма на этот раз промолчал, и его рука вздрогнула, когда все закричали.

– Ради неба скажи, кто ты? – шепотом спросил Анандраен.

– Темнота мешает тебе узнать того, чью руку ты сжимаешь, мой дорогой Анандраен!.. Это я, Арджуна-Велладжа, сын Дхамара-Велладжи… я все время радуюсь счастливому случаю, что встретил тебя.

– И я счастлив, – отвечал начальник Велура, – ибо боги, желая, вероятно, увеличить мою привязанность к тебе, дали тебе черты и голос самого дорогого из моих друзей. Не будь лицо твое бронзового цвета, как у сыновей Страны лотоса, я подумал бы, что только очень важные причины не позволяют тебе открыться тому, кто любит тебя как своего сына.

– Боги посылают иногда сходство лиц тем, кто сходен сердцами, – отвечал Арджуна.

Анандраен вздохнул и замолчал.

– Друзья! – начал снова Арджуна, обращаясь ко всем. – Тхаг осмелился назвать нас убийцами за исполнение приговора над Уотсоном, который, покуривая сигару, спокойно присутствовал при избиении в Серампуре. Более двух тысяч человек пало под ударами его солдат, а в селении не осталось ни одного человека, который был бы в состоянии держать в руках оружие. Желая избежать мести красных мундиров, индийцы оставили дома детей, матерей и стариков, думая, что беззащитность и невинность отведут месть от них… Нет, никогда еще не было такого справедливого приговора, и исполнение его не было так законно!.. Теперь очередь сэра Лоренса… Более миллиона человек было хладнокровно убито по приказу этого тигра, жаждавшего крови, хотя борьба была уже прекращена… Он должен отправиться туда же, чтобы дать отчет Богу! Три раза мы предупреждали его, чтобы он остановил потоки крови, наводнившей всю Индию, но он не принял это к сведению… Бросим же Англии, как вызов, голову ее вице-короля! Вы спрашиваете, как я могу говорить такие слова, когда мы находимся во власти нашего жестокого врага? Изменник Кишная думал, что положил над нами надгробный памятник, когда замазывал цементом верхнюю плиту. Но это подземелье принадлежит к числу тех, в которых есть несколько потайных ходов. Некогда они служили палачам для того, чтобы проникать сюда и наслаждаться криками своих жертв или подслушивать тайны, которыми делились между собой мучимые голодом и жаждой… Следуйте за мной! Через несколько минут мы выйдем отсюда.

Несмотря на окружающую тьму, браматма твердым шагом направился в сторону, противоположную той, где падиал и Утсара нашли выход к вытяжному колодцу. Он нажал рукой часть стены, которая тотчас повернулась и открыла проход, куда через бойницу лился слабый свет, достаточный, однако, для того, чтобы идти по узкому коридорчику. Арджуна шел впереди и легко справлялся с разными механизмами, встречавшимися на его пути.

Достаточно было наблюдать его уверенность, чтобы понять, как подробно составлен был план потайных ходов, план, который браматмы передавали друг другу. Арджуна привел своих товарищей в большой круглый зал, устроенный во внутренней башне, скрытой стенами дворца. Зал этот, превосходно освещенный сверху, остался таким же, каким был во времена Дара-Адил-Шаха. Широкий диван шел вдоль всей стены зала. В середине находился большой стол из красного дерева, покрытого лаком. В стол на некотором расстоянии друг от друга были вделаны шахматные доски, состоявшие из белых и черных квадратиков – становая кость и черное дерево. Всех досок было девять, и все они расположены были таким образом, что за каждой могли сидеть два игрока.