Валерий Замыслов - Каин: Антигерой или герой нашего времени?

Естественно Иван их принимал, кормил и тотчас отсылал на заработки в село Мячково, что под Москвой и к Андроньевскому монастырю, где процветал кирпичный промысел (в Москве все больше строилось каменных домов) и где беднота могла хоть как-то прокормиться.

— А как дам знак — вернетесь ко мне, — говорил Каин.

… Воров пытали на дыбе на глазах Авелинки. Вот и здесь план Каина четко сработал: несчастная девушка не выдержала чудовищных истязаний, которым подвергались преступники и потеряла сознание.

Авелинку отлили водой, и когда к ней вернулась память, каты ей сказали:

— Мы из-за тебя, девка, останавливать пытки не будем. Глазей и слушай дальше, хо!

— Не могу смотреть на ваши зверства… Позовите Каина.

Каты сообщили о словах девки подьячему Донскому, а тот снарядил гонца к дому Каина. Иван, не мешкая, прибыл в Пыточную.

— Что ты мне хотела сказать, Авелинка?

Девушка сквозь слезы произнесла:

— Я знаю, что ты худой человек, но если избавишь меня от сего ужасного места, то я соглашусь выйти отсюда при одном условии, что я ни при каких обстоятельствах не стану твоей полюбовницей. Лучше приму смерть, чем лишусь девичьей чести.

«Наконец-то сломалась, наконец-то она будет моей».

С души Ивана будто камень свалился. Он взял девушку на руки и понес к выходу из Пыточной.

— Ты говоришь, Авелинка, глупости. Какая полюбовница? О том и речи не может быть. Зачем же я к твоим родителям приходил? Я беру тебя в жены, мы обвенчаемся в храме и заживем счастливой жизнью.

— Счастливой? Сердце не обманешь, Каин. Я всегда буду с тобой несчастлива.

— Ты забудешь об этих словах вскоре после свадьбы.

— Нет, Каин. Судьбу не обманешь.

Перед свадьбой вышла заминка. Батюшка приходской церкви Богоявления, вдумчиво глянул на Каина и изрек:

— Что-то я тебя, сыне, никогда в церкви не видел.

— Всю жизнь в разъездах, отче.

— Я каждого прихожанина в лицо знаю, и тебя в слободе нередко зрел, когда ты, сыне, свои хоромы возводил. Грешно, даже новый дом не освятил. А давно ли ты был на исповеди.

— Прости, отче, никогда.

Каин, отроду не интересовался религиозными делами, а посему ответил честно, полагая, что сие откровение свадьбе не помешает.

Батюшка даже отшатнулся от прихожанина.

— Так ты никогда не принимал обряд покаяния, грешный человек?!

— Истину говорю, отче.

— Не смей глаголить о какой-то бесовской истине. Венчать тебя не буду!

— Да ты что, отче? Народу полная церковь, невесвета ждет. Дам сто рублей.

— Изыди, сатана!

Священник тотчас удалился из храма.

Авелинка побледнела и еда не упала в обморок, но Иван, крепко держа ее за руку, поманил свободной рукой Никите Монаху.

— Беги к кабаку. Там всегда ошиваются пьяненькие попы и расстриги. Срочно, Никита!

Минут через пятнадцать подгулявшего попика [203] Факт исторический, описанный в автобиографии Каина. Священники, оставшиеся без приходов, нередко ударялись в пьянство Епифания, распевающего по улице песни, подвели к новобрачным под рученьки.

— Венечную память [204] Венечная память — то есть позволительная о бракосочетании грамота, которая по тогдашнему узаконению давалась из Соборной палаты для объявления приходскому священнику, а в ней изъяснялось, что вступающие в брак никакого между собою противного закону родства не имели, и собиралось за то в ту Соборную палату с каждой венечной памяти по нескольку денег. имеешь? — заплетающимся языком, вопросил Епифаний.

