Джеймс Боллард - Империя Солнца

Моторная джонка шла вдоль канала, и мотор стучал — как будто кулаками изнутри в деревянный корпус. Джим ясно видел тщательно отглаженные складки на брюках у старших китайских офицеров и их элегантные американские ботинки, высокие, со шнуровкой. Даже расположившиеся на нижней палубе взводы личной охраны были щедро — напоказ — увешаны оружием и рациями. На полубаке поперек палубы стоял черный «крайслер», лимузин, на антенне у которого трепетал личный вымпел гоминьдановского генерала.

На носу у джонки была установлена бронированная башенка с автоматической пушкой. Безо всякого предупреждения артиллеристы открыли по городу огонь. Трассеры свистели над головами у бегущих горожан и рвались, ударившись о крыши домов. По сигналу с мостика артиллеристы развернули орудие и перенесли огонь на маленький хуторок в нескольких сотнях ярдов к западу от города. Там, на пыльной дороге возле сгрудившихся в кучку одноэтажных домиков, уже рвались первые выпущенные с канонерок крупнокалиберные снаряды. Высадившаяся с деревянного лихтера рота гоминьдановцев рассыпалась по рисовым делянкам, охотясь на спасающихся бегством жителей.

Затем следующий залп при первом же попадании вызвал взрыв колоссальной мощности. Кучка глинобитных домиков, втянутая в огромное клубящееся облако, исчезла, рассыпавшись на мелкие обломки. На хуторе был спрятан склад боеприпасов, и теперь там вовсю рвались артиллерийские снаряды, выбрасывая высоко в воздух столбы порохового дыма. На ведущей к хутору дороге сотни горожан попадали среди разбросанных там и сям постельных скаток и узлов с одеждой, как будто этим людям вдруг пришла в голову мысль переночевать всем вместе посреди открытого поля.

Джим прижал руки ко рту и к носу, изо всех сил пытаясь не закричать. Он смотрел на расстилающуюся перед ним огненную долину, на затянутые дымом поля, подсвеченные вспышками орудийных залпов и заревом горящих у стен керамической фабрики домов. Печи для обжига и заводские трубы полыхали закатным солнцем так, будто кто-то вновь развел огонь в давно уже вышедших из строя топках и теперь станет топить их исключительно телами людей, упавших кто где, на собственных же огородах. Джим слушал мерный рокот уходящей вдоль по каналу джонки, ее злобное сердце, которое через весь Китай несло сюда этот дробный ритм смерти, пока безукоризненно чистые и выглаженные генералы на мостике прятали за биноклями глаза и высчитывали хитрую, как астрономия, баллистическую цифирь.

— Бейси… — Бандиты спешно оттягивались от железнодорожной линии. Капитан Сунг и его кули уже спустились с насыпи и рассаживались теперь по грузовикам. — Бейси, а может быть, вернемся лучше в Лунхуа?

— Обратно в лагерь? — Бывший стюард сощурился от оседающей сверху пыли. Его явно контузило взрывной волной от взлетевшего на воздух склада, и теперь он оглядывался на окружающий пейзаж так, как будто только что очнулся от долгого и тяжкого сна. — Ты хочешь вернуться обратно в лагерь, Джим?…

— Нам нужно постоянно быть начеку, да, Бейси? Когда придут американцы…

В первый раз Бейси не нашелся, что ему ответить. Он откинулся спиной на деревянные шпалы, а потом указал рукой на север и издал долгий торжествующий свист. В десяти милях от насыпи, по ту сторону от зловеще притихшего зеркала реки, рядом с офис-билдингами и отелями Шанхая заняли свое место подсвеченные солнцем мачты и палубные надстройки американского крейсера.

Всю ночь с другой стороны реки, из Путуна, доносились звуки артиллерийской канонады. Широкий черный столб дыма, шире, чем сама по себе территория, занятая горящими складами, лег на воду и бросил тень на берег возле Наньдао. Сидя на переднем сиденье припаркованного на высохшем иле у воды «бьюика», Джим смотрел, как вспыхивают на пыльном лобовом стекле всполохи далеких орудийных залпов. Звук у американских пушек, которые привезли с собой вошедшие в Шанхай националисты, был хриплый и влажный, как будто стволы у них были сплошь залиты водой. Вода, лишенная солнца, выбилась из сил, и прилив набегал на широкую отмель как-то уныло, словно бы нехотя. Очередная вспышка выхватила из полумрака длинный ствол стоящей за молом в Путуне гоминьдановской самоходки, зарябила у Джима на руках (он как раз положил их на руль «бьюика») и осветила высокую рубку выброшенной на мель в сотне ярдов от «бьюика» подводной лодки.

Джим увидел, как из дымного облака вырвался разведывательный самолет, вытянул за собой шлейф черной хмари и на ходу попытался стряхнуть ее с крыльев. С юго-запада заходило звено американских бомбардировщиков. Канонада тут же смолкла, и от противоположного берега отвалил усиленный мешками с песком торпедный катер, готовый подобрать любые сброшенные и отбившиеся от основной массы короба.

От Б-29 отделилась дюжина парашютов и быстро пошла к земле. В коробах теперь сбрасывали не «Спам», «Клим» и «Ридерз дайджест», а боеприпасы и взрывчатку для гоминьдановских войск. Батальон националистов с приданной артиллерией как раз добивал остатки вцепившегося зубами в руины разрушенных Путунских складов отряда коммунистов. Трупы солдат-коммунистов были сложены на моле штабелями, как дрова.

В наступившей вслед за прошедшими бомбардировщиками тишине Джим расслышал накатывающий волнами отдаленный грохот заградительного артиллерийского огня — со стороны Хуньджяо и сельских районов к западу от Шанхая. Вокруг города сомкнули кольцо, по меньшей мере, три националистические армии и теперь изо всех сил пытались перехватить друг у друга контроль над аэродромами, доками и железнодорожными линиями, а прежде всего над складами оставшегося от японцев оружия, вещевого и пищевого довольствия. С националистами то сотрудничали, то дрались остатки марионеточных армий, отряды перебежчиков, бывших гоминьдановцев, которых тоже прижали к морю, и разношерстные вооруженные формирования, созданные разного рода местными авторитетами, которые теперь пытались проложить себе дорогу обратно в Шанхай.

Десятки тысяч китайских крестьян катились на восток впереди этой кипящей волны — как пыль перед единым фронтом из метел десятка постоянно дерущихся между собой уборщиков. Колонны беженцев брели по проселкам, пытались укрыться в полях и разграбленных деревнях, а от предместий Шанхая их отгоняли передовые отряды гоминьдановских армий.

Именно этих беженцев, банд голодных кули, вооруженных ножами и мотыгами, Джим и боялся сильнее всех прочих. Бейси и его сотоварищи тоже всячески старались не попадаться им на глаза и оттого держались как можно ближе к любой закипающей схватке. На восточных окраинах Наньдао, между верфью и военно-морской авиабазой, расстилалась ничейная земля, сплошь доки, амбары и пустующие казармы, которые, с точки зрения нерегулярных гоминьдановских формирований и крестьян-беженцев, находились слишком близко от бушующих на той стороне реки, в Путуне, боев. Здесь, в лабиринте бетонных укреплений и бункеров, как раз и разбили лагерь Бейси и шестеро уцелевших членов шайки, у которых и осталось только что старенький довоенный «бьюик» и смутная надежда продать себя подороже какому-нибудь генералу-националисту.