Валерий Замыслов - Каин: Антигерой или герой нашего времени?

В тот же час со всей своей командой (в двадцать пять человек) Иван отправился на поиски раскольников. Он и в самом деле останавливался в каждом селе и деревеньке, дотошно расспрашивал крестьян, не видели ли проходящих по дороге староверов, но мужики однозначно отвечали:

— Никого не видели, ваша милость, опричь торговых обозов.

Домчав до самой Троицы, Иван на обратном пути делал частые вылазки и в леса, углубляясь по обе стороны дороги версты на три, четыре, но никаких следов (потухших кострищ, разваленных шалашей) не выявил.

Солдаты, удивляюсь дотошным поискам Каина, ворчали:

— И кой прок попусту время тратить, Иван Осипович? Не шли по сей дороге раскольники. Надо в Москву возвращаться.

Солдаты не могли понять въедливого старания Каина, но Иван знал, что генерал Волков непременно учинит строжайший допрос солдатам и только после этого убедится в правоте доклада самого начальника караула и перестанет думать об архангельском пути раскольников.

Солдаты же никогда не знали о хитроумных планах Ивана с первых же дней его службы в Сыскном приказе. Они располагались в пристройке приказа и получали то или иное распоряжение Каина в последнюю минуту; не бывали они и в доме Каина в Зарядье. Ибо Иван сам намечал «дело» и сам приезжал к солдатам, что обеспечивало так необходимую ему свободу своего дома.

И вновь его высокопревосходительство был весьма раздосадован.

— Перетряхните всю Москву! Сорок человек — не иголка в сене, тем более они в раскольничьей одежде.

— Не беспокойтесь, ваше высокопревосходительство. Я знаю много укромных мест. Проверю со всем тщанием. Найдем!

— Надеюсь, Каин, иначе вся ваша слава знаменитого сыщика рассыплется в прах. Выполняйте приказ! Пять дней тебе сроку.

Глубокой ночью, вернувшись в Зарядье, Иван в первую очередь пригласил своих есаулов.

— Епанчи закупили?

— Мог бы и не спрашивать, атаман, — сказал Никита Монах.

— Добро, поднимайте староверов.

А староверов и поднимать нечего: они с нетерпением ждали возвращения Каина.

— Ну, что, Захарыч, готовы?

— Весь день тебя ждем.

— Тогда облачайтесь в епанчи — и с Богом. В этих широких плащах вас примут за служилых людей. Проведу вас через всю Москву. На вопросы будочников отвечать буду только я. Ныне нам сам Господь помогает — дождичек на дворе.

Староверы произвели краткую молитву, надели на себя солдатские плащи и повалили на двор. Иван и его есаулы, прихватив с собой ружья, сели на коней.

— Следуйте за нами — и не толпой, а по пять человек в ряд.

Благополучно миновали Варварку, Евпловку, Сретенку Белого и Земляного города, Мещерскую слободу и в конце концов оказались на дороге к Троице.

Караульные сторожа, неохотно выбираясь из будок (дождь), иногда спрашивали:

— Куда в тую непогодь подались, служивые?

— Раскольников ловить. Подымай свою перекладину! Живо! — командным голосом восклицал Каин.

Распрощавшись с Захарычем и староверами, Иван сказал:

— По сей дороге вас ловить не будут, но на всякий случай до самых келий Филиппа вас поведут мои верные содруги — Никита Монах, Ермила Молот и Федор Рогатый. Люди надежные, сумеют что сказать, но города, на всякий случай, обходите лесом. В селах же и деревеньках мужики худо-бедно, но вас накормят. Доберетесь!

Захарыч земно поклонился Ивану:

— Зело редкий ты человек, Иван Осипович, однако путь твой будет тяжкий. Да храни тебя, всемилостивый Господи!

Иван редко бывал в своих хоромах. Во-первых, закрутился по своим делам, а во-вторых, домой его не тянуло. Авелинка оставалась холодной, на ласки была скупа, а посему так и не затяжелела, чем весьма огорчила Ивана. Вот тебе и веселый, шумный терем с кучей детворы!

Норовил приструнить супругу, чтобы в постели вела себя как сладострастница, но Авелинка, поджав губы, сухо ответила:

— Ты меня через Пыточную к себе привел. Чего ты хочешь? Не мил ты сердцу моему, с первого дня не мил. Ты же Каин! Не зря ж к тебе такая кличка на всю жизнь прилипла. Кто ж захочет детей от Каина?

Иван, с трудом сдерживая себя, сжимал кулаки, ему хотелось ударить непокорную супругу, но он не сделал этого, потому что в жизни не поднимал руки на женщину, тем более, не взирая на обидные слова жены, в какой-то мере он понимал правоту слов Авелинки.

Да он и впрямь — Каин, коль забросил своих родителей, которых не видел уже много лет, хотя они и находились совсем недалече от Москвы.

Непростительно, Иван! Ты совсем забыл отца и мать, и нет тебе за то никакого прощения. Не пора ли их вызволить из лесной глухомани? Сколько же можно им горбатиться на купца Петра Филатьева, на этого пройдошливого человека, коему удалось вывернуться после убийства гарнизонного солдата. Деньгами откупился, собака!

Всё, сегодня же он встретится с купцом и разом покончит дело.

Такая мысль пришла в голову Ивана в то утро, когда он, проводив старообрядцев, вернулся в Зарядье. Отдохнув пару часов, он вновь уселся на коня и поехал к Сыскному приказу, чтобы забрать караул и вновь начать «перетряхивать всю Москву».

— На Мясницкую, братцы.

Солдаты по привычке не спрашивали — куда, зачем и почему — ибо знали, что Каину видней, где искать раскольников.

Привратник, увидев Каина с караулом, незамедлительно открыл ворота, подумав: «Никак хозяин что-то набедокурил».

— Ипатыч жив, борода?

— Ипатыч?.. Уж полгода как преставился, царство ему небесное.

— Жаль, весьма жаль.

«Вот и к Ипатычу не нашел время заехать. Каин ты Каин».

Сказал караулу:

— Потолкуйте с дворовыми. Не привечал ли купец раскольников.

Филатьев встретил своего бывшего дворового с напряженным лицом, хотя и выдавил приветливую улыбку.

«Черт его принес. Неужели что пронюхал? На дворе караул оставил. Дурной знак!».

— Присаживайся в кресло, Иван Осипович. Какая нужда привела?

— Прошелся по твоим лавкам. Приказчики и сидельцы не в меру шельмуют. А недавно слух прошел, что ты, господин Филатьев, казенный лес воруешь и в неустановленных местах красную рыбу ловишь. Не пора ли тебе в Сыскном приказе дознание учинить?

Иван сказал наугад, но, увидев, как изменилось лицо Филатьева, уверился: рыльце в пуху.

— Помилуй, Иван Осипович! Навет! Уважающий себя купец никогда не позволит никакого воровства.

— Это ты-то уважаемый, Филатьев! По самые уши в шельмовстве погряз. Да тебя только за убийство солдата Григория Порфирьева надо в Пыточную доставить.

Иван говорил резко и грубо, чем еще больше нагонял страху на купца.

— Моя вина не сыскана. Холопишки оказались виноваты.

— Хватит лгать, Филатьев! Мне доподлинно известно, какую ты мзду отвалил бывшему начальнику Сыскного приказа. На сей раз не увильнешь. Дыба истину покажет. Не забывай, что я очевидец тех событий. Ныне твое слово против моего, и гроша не стоит. За все ответишь, Филатьев.