— Да как ты смеешь спрашивать, коль я служу светским чином в Духовной консистории [205] Духовная консистория — так называются с 1744 г. присутственные места при епархиальных архиереях. ? И что это за священник, который находится во хмелю и распевает по улицам песни? Если не хочешь оказаться в темнице, немедленно приступай к обряду.

Батюшка не на шутку перепугался и, водрузив на себя ризу, начал венчание, но и тут не обошлось без курьеза, ибо хмель давал себя знать. Забывшись, отче провел жениха и невесту вокруг аналоя не три, а восемь раз. После бракосочетания Иван, рассмеявшись, спросил:

— Ты чего так много нас кружил, Епифаний?

— Долее жить станете, — нашелся попик.

… Свадьба состоялась сразу после венчания в новых хоромах Ивана. Позван был на торжество и батюшка. Он так наклюкался, что едва оторвался от стола.

— Грехи мои снимешь, отче?

— Сыму, сыне… Прикажи, дабы мне приход дали, поелику живу по Священному писанию.

— Ай да отче! — вновь рассмеялся Иван. — По Священному писанию живет. Выходит, и аз, раб Божий, безгрешный. Молодцом, отче. Будет тебе за то награда от Консистории. Вот тебе рубль.

Иван подозвал Никиту Монаха и Ермилу Молота.

— Завяжите Епишке руки назад, на шею повесьте два штофа с водкой, а позади рясы привесьте бумагу с моим указом: «Когда висящее на шее вино выпьет, тогда и развязан будет».

Есаулы захохотали и, выполнив просьбу Ивана, выпроводили попика со двора.

Демид Акимыч хмуро взирал на шутовские деяния Каина. На сердце его было сумрачно, ибо ничего хорошего от замужества Авелинки он не предвидел. В расстроенных чувствах удалился он с супругой в отведенный им покой.

Авелинка отдавалась Ивану без малейшей страсти и со слезами, но Каин был чрезмерно рад. Он добился-таки своего! Авелинка привыкнет, и нарожает ему кучу детей.

На другой день (как записал свадьбу автор биографии Каина) после брачного сочетания приказал Каин солдатам своей команды идущих мимо его дома купцов брать и приводить на двор, которых собрано было человек до сорока. Велел он их поставить среди двора, а новобрачной своей супруге, насыпавши на тарелку гороху, приказал подносить вместо овощей. Купцы из учтивости брали по несколько зерен, а вместо оных клали молодой его сожительнице кто рубль, кто полтину денег, и таким образом вся свадебная церемония кончилась.

Вскоре после того, на сырной неделе, которая у простого народа называется масленицею, приказал Каин сделать для увеселения любезной своей супруги позади Мытного двора снеговую гору, украся оную елками, можжевельником, статуями, и в некоторых местах обвешал красными сукнами, на которую во всю ту неделю собиралось для катанья премножество народа, и происходили разные веселости, а между тем мошенники его команды вынимали из карманов, что в их руки попадалось. А в последней день той недели собрал он человек до тридцати разного звания людей и велел на той горе [206] Место сие, на котором была сделана гора, и в Х1Х веке называлось Каиновою горою, представлять комедию, называемую «О царе Соломоне». Между прочими изображениями приказано было одному фабричному украсть у нареченного царя из кармана деньги, а как показанного фабричного в том воровстве поймали и привели к мнимому царю, то он приказал его наказать по военному артикулу, чего ради по велению Каинову собрано было всякого звания людей человек до двухсот и поставлено в два ряда, как обыкновенно виновных солдат гоняют сквозь строй, каждому человеку дано по метле. И, раздевши того фабричного донага, надели ему на голову мужичью шапку, на шею — белый галстук, на руки — большие крестьянские рукавицы, к спине привязали маленького молодого медвежонка и так сквозь сей строй шесть раз прогнали, притом команды Каиновой барабанщик бил в барабан, а суконщик прозванием Волк, наподобие майора, ездил около того строя верхом и понуждал стоящих в строю, чтоб били без пощады. Таким образом, вместо шутки показанный фабричный иссечен был до крови, за что Каин дал ему рубль денег да новую шубу, чем он был весьма доволен.